После подписания соглашения 1867 г. в Венгрии, вновь на повестку дня выходит национальный вопрос. Трансильвания, словацкие земли, сербское население, Хорватия потребовали для себя автономии и предания сербскому, хорватскому, румынскому, словацкому, немецкому языкам статуса государственного наряду с венгерским языком. Однако политическую автономию получила только Хорватия, доказавшая свою мощь и значимость в 1848 - 1849 гг. В то же время либерально настроенные отцы-основатели «новой» Венгрии Ф. Деак и Й. Этвёш понимали необходимость определенного компромисса с другими немадьярскими народами страны. Ф. Деак указывал, что если венграм пришлось «властвовать над инородцами в пределах Венгрии, не следует иметь изначальной целью их мадьяризацию, а необходимо заставить их полюбить Венгрию ...но не допуская при этом никакого насилия и варварства, чтобы не сделать их врагами Венгрии» [1,368].

Они, как и большинство венгерских либералов на рубеже 60- 70-х гг. XIX в., идеал государственного развития видели во Франции, являвшейся независимой, либеральной и мононациональной страной. Однако они понимали, что этот идеал практически невозможно реализовать в Венгрии. Во-первых, Венгрия - многонациональная страна, во-вторых, она не сможет стать абсолютно независимым государством, полностью разорвав связь с Австрией, так как в этом случае она станет жертвой либо российского абсолютизма, либо германской культурно-политической экспансии [24, 55].

Результатом их деятельности стал закон (XLIV) 1868 г. о равноправии народов Венгрии. В законе нашли отражение взгляды Й. Этвёша и его сторонников. Й. Этвёш, будучи либералом, отстаивал принцип четкого соблюдения прав и свобод граждан вне зависимости от их социального и национального происхождения.

Отсюда для Й. Этвёша свобода человека заключалась в возможности реализовать свои возможности и собственный выбор при равных условиях с другими гражданами, поэтому, равенство и свобода для него практически тождественные понятия [23, 96]. Идеалом конституционного развития для Й. Этвёша являлась Великобритания, но он понимал, что западноевропейский либерализм для Венгрии применим только отчасти, гарантия прав и свобод индивида не решает всех проблем, так как немадьярские народы требовали реализации особых «национальных прав» наряду с гражданскими свободами. Поэтому он предлагал удовлетворить ряд национальных коллективных требований немадьяр. Он подчеркивал опасность насильственной ассимиляции и игнорирования необходимости решения национального вопроса. В то же время Й. Этвёш всегда подчеркивал, что нельзя ставить «коллективные права» нации выше прав индивида. В противном случае полная реализация требований одной нации неизбежно приведет к ущемлению прав других народов. Й. Этвёш одним из первых осознал, какую угрозу для всей Европы представляет национализм, будучи главной опасностью, для европейской стабильности [23, 111-112].

Й. Этвеш отрицательно относился к полной мадьяризации школ, заявляя на открытии сербской гимназии в Уйвидеке (Нови Саде), что: «Каково бы то ни было число наших школ, если только в одной из них обучение юношества будет происходить не на языке местного населения, просвещение потерпит ущерб» [16, 171-172]. Й. Этвеш однажды даже записал в своем дневнике, что он не против создания республиканской федерации в будущем, так как и при федерализации Венгрии, венгры (мадьяры) сохранят доминирующие позиции в стране, как и при дуалистической системе. В тоже время, он настаивал на сохранении дуализма в ближайшей перспективе, ибо дуализм должен был дать венграм возможность укрепить свои позиции и поднять культурный уровень, прежде чем произойдет федерализация Венгрии [29, 184].

По мнению Й. Этвеша Венгрия никогда не станет мононациональным государством, поэтому национальным меньшинствам следовало дать большую самостоятельность и свободу, чтобы они осознали, что они не получат большей свободы от соседних государств, чем им дала Венгрия. Осуждая, политику мадьяризации И. Этвеш указывал, что: «Для Венгрии не только немыслимо, но даже нежелательно водворять у себя единообразную культуру; напротив того, мадьяры должны содействовать развитию самостоятельной культуры у каждого народа, входящего в состав Королевства» [7, 84]. Отсюда он предлагал проводить весьма взвешенную национальную политику, которая отчасти удовлетворяла интересы наций и в то же время не способствовала росту национализма. Все эти установки во многом нашли отражение в законе о нациях 1868 г. Правда его авторы Ф. Деак и 3. Керени занимали более умеренные позиции по сравнению с И. Этвешем.

Данный закон имел исключительное значение не только в венгерской, но и в мировой истории последней трети XIX - начала XX вв. В Европе в это время господствовала доктрина «национального государства». Она полностью игнорировала права национальных меньшинств, даже в области культурной автономии. Венгерский закон XLIV 1868 г. стал одним из первых отклонений от данной доктрины, хотя он и не предоставил широкой политической автономии народам Венгрии. Целых два года шла тяжелая работа над текстом закона. Он стал компромиссом между приверженцами классического либерализма, лидерами национальных меньшинств и сторонниками единого национального государства с доминированием в нем мадьяр. Первоначальный вариант закона, не содержавший доктрины «венгерской политической нации» и не определявший за венгерским языком статуса государственного языка, был провален.

Согласно утвержденной редакции закона государственным языком на территории Венгрии для обеспечения «политического единства нации» объявлялся венгерский язык. Он использовался в парламенте, местных органах власти, судах, в правительстве. При этом законы, принимаемые в стране, помимо венгерского, публиковались на языках всех народов, проживавших в королевстве. В органах местного самоуправления по требованию 20% депутатов в качестве официального наряду с венгерским мог использоваться национальный язык. Органы местного самоуправления, кроме того, могли общаться между собой на любом языке, а с органами центральной власти — на местном языке наряду с государственным. В судах и государственных учреждениях подданные имели право изъясняться на своем родном языке. По их требованию они имели возможность получать официальные ответы и уведомления, кроме государственного, на местном языке. В судах допрос и объявление решения также производились на местном языке. При назначении глав комитатов (оберишпанов) правительство обязалось назначать на эту должность достойных лиц без учета их национальности [27, 111-112].

Все церковные общины получили право открывать образовательные учреждения с выбором любого языка в качестве языка преподавания. Параграф 11 закона следующим образом определял полномочия общин, предоставляя им возможность «...учреждать на собственные средства, при содействии прихожан, всякого рода учебные заведения, в которых они, по своему усмотрению, назначают учебный персонал, определяют размер следуемого ему содержания, выбирают учебники и заведуют ходом и порядком обучения в них» [7, 70]. К тому же, государство брало на себя обязательство строить в немадьярских районах школы и всячески содействовать развитию системы образования.

Представители национальных общин получали право создавать ассоциации и союзы для содействия развитию национального языка, культуры, образования, торговли, промышленности и т.д. Данный закон закладывал разумную основу для дальнейшей гармонизации межнациональных отношений в Венгрии, хотя националисты и многие политические деятели отнеслись к нему отрицательно. Одни в нем видели чрезмерную уступку немадьярскому населению, другие - провал идеи широкой политической автономии [11, 48-49; 22, 123]. Закон 1868 г. давал несколько альтернатив решения национального вопроса в Венгрии, и будущее должно было показать, какая из них окажется доминирующей. О. Яси, постоянно критиковавший политические устои дуалистической Венгрии в тоже время высоко отзывался о законе 1868 г. и его идеологе: «Закон барона Йозефа Этвеша был одной из самых значительных и оригинальных попыток решить национальный вопрос» [20, 398]. В этом же году принимается закон, гарантирующий церковную автономию сербов Венгрии.

По сути, закон XLIV 1868 г., венгеро-хорватское соглашение 1868 г. и закон 1868 г. о церковной автономии сербов означали отход от политики насильственной мадьяризации 30-40-х гг. XIX в. и закладывали основы для нормализации межнациональных отношений в стране. Однако в дальнейшем ситуация в Венгрии развивалась несколько иначе, что во многом и предопределило распад страны в 1918-1920 гг. К сожалению, тот потенциал, который закладывался законами 1868 г., не был реализован, и в определении основ национальной политики стали доминировать ультрарадикальные, шовинистические настроения. Как уже отмечалось, большинство лидеров национальных меньшинств восприняли закон 1868 г. как «неизбежное зло», признав его в качестве промежуточного этапа борьбы за свои права. Они не отказывались от идеи широкой политической автономии, надеясь, что рано или поздно они реализуют на практике свои устремления [21,313-314, 344]. Подавляющее число, мадьярских лидеров, будущее Венгрии видели, не в поиске компромисса и уступках национальным меньшинствам, а в поддержании мадьярского характера Венгрии, полагая, что только мадьяры являются гарантом сохранения независимости и территориальной целостности страны. В этом их еще раз убедило поведение национальных меньшинств в 1848-1849 гг.

Большое влияние на национальную политику Венгрии оказали события на Балканах в годы Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., ее итогом стало создание независимых Сербии и Румынии. Это послужило основанием для возможного распространения ирредентистских настроений среди сербов и румын Венгрии, что укрепило тревожные настроения в венгерском истэблишменте. На наш взгляд, данные опасения были слишком преувеличены, так как сепаратизм не находил большой поддержки среди широких слоев населения, в том числе среди сербов и румын Венгрии на рубеже ХӀХ-ХХ вв. То же самое относится и к угрозе распространения панславистских настроений после укрепления престижа России в результате войны.

Пока Ф. Деак и Й. Этвёш вели активную политическую деятельность, закон в целом соблюдался, но после их ухода из Политики начинается отход от духа закона. В стране меняется политическая атмосфера. На смену великим венгерским патриотам и политикам приходят среднепоместные дворяне, забывшие трагичные уроки 1948-1849 гг. и преследовавшие собственные интересы. В парламенте, прессе, на улицах все больше говорили об «изменниках», «заговорах» и т.д. Любая критика правительств и существующей политической системы рассматривалась КПК предательство. В этих условиях в венгерском правительстве побеждают приверженцы политики насильственной мадьяризации во главе с К. Тисой, ставшего в 1875 г. главой правительства. К. Тиса и его сторонники не собирались выдворять из государства или порабощать другие народы, они планировали с помощью образования, государственного аппарата, распространения традиций мадьярской культуры и быта постепенно ассимилировать национальные меньшинства, сделав из них «добропорядочных мадьяр», а из Венгрии мононациональное государство [20, 404]. Одним из идеологических обоснований политики мадьяризации стал тезис о принадлежности венгерского народа к западной культуре, в отличие от других народов Венгрии за исключением немцев. Поэтому историческая миссия венгров заключалась в распространении и утверждении в Средней Европе ценностей западной цивилизации, прежде всего среди славян и румын. Это, по мнению большинства представителей политической элиты страны, отчасти удалось сделать, и главным образом - за счет принадлежности Венгрии к числу старейших европейских демократий, а среди стран Центрально-Восточной Европы. Она являлась единственной страной с богатыми демократическими традициями. Славяне, румыны и другие народы региона, не имели опыта построения демократического государства и были далеки от западной культуры. Отсюда следовало, что Венгрия несла на себе великую цивилизаторскую миссию. Этим обстоятельством объяснялась и руководящая роль мадьяр в жизни королевства |13,1-2].

Венгерские националисты в подтверждение своей право ты постоянно приводили пример многонациональной Австрии, акцентируя внимание на политических проблемах страны. Австрийский пример должен был убедить обывателя в необходимости создания мононационального государства.

В 1874 г. под предлогом распространения идей панславизма К. Тиса, будучи министром внутренних дел, закрывает 3 словацкие гимназии. Вскоре такая же участь постигла словацкое просветительское общество «Матица словенская» [15,372]. Все имущество общества в 200 млн. крон было конфисковано, а на его основе создается «Словацкое патриотическое общество», ставшее одним из инструментов мадьяризации в Словацких землях.

Мадьяризацию было решено проводить посредством распространения венгерского языка. В 1879 г. его преподавание становится обязательным во всех начальных школах в объеме учебных часов, утвержденных министерством, но преподавание других дисциплин велось на местных языках [7, 71]. В 1883 г. преподавание венгерского языка и литературы стало обязательным в средней школе. Эти законы не меняли существенно характер преподавания в школах, находившихся в ведении религиозных организаций, где обучение велось на национальных языках. Иначе дело обстояло в государственных школах, в которых обучение велось только на венгерском языке. Чтобы улучшить материальное положение учителей, правительство в 1893 г. установило минимум зарплаты для них в размере 400-600 крон. Как это ни парадоксально, данный закон способствовал установлению государственного контроля над конфессиональными школами. Часть из них не имело средств, для выплаты причитавшейся зарплаты учителям, поэтому они обращались за помощью к правительству, которое оказывало помощь при условии контроля с его стороны над учебным процессом [7, 71].

На рубеже ХӀХ-ХХ вв. министерство народного просвещения и вероисповедания начинает активно культивировать во всех учебных заведениях страны венгерский патриотизм. Все учебные программы должны были быть выдержаны в патриотическом духе. Главную стратегическую задачу министр народного просвещения и вероисповедания г. Власич, как и все его ведомство видели в укреплении в Венгрии мадьярского духа. В своем выступлении в нижней палате парламента 14 февраля 1901 г. Г. Власич прямо заявил, что он «.. .задался целью возвысить культурный уровень венгерского племени - это составляет основной принцип моей деятельности. Мы постоянно говорим, что эта нация должна быть венгерской и что мадьярский элемент должен играть руководящую роль...» [2, 15]. В 1907 г. принимается закон, согласно ему правительство получало право назначать учителей в те церковные школы, где помощь государства превышала 200 крон. Кроме того, оно брало под свой контроль практически весь учебный процесс, включая учебные программы. В случае отсутствия рвения учителя в преподавании венгерского языка, он мог получить дисциплинарное взыскание [7, 72].

Согласно закону 1907 г., во всех школах должна была иметься венгерская символика (флаг, герб), картины и иллюстрации из венгерской истории, записи в журналах должны были осуществляться на венгерском языке. Кроме этого, если венгерские ученики составляли более 20% учащихся, то образование в таких школах осуществлялось на венгерском языке. Во всех остальных школах преподавание венгерского языка составляло не менее 6 часов в неделю. По мнению авторов этого закона, он должен был способствовать укреплению единства народов и развитию обще- венгерского патриотизма [7, 80]. Правда на практике многие положения закона остались на бумаге, особенно в сельских районах национальных окраин. В частности только треть сербских учеников посещало школы, где изучался венгерский язык [26, 273].

В 1906 - 1907 гг. в Венгрии (без учета Хорватии) учебные заведения, в которых образование велось на венгерском языке, составляли более 70%, но при этом не следует забывать, что в подавляющем числе церковных школ преподавание кроме венгерского велось и на местном языке [18, 23].

Абсолютно бессмысленным оказался закон 1891 г. об обязательном обучении венгерскому языку в яслях детей от 3 до 6 лет, так как по всей Венгрии насчитывалось всего 703 дошкольных учреждения и только 25% малышей попали в эти заведения [19, 6]. Продолжением мадьяризации стали еще 2 закона. Согласно Закону IV от 1898 г., все названия городов, сел, рек, гор и т.д. приобретали только одно официальное название, данное министерством внутренних дел, т.е. венгерское. Правда, в школьных учебниках и документах национальных меньшинств, власти разрешили ставить свои собственные названия после венгерского варианта, а периодическим изданиям было предоставлено право, выбирать любое название по их усмотрению [29, 188-189]. Другой закон давал право каждому жителю страны сменить свою фамилию и имя на венгерский лад, что многие сделали для достижения успеха на профессиональном поприще (государственная, военная служба, бизнес, научная деятельность и т.д.), без чего практически невозможно было продвинуться по карьерной лестнице. Только за 6 первых месяцев 1898 г. фамилии изменило 2762 человека.

В нарушение закона 1868 г. венгерский язык почти полностью вытеснил местные языки из органов государственной власти и судопроизводства. Очень часто представители национальных меньшинств были не в состоянии ознакомиться с официальными бумагами из-за незнания венгерского языка. Существенная дискриминация опять же в нарушение закона 1868 г. наблюдалась при формировании аппарата управления на местах. В Трансильвании, где румыны составляли 54% населения, румын-чиновников в начале XX в. было всего 5,8%, а в 1866 г. румыны составляли около 1/3 чиновников области [25]. Представители национальных меньшинств дискриминировались при выборах в парламент Венгрии. В 1906 г. в парламенте было всего 25 представителей национальных меньшинств, в 1910 г. - только 8. В это же время предпринимаются попытки перевести богослужение на венгерский язык у униатов и православных. Однако из этого практически ничего не получилось. Тем более что с осуждением данных попыток выступила римская курия, не говоря уже о местном населении [17, 4].

Политику мадьяризации продолжали преемники К.Тисы на посту министра-президента Венгрии в конце XIX в. — начале XX вв., особенно в ее проведении проявили себя Д. Банфи и К. Куэн-Хедервари. Давление на национальные меньшинства, особенно проявилось во времена правительства «железной руки» Д. Банфи (1889-1895 гг.). Оно явно пошло на поводу шовинистических кругов венгерского общества, отказавшись от либеральных принципов конца 60-х гг. Правительство Д. Банфи впервые открыто применило силовое давление по отношению к национальным меньшинствам в отличие от тактики «законных действий» прежних правительств, избегавших проведения открытых репрессий. Правительство «железной руки» разработало систему административных мер для борьбы с национальной оппозицией.

При Д. Банфи правительство начинает целенаправленно собирать информацию об общественно-политической и культурной жизни национальных меньшинств, их лидерах, систематизируя ее, и применяя для борьбы с «антигосударственными силами». эти же принципы легли в основу политики правительства К. Куэн-Хедервари, стремившегося проводить мадьяризацию даже в автономной Хорватии. Данная политика в отношении Хорватии вызвала критику среди некоторых венгерских аристократов и политиков, в том числе будущего регента Венгрии М. Хорти [30].

После отставки Д. Банфи становится одним из крупнейших идеологов венгерского крайнего национализма. По его мнению, предоставление свобод немадьярским народам страны и развитие их национального самосознания опасно для Венгрии. Он резко критиковал венгерское правительство, которое, на его взгляд, абсолютно не боролась с центробежными силами. На страницах своего печатного органа «Madyar Kozelet» в ноябре 1902 г. Д. Банфи прямо указал на главную задачу исторического развития страны: «Для Венгрии необходимо из многоплеменного государства обратиться в одноплеменное; для достижения этой цели все меры пригодны, лишь бы они клонились к мадьяризации, хотя бы и насильственной, прочих народностей, входящих в состав королевства Св. Стефана. Государственное единство требует не только единого народа, но и единой культуры ...мадьярской» [3, 175]. С этой целью Д. Банфи предлагал проведение следующих мер: 1) отмена закона о нациях 1868 г.; 2) ликвидация национальноцерковной автономии сербов и румын; 3) предоставление избирательных прав только лицам, владевшими венгерским языком; 4) полная мадьяризация географических названий и фамилий; 5) постепенная ликвидация национальных школ; 6) исключительное употребление в общественно-политической жизни венгерского языка [5, 3].

Д. Банфи вынашивал планы преобразования всей Дунайской империи в целом. По его мнению, из-за политической нестабильности в Австрии центром империи станет Венгрия и династия Габсбургов станет «чисто венгерской династией», поэтому мадьяры должны были заменить австро-немцев в качестве господствующей нации в Австро-Венгрии. При этом допуская возможность экономического разрыва Венгрии с Австрией, Д. Банфи выступал против полного отделения Венгрии от Вены, ибо «.. .вне единства с Австрией, Венгрия обратилась бы в малое балканское государство, тем более слабое, что оно было бы лишено народного единства и стало бы игрушкой в руках сильных соседей» [3, 176].

В начале XX в. Д. Банфи создает партию, объединившую большую часть шовинистических кругов Венгрии, ему удалось привлечь в ряды партии даже часть членов либеральной партии и отобрать у либералов значительную часть электората. Кстати, партия Д. Банфи пользовалась поддержкой прежде всего среди мадьяр-кальвинистов. Сам Д. Банфи избирается депутатом нижней палаты от Сегеда, где до этого традиционно побеждали проправительственные кандидаты, а его партия создает в парламенте собственную фракцию. Успехи Д. Банфи показывают популярность шовинистических идей среди определенной части венгерского (мадьярского) общества в конце XIX - начале XX вв.

Не разделяя крайностей взглядов Д. Банфи, большинство политической элиты Будапешта в начале XX в. явно сочувствовало политике мадьяризации. Тот же К. Куэн-Хедервари прямо заявлял в парламенте, что «...никто не должен думать в стране, что интересы немадьярских народностей могут быть отделены от интересов мадьяризма. Существующая между' теми и другими историческая связь столь прочна, что здесь все счастливы лишь тогда, когда процветают мадьяры, и что ослабление мадьяризма повлекло бы за собой упадок всех прочих элементов в стране» [4, 134].

Депутат-либерал А. Аппоньи, соглашаясь с необходимостью ма- дьяризации страны, призывал, в отличие от Д. Банфи, к ее мягкому варианту, основанному на «нравственной мощи мадьярской культуры» и экономической интеграции страны, не допуская насилии. На этой же позиции во многом стоял лидер либералов И. Гиеа, отвергавший план перевода конфессиональных школ в разряд государственных. Он допускал только ужесточение контроля государства над их деятельностью [5, 104]. Либералы не выступали за отмену закона 1868 г., но они были решительно настроены н пользу расширения прав венгерского языка в образовании, в местном самоуправлении и подавлении любых проявлений «национальной агитации» немадьярских народов.

Предыдущие точки зрения не поддержала группа левых либералов и интеллектуалов во главе с известным критиком политики мадьяризации Л. Мочари, верным последователем Л. Кошута. Он а 1605 г. опубликовал брошюру, в которой в резкой форме обрушился на политику правящих кругов Венгрии по отношению к национальным меньшинствам. Л. Мочари полагал, что старна может рассчитывать на успех в борьбе с Австрией только заручившись поддержкой немадьярских народов. В противном случае она навсегда останется под влиянием Вены. Тем более, для компромисса с немадьярами не надо ничего обобого делать.

Необходимо было только отказаться от мадьяризации конфессиональных школ и реально соблюдать в жизни закон о нациях 1868 г. Парируя распространенным доводам шовинистов Л. Мочари заявлял: «Не отрицаю, что среди народностей найдется известное число крайних националистов, но они составляют единичные исключения. Добросовестным и точным применением закона мы могли бы вполне удовлетворить как румынам, так и сербам и словакам. Им следует только дать полную гарантию на счет применения закона 1868 г. ...; далее следует отвергнуть зловещий законопроект о народном просвещении...» [6, 145-146].

Л. Мочари особо подчеркивал важность соблюдения прав языков национальных меньшинств в рамках закона 1868 г. без чего был нереален союз мадьяр с другими народами Венгрии. Автор в самых резких тонах критиковал самонадеянность, заносчивость и шовинизм венгерской общественности, видя в этом угрозу единства самой Венгрии. В заключении Л. Мочари отмечал, что «...всеобщая мадьяризация есть утопия, за которой гнаться, значит подвергать опасности важнейшие интересы государства» [6, 145]. J1. Мочари и его сторонники в начале XX в. находились в явном меньшинстве, но их взгляды постепенно приобретали популярность среди мадьярской части общества, так как многие венгры начинали осознавать пагубность политики мадьяризации для страны. Известынй политик Д. Юшт, венгерские социалисты, поэт Э. Ади призывали изменить политический курс по отношению к нациоанльным меньшиствам, ибо в противном случае страну ждал «новый Мохач» [20, 368]. В 1907 г. в своем обращении «К новой Венгрии», О. Яси сформулировал манифест левых интеллектуалов и политиков [15, 388]. В нем шла речь о необходимости коренного пересмотра национальной политики в стране.

Накануне первой мировой войны ряд ведущих политиков Венгрии начинают осознавать пагубность для страны проведения широкомасштабной мадьяризации. Летом 1907 г. во время встречи Р. Сетон-Уотсона с бывшим министром внутренних дел И. Криштофи, последний прямо заявил, что все обвинения в сепаратизме, направленные в адрес национальных меньшинств необоснованны и даже вредны для единства страны. Й. Криштофи считал мадьяризацию школ абсолютно бесполезной, так как, с одной стороны, многие дети не учили венгерский язык, а, с другой стороны, мадьяризация образования вызывала протест со стороны национальных меньшинств. Бывший министр выступил за равноправный статус венгерского и национальных языков в школе, ибо сама жизнь заставит людей добровольно учить государственный язык. Й. Криштофи осудил национальную политику, проводимую венгерским правительством с середины 70-х гг. XIX в. Он выступал за компромисс с национальными меньшинствами и первым шагом к этому должна была стать избирательная реформа, предполагавшая введение всеобщего избирательного права. При этом, отвечая своим оппонентам, что в таком случае парламент станет орудием межнациональной борьбы, Й. Кришгофи доказывал обратное - парламент после реформы выступит и качестве консолидирующего общество органа [28, 50].

Среди умеренных противников венгерских шовинистов следует выделить министра-президента Венгрии с 1912 г. И. Тису, предпринявшего попытку установить диалог с представителями национальных меньшинств, отчасти отказавшись от своих предшествующих взглядов. Еще летом 1910 г. в своем выступлении и венгерском парламенте И. Тиса осудил «мелочные придирки» и «напрасный громкий шовинизм» местных и центральных административных органов, вызывавших лишь недовольство среди немадьярских народов и подталкивавших умеренные круги к антигосударственной деятельности. И. Тиса, призывая к борьбе с сепаратизмом и любыми его проявлениями, в то же время ратовал за компромисс с национальными меньшинствами: «После последней выборной победы и после полного обрушения партий национальностей, венгерскому правительству и венгерскому народу следовало бы пойти на встречу национальностям...» [9, 128].

В марте 1911 г. И. Тиса вновь вернулся к вопросу о статусе национальных меньшинств, говоря о положении румын Трансильвании. Он указывал, что Венгрии необходимо: «С одной стороны политическое единство венгерской нации и национальный характер венгерского государства... С другой стороны, - широкие права сограждан иного языка, обеспечиваемые им любовью к свободе и братской справедливостью венгерской нации» [9, 41].

Одновременно И. Тиса начинает критиковать доктрину мадьяризации национальных меньшинств с помощью венгерского языка, видя для самих народов Венгрии выгоду в его изучении: «11с будем делать себе иллюзию. Обучая инородцев венгерскому языку, мы вовсе их не омадьяриваем... Мы оказываем нашим согражданам невенгерского языка, обучая их последнему, большую услугу, ибо даем им в руки оружие с коим они смогут бороться за свои успехи на культурном поприще, оружие, с помощью которого они легко могут войти в сношения с венгерским обществом и принимать участие в венгерской общественной жизни...» [9, 42].

И. Тиса опровергал мнения венгерских шовинистов, что с помощью изучения венгерского языка можно изменить национальное самосознание людей. В этой связи, И. Тиса любил приводить следующий пример: Когда 30 лет назад словацкого крестьянина спрашивали, кто он есть, тот по-словацки отвечал, что он «венгр». Теперь на этот же вопрос крестьянин по-венгерски отвечал, что он «словак». И. Тиса призывал венгерскую интеллигенцию к изучению языков немадьярских народов, к включению этих языков в программу венгерских средних учебных заведений, так как венгерская интеллигенция и чиновники будут иметь большое влияние на народы страны, если они будут знать их языки.

Венгерская пресса в отношении речи И. Тисы, заняла противоречивую позицию. Крайние мадьярские националисты ее осудили, считая, что реализация взглядов И. Тисы на практике означает гибель Венгрии, ибо они стимулируют националистические настроения среди немадьярских народов. Позиция И. Тисы не устраивала и многих лидеров национальных движений. С одной стороны подходы И. Тисы во многом подрывали их позиции среди своих народов, а с другой стороны они сами не были склонны к компромиссам, исходя из принципа «либо все, либо ничего» [9,42].

И. Тиса смягчил политику Будапешта в отношении Хорватии, он поддерживал меры правительства по улучшению материального положения украинцев (русин). Однако основное внимание в своей национальной политике И. Тиса уделял возможности нахождения компромисса с румынами. Еще в начале 1905 г. И. Тиса однажды прямо заявил: «Между жизненными интересами румынского и мадьярского племени существует внутренняя связь: и та и другая являются островами в славянском море; им, быть может, предстоит в будущем рука в руку отражать нападение враждебных народов...» [6, 14-15]. Таким образом, И. Тиса видел в союзе с румынами, возможность создания основы для борьбы со славянским национализмом. Поэтому И. Тиса вступил в переговоры с политическими лидерами румын Венгрии, правда эти переговоры зашли в тупик из-за отказа И. Тисы удовлетворить основные требования румынских лидеров: 1) назначение чиновниками румын в районах, где румынское население составляло большинство, 2) закрепление за румынами 47 мест в нижней палате парламента.

Правда, И. Тиса выделил румынам 27 мест и готов был дальше продолжать переговоры [12, 2]. Даже после ухода румынских политиков из-за стола переговоров, И. Тиса надеялся, что диалог будет возобновлен. В 1914 г. министерство народного просвещения Венгрии издало циркуляр, разрешающий преподавание закона Божьего во всех начальных и средних школах на родном языке [10, 16]. Это была явная уступка требованиям немадьярской части страны. Данные действия И. Тисы вызвали новую волну критики. В частности, венгерские националисты переговоры с румынами считали чрезмерной уступкой и ударом национальному достоинству и интересам венгерской нации [14, 3].

Какие результаты принесла политика мадьяризации для Венгрии на рубеже ХӀХ-ХХ вв.? Не вызывает сомнения необходимость распространения и знания государственного языка, тем более, в такой многонациональной стране, как Венгрия, и правительство, безусловно, должно способствовать его популяризации. Повседневная жизнь заставляла людей добровольно учить венгерский язык. В то же время опасными и вредными для любого государства являются бюрократизм, игнорирование национальных чувств, навязывание народам государственного языка, чго в любую минуту может привести к взрыву национализма. Совершенно абсурдным является изменение имен людей, географических названий, изменение языка богослужения, ущемление политических свобод. Всё это приводит только к одному - обострению межнациональных отношений и росту национализма, с чем и столкнулась Венгрия на рубеже ХӀХ-ХХ вв.

Полностью можно согласиться с утверждением известного британского исследователя Венгрии К. Макартни о том, что политика лингвистической мадьяризации не принесла предполагаемого эффекта: «Маленький словак или русин, проводящий свои школьные дни, с трудом изучая венгерский язык, тут же забывает его, как только двери школы закрываются за ним» [27, 101]. Особенно это было характерно для сельской местности. Большую роль в этом сыграли лингвистические трудности изучения венгерского языка, и низкий авторитет школы у жителей села. В 1907 г. только 69% румынских учащихся могло изъясняться на венгерском языке [8, 268]. Определенную роль здесь сыграл явный недостаток средств на основание государственных школ. Так например, в Подкарпатской Руси правительство, образовав несколько таких школ, вскоре отдало их церковным приходам, ибо оно оказалось не в состоянии содержать данные учреждения [17, 15]. От такой политики пострадало и мадьярское население Венгрии. Направив основные средства на строительство школ в национальных окраинах, правительство сделало это за счет урезания средств, выделяемых на образование мадьяр. Даже венгерские шовинисты признавали медленные темпы мадьяризации страны, их рупор «Pester Lloyd» не раз высказывал свое недовольство по этому поводу [3, 124].

В целом степень влияния политики мадьяризации на жизнь народов Венгрии не следует преувеличивать, о чем ярко свидетельствует церковная, культурная, образовательная автономия румын, «саксов», сербов, не говоря уже о хорватах, имевших довольно широкую политическую автономию.


Источники и литература:
1. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) Ф. 172. Посольство в Вене. Оп. 514. Д. 376.

2. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 576.

3. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 577.

4. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 578.

5. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 579.

6. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 580.

7. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Ед. хр. 581.

8. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Д. 582/1.

9. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Д. 583.

10. АВПРИ Ф. 151. Политархив. Оп. 482. Д. 586.

11. Государственный строй и политические партии в Западной Европе и Североамериканских Соединенных штатах. /Под ред. Е. Смирнова. СПб., б.г.

12. Кавказ. 1914. №24.

13. Кавказ. 1914. №35.

14. Кавказ. 1914. №89.

15. Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М., 2002.

16. Маврокордато Г.Д. Описание Венгрии. 4.1. Париж, 1916.

17. Петров В. Мадьярская гегемония в Угрии (Венгрии) и Угорская Русь. Пг., 1915.

18. Сиротин Н.А. Народная школа у словаков. СПб., 1903.

19. Школы Венгрии. М., 1907.

20. Яси О. Распад Габсбургской монархии. М., 2011.

21. Biro S. The nationalities problem in Transylvania 1867-1940. N. Y„ 1992.

22. Bogdan H. From Warsaw to Sofia. A History of Eastern Europe. Santa Fe, 1982.

23. Eotvos J. The Dominant Ideas of the Nineteenth Century and Iheir Impact on the State. Vol. 1. N.Y., 1996.

24. Hoensch J. A History of Modem Hungary: 1867-1994. 2nd edition. N.Y. and London, 1995.

25. Kocsis K, Kocsis-Hodosi E. Hungarian minorities in the Carpathian basin. Toronto, 1995. Tabl. 14.

26. Kovago L. Les rapports Socio-economiques des Slaves mcridionaux de Hongrie au debut du XXе siecle. / Ethnicity and Society in Hungary/ Ed. by F. Glatz. Budapest, 1990.

27. Macartney C. A., LittD. Hungary. A Short History. Edinburgh, 1962.

28. Seton Watson H., Seton Watson C. The Making of a New Europe. Seattle, 1981.

29. SzaszZ. Nationality Policy in the Era of the Dualistic Monarchy Possibilities and Restrictions/ Ethnicity and Society in Hungary/ Ed. by F. Glatz. Budapest, 1990.

30. The annotated memoir of admiral Miklos Horthy regent of I lungary. /Ed. by A. Simon, //http://www.hungary.com/corvinus/