Главная > История > Взаимоотношения Осетии и Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) и их интерпретация: мифы, политические спекуляции и поиски исторической объективности
Взаимоотношения Осетии и Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) и их интерпретация: мифы, политические спекуляции и поиски исторической объективности19 сентября 2010. Разместил: admin |
|
В. Д. Дзидзоев д.и.н, профессор, главный научный сотрудник СОИГСИ им. В.И.Абаева (г. Владикавказ) Анализ историографии Чечено-Ингушетии (Республики Ингушетия) позволяет выделить несколько направлений, по которым, на мой взгляд, обнаруживаются наиболее существенные ошибки, рельефно выраженная тенденциозность, фальсификация и явная антиосетинская настроенность. К первому направлению можно отнести публикации, где вопреки очевидным фактам истории «доказывается», что Сталин, Берия, Кобулов и другие организаторы и исполнители выселения чеченцев, ингушей, других репрессированных в годы войны народов были будто бы этническими осетинами. Авторы этих публикаций необоснованно заявляют о том, что выселение ингушей было организовано Сталиным и его ближайшим «осетинским окружением» исключительно в пользу осетин и Осетии. Второе направление объединяет, на мой взгляд, публикации, где «доказывается» обоснованность ошибочного тезиса о том, что столицей современной Ингушетии обязательно должен быть город Владикавказ. В этой связи запускается «в научный оборот» слишком много ошибок и версий относительно объединения в 1934 г. Чеченской и Ингушской автономных областей и образования единой Чечено-Ингушской автономной области с центром в г. Грозном и передачи г. Владикавказа Северной Осетии. К третьему направлению нужно отнести публикации, в которых тенденциозно «доказывается», что ингуши в Северной Осетии жили в ужасных условиях, по вине руководства республики они подвергались дискриминации по национальному признаку. В четвертом направлении находятся «труды ученых», где совершенно искажаются предпосылки и ход развязанной ингушскими боевиками войны на территории Северной Осетии в октябре-ноябре 1992 г. К пятому направлению следует отнести публикации, где существенно и преднамеренно искажаются причины, характер, ход и последствия массовых волнений в г. Орджоникидзе (Владикавказ) в октябре 1981 г. На шестом направлении находятся публикации, где авторы чрезмерно и необоснованно приукрашивают и идеализируют отдаленное прошлое этнических предков ингушей, создавших будто бы «ингушскую цивилизацию». К этому же направлению следует отнести примеры псевдотворчества любителей различных историографических сенсаций (например, надуманные и сильно завышенные цифры погибших героев на фронтах Великой Отечественной войны, добровольно ушедших на фронт, Героев Советского Союза и т.д.). К седьмому направлению нужно отнести публикации, где авторы пытаются «доказать», что соседство с Осетией обернулось для ингушей настоящей трагедией, так как «осетины всегда старались навредить ингушам и Ингушетии». Эти авторы в сущности способствуют тому, чтобы в сознании многих читателей сформировался идеологический и психологический стереотип, позволяющий строить агрессивное поведение в условиях ингушско-осетинского противостояния, дефицита объективной информации друг о друге. Публикации этого направления способствуют созданию из осетин образа врага ингушей. К восьмому направлению следует отнести публикации, посвященные различным аспектам Закона «О реабилитации репрессированных народов». В них, как правило, допускаются неточности, тенденциозные рассуждения, выпады против осетин и Осетии, особенно ее руководства. Здесь чаще всего встречается критика в адрес «несговорчивых осетин», рельефно выраженная тенденциозность и конъюнктурность. Вместе с тем в этих публикациях содержатся и правомерные суждения. В них авторы справедливо поднимают ряд существенных вопросов (например, проблемы здравоохранения, вопросы языка, культуры, социально-экономического развития и т.д.). Однако публикациям этой группы свойственна та же методологическая ошибка, которая не дает исследователям подняться выше эмоций и опираться, как того требуют нормы научно-исследовательской работы, на приведенные факты и достоверные источники. И наконец, девятое направление мифотворчества и псевдотворчества, объединяющее публикации, в которых, вопреки очевидным фактам «доказывается», что геноцид чеченцев и ингушей будто бы продолжается до сих пор, что эти два народа испытали самые большие трудности, лишения, издевательства, гонения, несправедливости и т.д. Отличительная особенность этих публикаций - слишком вольное обращение с фактами истории, эмоциональность изложения событий и фактов, игнорирование очевидного и общеизвестного, воинствующий исторический мифологизм и т.д. Разумеется, такие публикации не безвредны для массового сознания. Таким образом, мы условно разделили на девять направлений, по которым чаще всего встречаются ошибки, обнаруживаются основные признаки псевдотворчества не только типичных дилетантов в сфере обществоведения, но иногда и профессиональных историков и политологов. Следует отметить, что все эти ошибки, порой преднамеренная фальсификация истории взаимоотношений осетин и ингушей, в целом народов Северного Кавказа имеют большой негативный оттенок и чрезвычайную остроту. Бурная деструктивная деятельность некоторых представителей отечественной исторической науки, которые по различным причинам создают искаженную письменную историю, всевозможные мифы, крайне вредные для массового сознания, должна быть посрамлена. Иначе историческая наука сама может оказаться посрамленной. В данном выступлении я лишь пытаюсь доказать приверженность определенной части историков к различного рода сенсациям, «открытиям», мифотворчеству и т.д. Это старая болезнь, которая в настоящее время получила широкое распространение. К сожалению, высказанная аксиома часто нарушается историками-кавказоведами. Так, например, в 1999 году ингушским «Мемориалом» в Назрани была издана объемная книга (36 печ. лист.) «Ингушетия и ингуши»75 под редакцией Адама Мальсагова. Авторы предисловия книги кандидат исторических наук Э.Д. Мужухоева и доктор исторических наук М.Б.Мужухоев демонстрируют, на мой взгляд, образцы антиосетинской агрессивности, искажений исторических фактов, тяготения к конфронтации народов Северного Кавказа. Приходится удивляться профессиональной некомпетентности кандидата и доктора наук, которые столицу Северной Осетии г. Владикавказ преднамеренно называют «географическим центром Ингушетии». Никто из профессиональных историков Северного Кавказа не согласится с таким ложным выводом потому, что равнинные земли, включая место основания в 1781 г. Владикавказской крепости до начала XIX в. были в собственности обладавших большой силой кабардинских князей. О серьезных ошибках отдельных ингушских историков, политологов, публицистов и журналистов мне уже приходилось писать. Достойны осуждения попытки некоторых исследователей, в том числе и Мужухоевых, любой ценой создать из осетин образ врага для «мирного ингушского народа». Мужухоевы и их единомышленники давят вымышленными фактами на массовое сознание не только читателей Республики Ингушетия, но и всей Российской Федерации. Впрочем, в Ингушетии этот «новый метод» исследования давно апробирован. В конце 80-х - начале 90-х годов XX в. одним из «авторитетных историков» Ингушетии неожиданно стал главный инженер Госинспекции по охране и использованию земельного фонда Чечено-Ингушской АССР, кандидат экономических наук Бембулат Богатырев, который на сессии Верховного Совета РСФСР в 1990 г. договорился до анекдотичных утверждений, будто город Владикавказ основали предки ингушей 3,5 тысячи лет назад76. Этот «кавказовед» с сельскохозяйственным уклоном своими «историческими открытиями» причинил немало ущерба осетино-ингушским взаимоотношениям, морально-психологическому климату на Северном Кавказе. Его ошибочным утверждениям дана оценка в научной литературе, в том числе и автором этих строк. Не повторяя уже опубликованное по части разоблачений горе-исследователей, обращаю внимание на новые измышления в вопросах осетино-ингушских взаимоотношений и истории города Владикавказа. Так, например, Мужухоевы бездоказательно утверждают, что в 1920-е годы «в пригороде Владикавказа проживало около 80 тыс. ингушей, что значительно больше, чем осетин, немцев и казаков вместе взятых»77. Это и есть образец пара-науки, преднамеренной фальсификации, околонаучной публицистики. На самом деле во Владикавказе в 1923 году проживало 72069 человек, в том числе русских - 14618 человек, осетин - 9246, армян - 7554, грузин - 4763, персов - 1673, греков - 1404, евреев -1143, украинцев - 892, поляков - 996, татар - 589, немцев - 518, ингушей - 501 человек. Кроме них в городе проживали айсоры, тавлины, чеченцы, горские евреи и другие78. Авторы предисловия высказывают озабоченность и боль о судьбе «дорого» заплативших за соседство с Осетией казаков, которые якобы были выселены с мест их обитания в годы гражданской войны79. Однако и такое утверждение несостоятельно. Историки с учеными степенями обязаны знать, что все казачьи станицы в Северной Осетии как были, так и остались на своих местах. Более того, еще в XIX веке определенная часть осетин, а моздокские - все без исключения, были зачислены в состав военного сословия казаков России и выдвинули из своей среды немало талантливых генералов и офицеров. Таких, например, генералов-казаков, как Эльмурза Мистулов, Константин Агоев, Георгий Татонов, Лазарь Бичерахов и многие другие. Кандидат и доктор наук «забыли» о том, как при помощи Г.К.Орджоникидзе и его соратников в 1918 и 1921 гг. было организовано (по решению III съезда народов Терека, который проходил в 1918 г. в Грозном) действительное выселение казаков из их станиц и заселения их ингушами. Но эту тему почему-то не любят наши ингушские коллеги. Мужухоевы вносят немалую лепту в оживление паранауки, когда вероломное нападение ингушских боевиков в октябре-нояб ре 1992 г. на Северную Осетию выдают как «крупномасштабную, заранее спланированную акцию против мирного ингушского населения Пригородного района»80. Два историка преднамеренно фальсифицируя факты, утверждают, что «против 65 тысяч безоружных мирных ингушей, были двинуты вооруженные по последнему слову техники 68 тысяч хорошо обученных бойцов»81. Извращая действительные события 1992 г. Мужухоевы дошли до таких нелепых утверждений, что ингушам «отрезали головы, уши, носы, языки, что их сжигали живыми, бросали в горящие дома. Умирающих, а также малолетних детей отдавали на съедение свиньям»82 . Читая такие вымышленные сюжеты начинаешь понимать цели и задачи фальсификаторов истории. У Мужухоевых, как у Б.Богатырева и их единомышленников, имеются большие проблемы с логикой профессионального мышления, здравым смыслом и знаниями отечественной истории XX века хотя бы на уровне средней школы. Своими «научными открытиями» они способствуют беспрецедентному откату общественного сознания Республики Ингушетия к идеологии вечной конфронтации с Республикой Северная Осетия - Алания, созданию образа врага из осетин. Известно, что общественной функцией науки является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности. А сочинение Мужухоевых способствует выработке не объективных, а искаженных, фальсифицированных знаний. Не думаю, что читатели Республики Ингушетия нуждаются в ложных знаниях истории. Рано или поздно в Ингушетии найдутся специалисты истории и просто читатели, которые уже никогда не будут сомневаться в том, что осенью 1992 г. вероломное нападение хорошо вооруженных ингушских боевиков было тщательно подготовленной акцией. Тысячи граждан Северной Осетии были свидетелями этой агрессии. Факты свидетельствуют, что за несколько дней до нападения ингушских боевиков на мирные села Пригородного района Северной Осетии и г. Владикавказ ингуши перестали выходить на работу, учащиеся ингушской национальности посещать школы и уехали в Ингушетию. Мужухоевы и их единомышленники не могут не знать и о том, что десятки работников правоохранительных органов Северной Осетии (ингуши по национальности) с табельным оружием уехали в Ингушетию и влились в отряды ингушских боевиков. Известно также, что ингушские боевики, напав на села Пригородного района Северной Осетии, взрывали дома осетин, убивали и сжигали милиционеров, например, капитана Александра Амурхановича Демурова, о героической и мученической гибели которого писала газета «Правда» в 1992 году83. Ингушские историки и политологи знают, что вооруженные боевики Ингушетии, воодушевляемые и призывами некоторых «ученых-кавказоведов» в октябре-ноябре 1992 г. уничтожили немало сотрудников МВД Северной Осетии. Среди них младшие сержанты Роберт Андреевич Тигиев, Юрий Игнатьевич Кайтуков, сержант Георгий Таймуразович Джимиев, старшина Олег Ахтемирович Томаев, капитаны Умарбек Амурханович Ахполов, Валерий Тотразович Хабалов, Гиви Ерастиевич Болотаев и другие84. На окраине Владикавказа есть Аллея Славы, принявшая на вечный покой молодых парней и мужчин, погибших от рук ингушских боевиков в октябре-ноябре 1992 г. Однако Мужухоевых и других «ура-патриотов» Ингушетии мало волнуют неоспоримые факты истории, которые свидетельствуют о вероломности, неоправданной жестокости, осетинофобии и дикости ингушских боевиков, напавших рано утром 31 октября 1992 г. на своих соседей-осетин и проливших немало безвинной крови. Вместо того, чтобы осудить агрессоров, вооруженных боевиков, учинивших дикую расправу над жителями Северной Осетии (среди которых были осетины, русские, евреи, кабардинцы и т.д.), Мужухоевы и некоторые другие ученые-обществоведы, преднамеренно искажая факты, фальсифицируя страницы истории, пытаются ввести общественность Российской Федерации в заблуждение и стали писать о геноциде ингушей, который в 1992 г. будто бы устроило руководство Северной Осетии. Именно такую версию пытается внедрить в сознание читателей Российской Федерации директор Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук, профессор, заслуженный деятель науки Чечено-Ингушской Республики М.Б.Мужухоев в книге «Ингуши. Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры»85. Обращаю внимание на то, что книга, изданная тиражом в 5 тыс. экземпляров печаталась по постановлению Ученого совета Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч.Ахриева при Правительстве Республики Ингушетия, содержит ряд ошибочных выводов в вопросах осетино-ингушских взаимоотношений, а октябрьско-ноябрьское 1992 г. вторжение ингушских боевиков в Северную Осетию преподносится как трагическая страница истории ингушского народа и осуществление «очередного геноцида ингушей»86. М.Б.Мужухоев пишет: «Когда думаешь над очередной трагедией ингушского народа в октябре 1992 года, то невольно задаешься вопросом, почему удалось разжечь этот северокавказский военный очаг, почему в него удалось втянуть определенную часть населения Осетии? Почему это стало возможным? Каковы причины? Думая об этом, невольно приходишь к мысли о том, что определенная и немалая доля вины в трагедии ингушского народа лежит на осетинской научной интеллигенции, которая сейчас хорошо представлена и в высших эшелонах власти. Слово ученого звучит весомо, оно воспитывает и часто формирует общественное мнение. Касаясь сложной проблемы межнациональных отношений, ученый может способствовать их стабилизации и оздоровлению, может и целенаправленно разрушать. Последнее всегда опасно»87. В отличие от М.Б.Мужухоева, считаю, что нападение ингушских боевиков в 1992 г. было крупномасштабной и беспрецедентной этнополитической провокацией, которая в конечном итоге стала трагедией и для осетин, и для ингушей, в целом для народов Северного Кавказа. Первопричина этой авантюры кроется, на мой взгляд, в слабой и недостаточно четкой позиции федерального центра по вопросу о территориальных спорах, принятии непродуманного до мелочей и потому несовершенного Закона «О реабилитации репрессированных народов» 26 апреля 1991 года, агрессивности ультраправых политиков и «ура-патриотов» Ингушетии. Значительная часть лидеров Ингушетии, отличавшаяся фанатизмом, авантюризмом, непомерными карьерными амбициями, саморекламой и желанием прославиться любой ценой в октябре 1992 г. повели на Северную Осетию наиболее агрессивную и воинственную часть еще не созданной республики. Отметим и то, что в начале 90-х годов XX в. экономический и политический кризис в стране привели к обострению межнациональных отношений, особенно на Северном Кавказе, дезорганизации государственной системы и разрухе, ликвидации официальной государственной идеологии. Сильнейшее искусственное расшатывание советской государственности сопровождался ростом преступности во всех сферах жизни, громкими заявлениями различных безответственных политиков, неформальных лидеров отдельных народов, в том числе и ингушей, партий и общественно-политических организаций о необходимости перекройки сформировавшихся административных границ между субъектами Российской Федерации, «наполнить реальным содержанием право нации на самоопределение вплоть до выхода из состава Российской Федерации». Возникновение новых независимых государств на территории бывшего СССР, бурный рост национального самосознания даже самых малочисленных народов страны, поиски путей новых форм национально-государственного устройства и «исторической справедливости» обозначили глубокий общественно-политический разлом в обществе, межнациональные потрясения, которые в самой жестокой и трагической форме отразились на судьбе осетин и ингушей. М.Б.Мужухоев прав, когда он пишет, что «слово ученого звучит весомо, ему верят, к нему прислушиваются, оно воспитывает и часто формирует общественное мнение». Однако ему изменяет здравый смысл, когда он начинает лукавить и нагло, упрямо обвинять осетинскую научную интеллигенцию «в трагедии ингушского народа». Я, например, не припомню, чтобы кто-либо из интеллигенции (и не только) Осетии призывал к войне с Ингушетией, угрожал ингушам или оскорблял их. Да и сам «главный обвинитель» осетин профессор истории М.Б.Мужухоев почему-то не приводит ни один факт, и ни один пример, из которых бы действительно вытекала «немалая доля вины» осетинской научной интеллигенции за кровопролитие осенью 1992 года. В то же время можно привести немало конкретных примеров воинствующей риторики некоторых ингушских историков, публицистов, политиков и неформальных лидеров. Ученые Осетии, как и всей страны, помнят, как в начале 90-х гг. в Ингушетии многие депутаты всех уровней призывали к немедленной передачи не только Пригородного района Северной Осетии (который действительно был передан под юрисдикцию Северной Осетии в 1944 г., однако при возвращении на родину чеченцев и ингушей и восстановлении Чечено-Ингушской АССР в 1957 г., в качестве компенсации за Пригородный район вновь восстановленная республика получила три новых района - Шелковской, Наурский и Сергокалинский, где в основном проживали ногайцы Ставропольского края), но и правобережной части Владикавказа Ингушетии. Многие депутаты-ингуши, которых щедро снабжали своими «научными разработками» всевозможные любители псевдоистории и представители паранауки, не гнушались острыми выпадами против осетин и Осетии, доходившими до настоящей осетинофобии, искажения исторических фактов, фальсификации истории взаимоотношений ингушей и осетин. В то время невозможно было вести даже цивилизованный научный спор со многими исследователями истории в Ингушетии, ибо настоящий и деловой спор между историками-профессионалами возможен только в том случае, если обе стороны руководствуются едиными правилами, законами, традициями, культурой ведения дискуссии, а ингушская сторона руководствовалась в основном эмоциями и желанием любой ценой изменить границу между Ингушетией и Северной Осетией. Кажущаяся доступность истории привлекла к ней в Ингушетии слишком много дилетантов, не овладевших даже азами методологии научно-исследовательской работы. Воинственная риторика, скрытые и открытые угрозы в адрес осетин и Осетии, призывы влиятельных ингушских исследователей истории, среди которых были не только профессиональные историки, но и писатели, журналисты, депутаты всех уровней, конечно же, способствовали массированной подготовке ингушского населения к будущим боевым действиям с осетинами, в которых многие видели уже настоящий образ врага. Так, например, один из самых авторитетных и влиятельных ингушских писателей И.М.Базоркин, свое обращение к ингушскому народу закончил словами: «Ингушская автономия с центром в городе Владикавказе возродится!»88. Проблемы, о которых говорилось выше, в той или иной степени, характерны для многих народов, республик и государств. Немало проблем параисторического характера создают и осетинские исследователи. Обращает на себя внимание то, что ряды «осетинских исследователей» в последние годы пополнились экономистами, специалистами сельского хозяйства, отставными офицерами МВД и Российской армии и т.д. Настораживает то, что они любят упражняться даже не в вопросах современной истории, а в проблемах древней и средневековой истории, где, на мой взгляд, особо необходима основательная профессиональная подготовка, базовое историческое образование. Многие осетинские авторы, в том числе и историки, отстаивают версию о гомогенном происхождении осетин, т.е. об их этнической «чистоте», что, на мой взгляд, не соответствует действительности. Отступая от научных принципов исследовательской работы и не замечая некоторые существенные факты истории осетин, они провозглашают нынешних осетин носителями великой скифской, а затем аланской цивилизации и государственности. Подобные «концепции» далеки от науки. Отметим, что эти «концепции» очень часто разрабатывают и в Осетии специалисты сельского хозяйства, военного дела, экономики, медицины и т.д. Научный подход к проблеме этногенеза не только целого народа, но и отдельных локальных этнических групп, требует профессиональной подготовки и, конечно же, таланта. Здесь, как правило, профессиональная подготовка отсутствует и это негативно отражается на «исследованиях». Свидетельством сказанного, на мой взгляд, служит монография доктора экономических наук, профессора Горского государственного аграрного университета Х.Г.Дзанайты «Национальная доктрина Алании»89. Исторические мифы о скифо-аланской «чистоте» осетин представляют собой образец параистории, которую следует аргументированно критиковать. Х.Г.Дзанайты пишет: «История - это поиск истины»90. Правильно. Однако в поисках истины уважаемый ученый-экономист явно запутался и запутал значительную часть читателей. Особенно это касается тех, кто профессионально не в состоянии сделать самостоятельный анализ проблемы и вынужден верить на слово Х.Г.Дзанайты. Явно ошибочными представляются его утверждения о том, что в орбиту влияния скифо-сармато-аланской суперэтнической культуры попали ведущие державы мира91. Такие утверждения свидетельствуют о низком профессиональном уровне, ибо, например. Древняя Греция или Римская империя, будучи «ведущими державами мира», конечно же, не были в орбите влияния скифо-сармато-аланской суперэтнической культуры. Перечень тех, кто не попал «в орбиту влияния» можно и дальше продолжить. Удивления достойна смелость специалиста сельского хозяйства, уверенно вторгающегося в «узко профессиональную зону» археологии, лингвистики, этнографии и истории. Х.Г.Дзанайты возмущен тем, что «сегодня мы имеем Кобанскую культуру XII— IX вв. до н.э. вместо Аланской культуры Кавказа эпохи бронзы»92. По логике Х.Г.Дзанайты Кобанскую культуру следует именовать «Аланской культурой», так как такое название, больше соответствует исторической правде. При этом аланский язык, как и сами аланы преподносятся слишком идеализированными, приукрашенными и великими. Думается, что автор серьезно запутался не только в истории и языке средневековых алан (у него и современные осетины везде проходят как аланы, а не осетины), но в целом в вопросах истории. Это является, на мой взгляд, следствием того, что он не владеет признанными методами научно-исследовательской работы по истории, археологии, лингвистике и т.д. Ученый-экономист, например, очень остро критикует сторонников «двуприродности» осетин, т.е. гетерогенный (состоящий из двух основных компонентов) характер этногенеза современных осетин. Вопрос этот достаточно сложный даже для специалистов высокого класса. Отметим, что крупные и признанные специалисты В.И.Абаев, В.А.Кузнецов и другие последовательно отстаивали «двуприродность» осетин. Х.Г.Дзанайты часто ссылается на труды В.И.Абаева и, надо полагать, признает его неоспоримые заслуги в деле научного осетиноведения. Но он умалчивает о том, что Василий Иванович отстаивал «двуприродность» осетин. Автор монографии критикует выдающегося дореволюционного русского ученого, академика В.Ф.Миллера, сделавшего так много для развития языка, культуры, истории осетинского народа. Ученому-экономисту не нравится концепция В.Ф.Миллера «о диалектах осетинского языка». «Главное противоречие данной концепции заключается в том, - пишет он, - что не может существовать наряду с иронским (аланским) языком еще иронский диалект этого языка»93. В то же время читатель не находит у Дзанайты веских аргументов в пользу того, «что не может существовать» и почему. Но зато он смело критикует всемирно известного и признанного ученого. Вольное обращение Х.Г.Дзанайты с фактами истории должно настораживать. Так, например, непомерно возвеличивая роль алан в истории, он утверждает: «В XII веке представитель аланского царского рода - Царазонта, Сослан-Давид взошел на царский престол Грузии. Во время его правления грузинское государство достигло своего наивысшего расцвета»94. Действительно, осетинский царевич, муж и соправитель царицы Грузии Тамар Сослан-Давид играл огромную роль в политической жизни грузинского феодального государства в конце XII - начале XIII века. Но на «царский престол» он не взошел и он, конечно же, не «правил грузинским государством», как ошибочно утверждает Х.Г.Дзанайты. Достаточно спорным представляется другое его утверждение о том, что «вооруженная война алан с татаро-монголами во многом предрешила спасение народов Европы от их нашествия»95. Далее, перечисляя заслуги представителей аланского народа, Х.Г.Дзанайты пишет о том, что «под руководством И.В.Сталина (Дзугаты Бесойы фырт Иосиф), одержана победа России во второй мировой войне (1941-1945 гг.)»96. Здесь он в скобках даже пояснил, что Сталин - сын Бесо Дзугаева, этнический осетин97. При этом Х.Г.Дзанайты подпевает некоторым ингушским «специалистам истории», которые также пишут об осетинском происхождении И.В.Сталина98. Всех этих «исследователей» не смущает то, что И.В.Сталин никогда и нигде не обмолвился о своих «осетинских корнях». Тем не менее и этот миф получил распространение в современной историографии Кавказа. Справедливости ради отметим, что некоторые вопросы Х.Г.Дзанайты ставит правильно (проблема разделейности осетин, сохранение языка, рост безработицы и распадающихся браков в Осетии и т.д.). Вместе с тем, предложенные им методы решения проблем вызывают серьезные сомнения. Так, например, он ратует за восстановление единого самоназвания современных осетин - «аланы». Утрата общего этнонима «аланы», по мнению Х.Г.Дзанайты, раздробила современных осетин на иронцев, дигорцев и кударцев99. Он пишет о волюнтаристской подмене термина «аланы» термином «осетины», что, по его мнению, разрушает национальное самосознание осетинского народа. Отсюда его вывод - осетины должны называться только аланами. Однако проблема сохранится и в том случае, если осетины станут именоваться аланами, так как деление на иронцев, дигорцев, кударцев и чисанцев - исторически сложившаяся реальность, против которой бороться бессмысленно. Проблема, на мой взгляд, в том, что определенные силы в Осетии пытались и до сих пор пытаются «обосновать» привилегированность одной ветви осетинского народа (нации) по сравнению с другими. Примером сказанного могут служить некоторые хрестоматийные факты из быта современных осетин, очень часто грамотных и образованных. Так, например, меня всегда коробят выражения «осетины и кударцы» или «осетины и дигорцы», что очень часто слышу из уст даже образованных осетин. Те, кто так выражается нуждаются, на мой взгляд, в ликбезе по основам истории Осетии, а не в национальной доктрине Алании. Возрождение былой средневековой Алании, в X-XI вв. ставшей действительно крупнейшей военно-политической силой на Северном Кавказе, является главным смыслом «концепции» автора книги. Поэтому он призывает к борьбе за объединение Севера и Юга Осетии, т.е. воссоединение алан и Алании100. Вопрос объединения двух частей Осетии в единое целое, конечно же, актуальный для всех осетин, независимо от их места проживания, возраста и религии. Однако автор зря обрушивается на руководство Северной Осетии, которое проявляет, по его мнению, «безынициативность. .. при решении этого судьбоносного для аланского народа вопроса»101. Х.Г.Дзанайты не понимает, что решение таких действительно судьбоносных вопросов не по силам только руководству Северной Осетии. Вопрос объединения двух частей Осетии решать, конечно же, нужно. Но для этого требуется политическая воля руководства Российской Федерации и Грузии, большая кропотливая дипломатическая работа, время для поисков конкретного плана реализации идеи и т.д. Х.Г.Дзанайты допускает серьезные ошибки в вопросах присоединения осетин к России, национально-государственного строительства народов Северного Кавказа, истории Отечества XX века. Так, например, он пишет: «Аланам (осетинам. - В.Дз.) отказано в праве на самоопределение, даже в рамках единого федеративного государства (РФ). В мире не существует аналогов подобной формы дискриминации по национальному признаку малочисленного народа»102. Для того, чтобы не писать подобную чепуху не нужно иметь даже исторического образования. И специалист сельского хозяйства должен знать о том, что каждая республика в составе Российской Федерации, в том числе Республика Северная Осетия-Алания, по Конституциям Российской Федерации и республик, является государством в государстве. Другими словами, осетины в составе Российской Федерации самоопределились еще в первые годы советской власти. Х.Г.Дзанайты пишет «о несоблюдении Россией взятых на себя договорных обязательств от 1774 года»103. И здесь он вводит в заблуждение неосведомленного в вопросах истории читателя, так как никаких «договорных обязательств» по отношению к Осетии царская Россия не брала ни в 1774 году, ни в последующие годы. Развивая миф «о договорных обязательствах» между Осетией и Россией, Х.Г.Дзанайты и далее утверждает, что в истории осетин и Осетии «не было случая невыполнения взятых на себя договорных обязательств» 104. Здесь, очевидно, автор книги имеет в виду верность Осетии России, честную и в целом безупречную службу осетин интересам Российской империи, а затем и советского государства. В этом отношении автор прав. Однако еще раз подчеркнем, что не было никаких «договорных обязательств», так как между царской Россией и Осетией никогда и никто не подписывал никакого договора. Справедливо критикуя руководство независимой Грузии за имперскую политику, Х.Г.Дзанайты называет ее «самопровозглашенной в 1991 году Республикой Грузия»105. Но что означает слово «самопровозглашенная» в отношении независимого государства, признанного 15 лет назад ООН? Разве США, Франция, Испания, или более молодые суверенные государства (Израиль, Словения, Хорватия и др.) не «самопровозглашенные» суверенные республики (государства) мирового сообщества? Создается впечатление, что автор монографии путает не только серьезные вопросы древней и средневековой истории, но и некоторые азбучные истины современной истории и политологии. Подобные параисторические труды удовлетворяют претензии на оригинальность и значимость своих авторов. Они отвечают запросам определенной части читателей, которым очень нравятся исторические упражнения далеких от истории «специалистов». Проблема, однако, в том, что параисторические труды, которых становится все больше и больше значительно затрудняют поиск исторической истины, накаляя общественно-политические страсти, межнациональную обстановку и пополняя историческую мифологию. Примечания 75 Ингушетия и ингуши (под редакцией Адама Мальсагова) Назрань 1999. 76 Известия, 1990,2 июля. 77 Ингушетия и ингуши.... С. 30. 78 Бюджет г. Владикавказа по местным средствам на 1924-1925 бюджетный год. Владикавказ, 1925. С.5 79 Ингушетия и ингуши.... С. 29-30. 80 Там же, с. 33. 81 Там же. 82 Там же. 83 Правда, 1992,3 ноября. 84 Глашатай, 1992, 19 декабря; В тумане над пропастью (сборник материалов, рассказывающих о причинах и трагических событиях ингушского вооруженного вторжения на территорию Северной Осетии в октябре-ноябре 1992 г.). Владикавказ, 1994. С. 401. 85 Мужухоев М. Б. Ингуши. Страницы истории, вопросы материальной и духовной культуры. Саратов, 1995. 86 Там же, с. 109. 87 Там же, с. 97. 88 Путь Ленина, 1990, 1 февраля. 89 Дзанайты X. Г.Национальная доктрина Алании. Владикавказ 2001. 90 Там же, с. 24. 91 Там же, с. 69. 92 Там же, с. 19. 93 Там же, с. 13. 94 Там же, с. 73. 95 Там же. 96 Там же, с. 74. 97 Там же. 98 Ингушский вестник (Орган ингушского фронта «Нийсхо»), 1989, № ГС. 4; Второй съезд ингушского народа (Грозный, 9-10 сентября 1989 года). Грозный, 1990. С. 13; Богатырев Б., Костоев Б. Правда и ложь об ингушской трагедии // Независимая газета, 1997, 28 марта; Богатырев Б. Так ли это? // Голос Чечено-Ингушетии, 1990, 22 ноября и др. 99 Дзанайты X. Г. Указ. соч.. С. 14-15. 100 Там же, с. 83. 101 Там же, с. 80. 102 Там же, с. 78. 103 Там же, с. 79. 104 Там же, с. 80. 105 Там же, с. 79. Источник: Кавказоведение: опыт исследований Материалы международной научной конференции (Владикавказ, 13-14 октября 2005 г.) при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Вернуться назад |