В постсоветский период Кавказский регион стал одним из важнейших центров мировой политики, где соседствуют и сталкиваются локальные, региональные и глобальные интересы. Устойчивость мира в регионе определяется ситуацией в государствах, входящих в его состав. Социально-политическое и социально-экономическое развитие Республики Абхазия и ее взаимоотношения с другими государствами, в частности с Грузией способны влиять на обстановку в Кавказском регионе в целом, создавая возможность для вмешательства сторонних политических сил. Для лучшего понимания современной социально-политической и культурной ситуации в республике необходимо обратиться к историческим аспектам становления абхазской государственности.

В позднесредневековый период судьба абхазов оказалась в сложных исторических условиях. Тяжелым в ее истории явились двухсотлетнее влияние султанской Турции и русско-кавказская война, завершившаяся насильственной депортацией большей части абхазов в пределы Турции.

Ставя вопрос о выселении абхазов в широком плане, царизм стремился избавиться в первую очередь от «ненадежного» населения, и освободить земли для колониальных целей. Первая волна массового переселения в Турцию относится к 1810 году, когда произошло официальное присоединение Абхазского княжества к России. Другие переселения, имевшие место до 1860-х гг., последовали в результате поражения народных восстаний 1820-1840-х гг.. Наиболее крупное из них было связано с событиями Крымской войны 1853-1856 гг., когда Абхазия была оккупирована турецкими войсками при поддержке англо-французских сил. Положение осложнялось тем, что проводники царской колониальной политики в Абхазии, в силу своей социальной ограниченности, упорно придерживались военных методов и таким образом отбрасывали возможность мирного решения вопроса. Уход горцев, сгоняемых с родных мест, представлял весьма печальную картину.

По подсчетам специалистов, около 50% всех переселенцев погибло в пути, а из уцелевших, 15% (женщины и дети) были проданы в рабство. Количество выселившихся из Абхазии в XIX веке не представляется возможным определить. Анализ имеющихся данных позволяет назвать цифру, равную 100000, вместе же с садзами-джигетами (северо-западные абхазы, жившие на территории нынешнего адлерского и частично Сочинского районов) - около 130000, а вместе с ближайшими родственными северокавказскими абазинами — свыше 160000 чел.1

В результате переселения опустела большая часть территории Абхазии. Опустевшие абхазские земли, стали раздаваться крупным военным и гражданским чиновникам, а также заселяться представителями разных народов, проживающих в Российской империи. Изначально собственниками и владельцами большинства свободных земель Абхазии стали русские помещики, чиновники, отставные офицеры, купцы и др. Параллельно переселялись из глубинных регионов империи — крестьяне, которым в силу различных обстоятельств — географических, климатических и иных, не было суждено стать доминирующим населением Абхазии. Создавшуюся ситуацию в освоении абхазских земель использовали жители Западной Грузии (мегрелы).

По мнению историка С.З. Лакоба, плодами русской военной победы в Абхазии в XIX столетии в полной мере воспользовалась независимая Грузия, выступающая и по сей день в роли мелкого хищника. Именно в этот период, утверждает автор, в националистически настроенных кругах грузинской интеллигенции, дворянства и буржуазии начинает формироваться имперское сознание, зарождается идея создания малой грузинской империи на Кавказе, а народу (грузинскому) внушается мысль о его исключительности и особенной роли на Кавказе2 На страницах грузинских периодических изданий появляются статьи, в которых видные представители интеллигенции Грузии призывают грузин осваивать опустевшие в результате депортирования абхазские земли, считая колонизацию Абхазии мингрельцами делом, имеющим государственное для Грузии значение.3

Националистически настроенные грузинские деятели обратили свой взор на Абхазию и другие территории, расположенные по обе стороны Кавказского хребта. Все историко-политические исследования и труды грузинских деятелей были направлены к единой цели — к обоснованию колониальных устремлений Грузии ее особых прав на Абхазию. В многочисленных публикациях выражается уверенность, что абхазы больше никогда не вернутся на Родину и что грузины имеют преимущественные права на заселение абхазских земель. Этому же десятилетиями служили грузинская пропаганда, система воспитания и образования подрастающих поколений.

Причем не делалось секрета из того, что речь идет о колонизации чужой территории. В 1873 году грузинский литератор и общественный деятель Г. Церетели писал: «прежнего населения — черкесов и абхазов — уже нет... Так о чем же думает наш народ, почему до сих пор не догадался двинуться в эту страну... Разве Кавказ не наш край? Весь Кавказ является нашей землей, нашей страной».4

Известный грузинский политолог Г. Нодия пишет: «Поставив «язык» впереди «веры», Илья Чавчавадзе секуляризировал грузинский национализм, уподобив его лингвистическим национализмам XIX века». И далее: «Полной политизации грузинского национализма не произошло до того момента, когда исторические обстоятельства — сначала распад Российской империи в результате большевистского переворота 1917 года, а затем провал идеи Закавказской федерации в 1918 году — не подтолкнули страну к провозглашению полной независимости. Парадигма грузинского политического национализма сформировалась именно в это время».5 Таким образом, в сознание грузинского народа внедрялись идеи колониализма, имеющие своей целью создание малой грузинской империи. Последствия этой идеология обернулась страданиями не только абхазов и грузин, но и осетин, месхетинцев, греков, армян, карачаевцев, ингушей и других народов, тысячами смертей ни в чем не повинных людей. Переселение грузин в Абхазию приняло общенациональный характер. В городах Абхазии мегрелы постепенно заняли ведущее положение во всех доходных сферах. Г.А. Рыбинский пишет: «Торжествующие мингрельские духанщики и торгаши, начиная с Очамчиры, Гудауты и кончая Гагрой, являются повсеместно на побережье монополистами торговли, передовым авангардом наступающего движения Мингрелии».6 Закономерным итогом этой идеологии и политики явилась оккупация Абхазии после распада Российской империи. Грузия 10 мая 1918 года при поддержке германских, французских войск осуществляет военную агрессию против Абхазии. Захватнические интересы этих государств в Абхазии являлись частью западной экспансии на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке, в плане борьбы против интересов Советской России. Соперничавшие с Россией страны достаточно ясно осознавали стратегическое положение Абхазии, связывающей Закавказье с Северо-Западным Кавказом. Вторжение грузинских войск явились фактом агрессии противоречащей международному праву, интервенции и оккупации страны. Результатом грузинской агрессии стало полное обнищание населения Абхазии. При поддержке вооруженных формирований грузинская власть начала осуществлять военное правление на оккупированной территории. Административные должности на территории Абхазии занимали грузины, они же руководили всеми государственными организациями, проводя политику, не отвечавшую интересам абхазского народа. Хозяйственная катастрофа страны особенно усугублялась разрывом отношений с Россией, с экономикой которой она была органически связана. По данным правительственной комиссии, за период с 1919 года до установления Советской власти в Абхазии в 1921 году общие убытки за весь период «хозяйствования» грузинских меньшевиков в Абхазии составили свыше 40 миллионов рублей золотом (по курсу 1924-1925 гг.).7

Подобная политика оккупационных властей вызвала крайнее недовольство многонационального населения страны. Вооруженное сопротивление грузинской оккупации развивалось по восходящей линии. В конечном счете, отряды абхазов под руководством Нестор Лакоба совместно с частями 31-й стрелковой дивизии 9-й Красной Армии освободили Абхазию от оккупационного режима Грузии. На стороне грузинских войск в боях участвовала французская эскадра и немецкие военные формирования, которые стремились создать в этой пограничной республике анти российские очаги. Как показывает современная ситуация, игроки не изменились (вчера ими были кайзеровская Германия, Великобритания, Франция, Турция, сегодня к ним прибавились — США направляющие свой военный флот к берегам Черного моря), а планы по окружению и расчленению России, ослаблению ее влияния в Абхазии остаются неизменными, как и планы использования грузинской территории для этих целей.

Установление советской власти 4 марта 1921 года, возрождение Абхазской государственности в лице ССР Абхазия создало условия для физического сохранения, социально-экономического и культурного развития абхазского народа. Официально на 1-м Съезде Советов крестьянских и рабочих депутатов, в пределах своих исторических границ была провозглашена и образована независимая Советская Социалистическая Республика Абхазия, а 21 мая 1921 г. Ревком ССР Грузии признал независимость ССР Абхазии.

Однако, в том же году, Президиум Кавбюро ЦК РКП (б) 16 ноября 1921 года, вновь рассмотрев вопрос о взаимоотношениях между Абхазией и Грузией, принял постановление: «Считать экономически и политически нецелесообразным существование независимой Абхазии». Абхазы были вынуждены заключить с Грузией «особый союзный договор», а в феврале 1922 года на I съезде Советов Абхазии была утверждена форма государственно-правового положения Абхазии в составе Грузии. Таким образом, несмотря на то, что Абхазия являлась равноправной субъектообразующей СССР республикой, юридически она была представлена через Грузию в составе Закавказской Федерации. В итоге, 19 февраля 1931 года VI съезд Советов Грузии, рассмотрел вопрос о вхождении Абхазии в состав Грузии в качестве автономной республики, в целях успешного выполнения задач дальнейшего строительства социализма в СССР на основе единого плана, и признал необходимым более тесное политическое и хозяйственное объединение Грузии и Абхазии с обеспечением дальнейшего хозяйственного и культурного роста последней в условиях мирного сожительства и братского сотрудничества рабочих и трудового крестьянства этих республик. Исходя из этого, VI съезд Советов Грузии постановил ввести Советскую Социалистическую Республику Абхазию в состав Социалистической Советской Республики Грузия в качестве автономной республики. Таким образом, вопрос о государственном устройстве и формах взаимоотношений Абхазии с Грузией был разрешен в грузинском варианте. Абхазия была преобразована в автономную республику. Важным обстоятельством является то, что все это происходило в годы, когда Советским Союзом руководил И.Сталин, грузин по национальности, что позволяет абхазам считать, что понижение статуса Абхазии было проявлением грузинского латентного империализма.

Благодаря высокому национальному самосознанию, абхазы никогда не соглашались с их бесправным положением в составе Грузии. Свидетельством тому служат беспрецедентные для советской системы политические акции. Анализ в контексте абхазских всенародных выступлений 1931, 1947, 1952, 1956, 1964, 1967, 1977 -79, 1989 годов показывает, что конфликты начинались, как правило, по культурно-языковым причинам. И для этого существовали определенные основания. В период с 1936 по 1951 годы в Абхазии были произведены массовые переименования (более 150) абхазских топонимических названий на грузинские. С сентября 1937 года впервые в Абхазии на грузинском языке выходит газета «Сабчота Абхазети». Официально абхазы объявляются грузинскими племенами, прекращается радиовещание на абхазском языке. В 1947 году начался перевод абхазских школ на грузинский язык обучения.

Одновременно началась организация массового переселения грузин на территорию Абхазии и строительство целых населенных пунктов для лиц грузинской национальности. Переселенцы размещались среди компактных масс абхазов, образуя анклавы с грузинским населением, которые стали базой ассимиляционных процессов.

Представления о результатах политики демографической аннексии Абхазии, дает динамика роста доли грузинского населения в Абхазии: 6% в 1886 году, 24,5% в 1897 году, 30% в 1939 году, 39,1% в 1959 году, 41% в 1970 году, 43,9% в 1979 году и 45,7% в 1989 году.8

Последняя перепись населения СССР 1989 года показала, что темпы роста грузин, как и в предыдущие годы, были выше темпов роста абхазов. В Абхазии, по данным переписи 1989 года, абхазов было 93,3 тыс., грузин — 239,9 тыс., т.е. по сравнению с предыдущей переписью (1979 г.) удельный вес первых с 17,1 % возрос до 17,8 %, вторых — с 43,9 % до 45,7 %.9

Подобные демографические изменения естественно привели к возникновению у абхазского народа ощущения угрозы и появлению обостренного чувства притесненности. При этом мигранты «экспортировали» паттерны поведения своей культуры на территории нового заселения, что при массовой миграций приводило к росту социальной напряженности. Абхазы справедливо опасались. что ослабление их демографических позиций может, радикально нарушить баланс сил и привести к ущербному для них перераспределению наличных ресурсов.

По официальным данным 1992 года, из 101 промышленного предприятия, функционировавшего в Абхазии, 65 находилось в подчинении министерств и ведомств Грузии, на них было занято около 70% промышленно-производственного персонала. Из 165 сельскохозяйственных предприятий республики 68 находилось в ведении Госагропрома Грузии. Из 121 крупных здравниц, 88 подчинялись непосредственно Грузинской ССР. Государственные органы Грузии контролировали свыше 70% промышленной и сельскохозяйственной продукции Абхазии. Доходы от эксплуатации этих учреждений в местный бюджет не поступали.10 В Абхазии имелись все органы управления, а между тем, все существующие организации и предприятия являлись филиалами и отделениями, участками республиканских (Грузинской ССР) организаций — «Грузгаз», «Грузэнерго», «Грузчай», «Грузтабак», «Грузбакалея» и т.д. Совет Министров. Госплан Абхазии по существу не планировали, не контролировали, а давали только рекомендации. Функции органов управления Абхазии в области экономики были сведены до обычного административного района Грузии. Формальный характер властных полномочий автономной республики, зависимость местного руководства от тбилисского центра, который мог навязать Сухуму те или иные решения, оставались раздражающим фактором в грузино-абхазских отношениях.

Исходя из соотношения приведенных официальных статданных, не сложно представить, какое существенное влияние оказывал значительный численный перевес грузин не только на демографическую, но и этнокультурную, политическую ситуацию в Абхазии. В период правления Л.И. Брежнева абхазы трижды — 1965, 1967, 1978 годах — выступали против продолжавшейся их грузинизации.

Как известно, в бытность СССР, национальный вопрос оценивался с точки зрения целей классовой борьбы пролетариата. Основоположники марксизма исходили из постулата, согласно которому любое общество строится на горизонтальных классовых различиях, пересекающих национальные границы и приверженности, и поэтому классовые различия играют более фундаментальную роль по сравнению со всеми другими различиями, в том числе, и национально-этническими. Именно из подобных установок во многом вытекали те огромные перегибы, которые были допущены в рамках ленинской национальной политики при проведении административных границ между различными советскими и автономными республиками. Дело в том, что при формировании государственно-административной структуры СССР государственные границы проводились во многих случаях произвольно. В Советском союзе не административно-территориальное деление проводилось по национальным (т.е. культурно-историческим) границам, а, напротив, национальные границы проводились согласно административно-территориальному делению (В. Тишков). Тем самым, коммунисты посеяли семена большинства нынешних национально-территориальных конфликтов. Всего таких спорных территорий в бывшем СССР порядка ста. Естественно при проведении подобной национальной политики, ни о каком положительном решении абхазского вопроса, тем более о выходе Абхазии из состава ГССР не могло быть и речи. Возник бы прецедент, который мог бы спровоцировать националистические настроения в других проблемных территориях бывшего СССР.

В перестроечный период, когда постепенно, но неуклонно слабела центральная власть и соответственно, подвергались сомнению все основополагающие узы, в том числе силовые, связывающие множество народов и республик в единое многонациональное государство, националистические и сепаратистские настроения в Абхазии и вызванные ими движения стали выплывать на поверхность. Антигрузинские настроения в Абхазии были впрямую связаны с политическими процессами в самой Грузии, где все большее развитие получали этнократические, унитаристские и шовинистические тенденции. Они особенно проявились при режиме З.Гамсахурдиа, когда открыто, стали раздаваться голоса о том, что в независимой и суверенной Грузии не должно быть никаких автономных этнических образований. В тот период сохранению политической стабильности в Абхазии угрожала активизировавшаяся с 1989 года, тенденция разделения трудовых коллективов по национальному признаку, точнее на грузинскую и негрузинскую части. Этот процесс охватил производственные предприятия, учреждения, учебные заведения, творческие союзы и даже спортивные команды. Дальнейшие события приобретали все более опасный характер. По национальному признаку разделились Верховный Совет, МВД. Прокуратура, было организовано противостояние органам центральной власти республики некоторыми местными органами. Более того, на территории Абхазии из числа грузинской молодежи стали создаваться незаконные мононациональные вооруженные формирования.

В ответ на действия грузинских радикалов абхазские власти и лидеры «Аидгылара» выступили с призывом бороться за расширение своих гражданских прав ко всему многонациональному населению Абхазии. Значительно уступая в численности грузинскому населению республики, абхазы, в сложившихся условиях в противовес экстремистски-националистическим действиям грузинских объединений, нашли союзников среди других нацменьшинств республики. Национальное движение стало приобретать полиэтнический характер. Если в предыдущие годы русские, армяне, греки и др. придерживались в моменты обострений абхазо-грузинских противоречий нейтральной позиции, то в связи с подъемом в Грузии волны национальной нетерпимости поддержали абхазов. Тем более, что для этого существовали и другие объективные причины. Например, положение русской диаспоры в предвоенные десятилетия характеризовалось ее постепенным вытеснением из всех сфер деятельности. По данным переписи 1970 года русские составляли 92,9 тыс. чел. (19%) населения. Уже в 1989 году их численность снизилась до 74,9 тыс. чел. (14,3%). В общем, за этот период их численность сократилась на 18 тыс. чел. Эта тенденция еще более усилилась, когда в Грузии все больший размах стала приобретать русофобская «истерия». Война в Южной Осетии продемонстрировала, что грузинские националисты, перешли к практическим действиям, что еще более укрепила выбор нацменьшинств в пользу абхазов.

В ответ на разделение трудовых коллективов по национальному признаку и создание параллельных властных структур был создан Комитет национального спасения, куда вошли ведущие общественно-политические и национальные организации: Народный форум Абхазии — «Айдгылара», Народная партия Абхазии, Армянское культурное общество «Крунк», Общество русской культуры «Славянский дом», Сухумское общество интернационалистов, Осетинское культурно- благотворительное общество «Алан», Греческий культурный центр Абхазии.11

Эти события вызвали ответную реакцию, как официального Тбилиси, так и всего грузинского населения. В различных частях включая Абхазию, начались несанкционированные митинги, демонстрации и иные акции, на которых наряду с антикоммунистическими и антисоветскими лозунгами звучали призывы наказать абхазов и упразднить их автономию: 12-ти тысячный митинг грузин в г. Гали 25 марта 1989 года, а вслед за ним — в Ласелидзе, Сухуме и в других городах.

Конфликт был неминуем, так как стороны имели радикально отличные ответы на существующие вопросы, для грузин: «Абхазия — это такая же неотъемлемая часть Грузии, как любая другая ее историческая провинция: Кахетия, Имеретия, Мегрелия и т. д.». Для абхазской стороны «Абхазия — это Абхазия», «Абхазия — не Грузия», а стремление Грузии политически, демографически и этнически инкорпорировать Абхазию, очевидный факт.

Наряду с указанными выше культурными, экономическими, социально-структурными, политическими и другими объективными причинами, которые подталкивали стороны к войне, существовали и субъективные факторы: амбициозность, традиционность «силового мышления» политиков, возможность произвольного использования власти, стремление попасть в историю посредством «блестящих» кровопролитий и т.д.

Итак, грузино-абхазский конфликт имел свои исторические предпосылки. Основы современного конфликта были заложены в 80-х годах XIX века, когда из Абхазии в Турцию была выселена значительная часть абхазов. В результате массового переселения представителей разных народов на опустевшие земли этническая структура местного населения приобрела сложный характер. Острота имевшихся грузино-абхазских противоречий наглядно проявилась после распада Российской империи в 1918-1921 годах, когда они стали причиной столкновений между грузинской армией и вооруженными абхазскими ополченцами. В течение советского периода была выстроена сложная система баланса этнических интересов. Жесткий контроль союзных властей над ситуацией в республиках и автономиях, делал невозможной открытую силовую форму конфронтации.

В условиях углублявшегося кризиса государственных структур, ослабления центральной власти во второй половине 1980-х годов напряженность в грузино-абхазских отношениях постоянно нарастала, в 1989 г. произошли первые массовые столкновения. Грузино-абхазская война 1992-1993 гг. стала высшей формой конфликта, в основе которого лежали как объективные, так и субъективные причины.

Любой социальный конфликт, в том числе и межэтнический, индивидуален, поэтому общие закономерности лишь, отчасти могут объяснить логику его возникновения и динамику развития. В большинстве случаев, согласно мнению А.Г. Здравомыслова, конфликты начинаются с обсуждения проблемы национальных языков. Точнее, именно на этом этапе напряженность выступает за критический рубеж фрустрационной фазы, перерастая в конфликтную.

В. Тишков, посвятивший ряд работ анализу этого феномена, обратил внимание на то, что грузино-абхазскому конфликту начала 1990-х гг. предшествовали споры обществоведов о том, на каком языке были сделаны каменные надписи местных памятников древности. В этих спорах живейшее участие принимали В. Ардзинба и 3. Гамсахурдиа (первый — историк, второй — филолог). То, что вооруженные столкновения между абхазами и грузинами начались почти сразу после дискуссии в газетах между В.Ардзинба и 3. Гамсахурдия, в высшей степени симптоматично.

Нечто подобное наблюдалось и в Молдове, где правящие националистически настроены круги, провозгласили молдавский язык единственным государственным языком и не признали официальное двуязычие. В итоге разразилась война в Приднестровье, главным мотивом которой был страх русскоязычного населения области перед румынизацией.

На следующем этапе требования перешли в статусные притязания, в политическую плоскость. И, наконец, дело доходит до территориальных притязаний, которые являются наиболее трудно разрешаемыми.

Анализ грузино-абхазского конфликта позволяет определить социокультурные основания в качестве базовых. Стремление абхазов отделиться от Грузии, не было изначально продиктовано чисто экономическими факторами. Наличие природных ресурсов находящихся на территории проживания титульного абхазского этноса, усилило его самосознание и сделало чувствительным к мысли о том, что эти ресурсы используются большим по численности не титульным грузинским этносом.

Ошибки социокультурного проектирования, допущенные грузинскими властями, сыграли главную роль и определили последующий ход событий в Абхазии. Политика, основанная на разумных компромиссах и балансе интересов, позволила бы избежать столкновений, трансформируя соперничество в русло диалога. Определенная степень политической находчивости, могла бы предотвратить кровопролитие, так что обе стороны сохранили бы лицо, найдя компромисс, не противоречащий фундаментальным принципам каждого народа. Грузинская сторона не смогла перевести напряженность в рамки легальной политической борьбы. Из всех возможных способов разрешения конфликта она выбрала лишь один административно-силовой.


Примечания

1. Дзидзария Г.А. Труды. Том III из неопубликованного наследия // Под ред. А.Э.Куправа. Сухум, 2006. С. 229.

2. Церетели Г. Дроеба газета. №399, Тифлис, 1873.

3. Марыхуба И.Р. Очерки политической истории Абхазии. Сухум, 2000. С. 14-38.

4. Лакоба С.З. Столетняя война Грузии против Абхазии. Гагра, 1993. С. 14-15.

5. Грузины и абхазы. Путь к примирению // Общ. Ред.: Б. Коппитерс, Г.Нодия, Ю.Анчабадзе. М.: Весь мир, 1998. С. 22-23.

6. Рыбинский Г.А. Абхазские письма // Кавказ газета. №186. 1893

7. История Абхазской АССР (1917-1937). Сухум, 1983. С.80.

8. Марыхуба И.Р. Очерки политической истории Абхазии. Сухум, 2000. С. 14-38.

9. Ачугба Т.А. К обоснованию статуса грузинских беженцев. Сухум. 2006. С.21-23.

10. Фейзба Я.Р, Шамба О.Б. Национальная экономика Абхазии. Сухум, 2002. С. 47-48.

11. Васильева О. Грузия как модель посткоммунистической трансформации. М.. 1993. С. 60.


Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 297 - 303.