Главная > История > К вопросу о роли института посредничества в социальной практике пореформенной Кабарды

К вопросу о роли института посредничества в социальной практике пореформенной Кабарды


4 октября 2011. Разместил: admin
Д.Н.Прасолов

Интеграция кабардинского общества в социально-политическую систему Российской империи сопровождалась длительным и сложным процессом их взаимной адаптации. Данное взаимодействие требовало адекватных средств обеспечения социальных, правовых, административных и др. коммуникаций между российской административной системой и традиционными северокавказскими социумами. Одним из таких средств являлось легализация некоторых традиционных общественных институтов или неформальное сохранение их в административно-судебной практике. Однако в исследованиях процессов интеграции Северного Кавказа с российским государством недостаточно раскрывается роль традиционных институтов соционормативного регулирования в восприятии кавказскими обществами новой системы управления1.

Исследования института посредничества в традиционном кабардинском обществе обычно представлены анализом его функционирования в практике медиаторского судопроизводства Этот аспект обстоятельно рассмотрен в статье Х.М. Думанова и Х.С. Кушхова2 и в книге И. Бабич3 и ряде других исследований. Некоторые формы посредничества в общественном быту пореформенной Кабарды отмечаются в диссертации Х.С. Кушхова4. Посредничество, лежащее в основе медиаторского судопроизводства, было свойственно всем традиционным обществам5. В структуре адыгской культуры оно относится к глубинным пластам этнического менталитета6.

Как полифункциональный социорегулятивный механизм, в широком контексте социальных отношений посредничество имело более разностороннее применение в общественной жизни традиционного кабардинского общества. В социальной практике традиционного кабардинского общества оно обеспечивало функционирование правовых, административных, хозяйственных, политических, семейных и многих др. отношений. Оно являлось одним из факторов, обеспечивавших интеграционные связи как внутри социума, так и в его взаимоотношениях с другими этнополитическими субъектами Северного Кавказа.

В результате военного покорения Кабарды ее население сохранило «усеченную, неполную социополитическую структуру, было раздроблено и замкнуто в пределах низовых единиц — сельских общин»7. В этих условиях особое значение приобретает традиция посредничества. Трудности достижения взаимопонимания, синтеза, обусловили появление общественных деятелей, которые, в силу индивидуальных навыков (знания русского языка, опыта российской армейской или административной службы, предприимчивости и т.п.) стали связующими элементами во взаимоотношениях «туземных» сообществ с коронными властями.

После социальных преобразований 1860-х гг. в Кабарде наряду с учрежденными институтами общинной власти, функционировавшими в соответствии с общероссийскими административными распорядками, внутренний уклад пореформенной кабардинской деревни сохранил немало элементов традиционной организации управления селом. «Посредники» в новом административном пространстве оформляются как общественные доверенные, на которых были возложены разнообразные представительские функции в рамках и за пределами сельской общины. Их количество не было строго определенным и варьировалось в зависимости от необходимости. Обязанности доверенных совмещали некоторые должностные лица общинного правления8.

По длительности исполнения полномочий доверенных можно условно разделить на посто-янных, избиравшихся сроком на один год, и временных, чей статус сохранялся до завершения конкретной миссии. Особо следует различать представителей общины, участвовавших в работе Съезда доверенных Большой и Малой Кабарды и пяти Горских (балкарских) обществ, от их коллег, исполнявших внутрисельские обязанности. Принцип подбора не исключал возможность избрания в состав последних разновидностей одних и тех же людей. Необходимыми для этого личными качествами считались общественный авторитет, деловые способности и отсутствие трений с законом. Доверенные, которые принимали участие в решении основных общинных вопросов, были знакомы с главными проблемами сельской жизни и являлись лучшими кандидатами для выражения интересов односельчан на Съезде. Различие наблюдалось в их возрасте: представители сельских обществ на «высоком» уровне преимущественно принадлежали к более старшему поколению (50-60-летних)9.

Круг полномочий общественных доверенных включал несколько основных функций:

1. Поземельная — надзор за процессом распределения и использования сельских наделов и заключение договоров об аренде общественной земли;

2. Кадровая — наем на работу от имени общества вспомогательного персонала сельского правления и других служащих;

3. Судебная — ведение в интересах общества тяжб, как с односельчанами, так и с посторонними лицами;

4. Податная — содействие властям в сборе денежных повинностей или специальных налогов, осуществление регулярных финансовых ревизий;

5. Установление обоснованности предполагаемых семейных разделов;

6. Обращение от имени сельского общества или группы односельчан во внеобщинные административные инстанции.

Доверенные имели ключевое опосредующее значение при осуществлении общественного контроля над важнейшими процессами общинной жизни. Однако в формальной административной практике они играли вспомогательную роль и обладали ограниченными полномочиями. Единичные примеры их решающего влияния на подведомственные вопросы являлись показателем слабости основных должностных лиц. В подобных случаях со стороны доверенных были нередки злоупотребления или нарушения субординации для пресечения которых требовалось вмешательство чиновников участковой и окружной администраций10. При урегулировании некоторых конфликтов в сельских обществах прибегали к посредничеству с тем, чтобы обезличить через доверенных мероприятия по борьбе со злоупотреблениями влиятельных односельчан11.

В период социальных преобразований посредничество функционировало в тесной взаимосвязи с другим традиционным институтом — покровительством, сохранявшим определенную иерархическую структуру. Тем самым, в условиях кризиса традиционных структур и общественных идеалов гибкие и относительно автономные патрон-клиентные отношения оказались естественной формой освоения новой действительности12. Для рядовых общинников, дезориентированных социально-политическими переменами, они в определенной мере выполняли стабилизирующие функции.

В 1860-х гг. традиции посредничества сыграли важную роль при освобождении зависимых сословий13. В первые годы после отмены крепостного права крестьяне, прибегая к покровительству князей, стремились оградить себя от чрезмерных притязаний со стороны своих бывших владельцев-дворян14. Принимая под покровительство своих односельчан, сельские общества выступали своеобразными «медиаторами», предотвращая их выдачу коронным властям за различные, иногда весьма серьезные преступления15. Традиционной формой покровительства-посредничества оставалось регулирование конфликтных ситуаций16, в том числе, возникших на почве кровной мести17.

Несмотря на видимый традиционализм эти социальные связи достаточно органично адаптировались к изменяющемуся административному и правовому контексту. Как справедливо отмечает Х.С. Кушхов, «традиционные патроны (князья и первостепенные дворяне) были вынуждены встраиваться в новую систему власти — либо прямо, занимая в ней определенную должность, либо косвенно, в качестве посредников, обменивающих свое локальное влияние на блага, предоставляемые общинными и окружными административными институтами (общественные правления. Нальчикский Горский словесный суд, Съезд доверенных)»18.

Через посредничество влиятельных кабардинцев формировалось своеобразное покровитель-ство царских чиновников при решении проблем как частных лиц, так и целых сельских обществ.

В некоторых случаях, когда для разрешения конфликта требовалось оказание серьезного общественного давления, посреднические функции осуществлялись сельским сходом. Например, путем расселения19 или примирения20 урегулировались внутрисемейные конфликты, происходили семейные разделы21, рассматривались дела, связанные с причинением хозяйственного ущерба, кражами и кровной местью22. Посредничество действовало и в частном порядке23 и по поручению общины через доверенных24, которые могли не только защищать интересы своих доверителей, но и выступать в качестве ответчиков25. По некоторым данным, даже общественных служащих общины нанимали не напрямую, а, как правило, через двух доверенных26.

Согласно требованиям действующих административных распорядков, избрание доверенных оформлялось специальным приговором, или, если посредничество осуществлялось в частном порядке, доверенностью, где указывался круг вопросов, которые они были уполномочены решать. Таким образом, обычная для кабардинцев практика посредничества, начала осуществляться в соответствии с требованиями общероссийского административного и юридического регламента. Не случайно, в делопроизводственной документации за кабардинцами-посредниками за крепляется понятие «поверенный»27. Причем, некоторые исполняли такие функции на вполне профессиональной основе и не только в интересах односельчан, но и жителей других населенных пунктов28.

Обстоятельства одной из таких посреднических миссий К. Хетагуров описал в статье «Горские штрафные суммы»: «беспощадное хищническое истребление леса, беспорядочное распределение и сдача покосов и пастбищ в аренду, оставление «за неимением средств» без последствия многих общественных приговоров с ходатайствами об открытии в кабардинских аулах школ и других настоятельно необходимых учреждений и рядом с этим отсутствие какого бы то ни было заметного и целесообразного расхода на народные нужды — не могли не породить в лучшей части кабардинского общества стремления выяснить истинное положение народного хозяйства и принять все меры к его наиболее правильному ведению... Только весною прошлого года кабардинское общество обратилось к своим членам, трем генералам — Шипшеву, Алтудокову и Джамбекову — с просьбой взять на себя труд по ходатайству от его просьбой»29. В результате 4 декабря 1897 г. командующим Кавказского военного округа на имя начальника Терской области было дано предписание, согласно которому «заведывание кабардинскими лесами было установлено во всех отношениях на началах, принятых в казенных лесничествах... для упорядочения дела по эксплуатации запасных кабардинских земель, с целью увеличения их доходности, предписано приступить к пересмотру правил об этих землях»30.

Но кроме позитивных результатов посреднической деятельности, нельзя не отметить и нега-тивные стороны этого явления, отмечавшиеся современниками. Для отдельных предприимчивых лиц посредничество превратилось в источник материального обогащения, зачастую неразборчивого в средствах. Это не только дискредитировало позитивный потенциал этого традиционного института, но и создавало предпосылки для зарождения коррупции в крае. В известной публицистической статье «Неурядицы Северного Кавказа» К. Хетагуров чрезвычайно критически оценивает некоторые примеры частного посредничества: «Посредничество этих «благонадежных» и «влиятельных» лиц систематически вводило последнюю [русскую власть. —Д.П.] в более или менее крупные ошибки, которыми недобросовестные из этих посредников пользовались для своих честолюбивых и корыстолюбивых целей... Втираясь посредником во всех сношениях туземцев со всеми государственными судебно-административными учреждениями, эти «отщепенцы» развили в крае мздоимство в свою пользу до таких невероятных размеров, что никакой туземец и слышать теперь не хочет, чтобы по русским законам можно было решить правильно даже самое пустое дело. Взятки получаются ими (якобы для передачи русским властям) и с правых, и с виноватых, а при недовольстве туземцев исходом вверенного им дела вся вина сваливается, конечно, на русское должностное лицо...»31.

На наш взгляд, эта утрированная характеристика не отражает общей картины роли посредни-ческих традиций в регулировании общественной жизни Кабарды. В целом, эта традиция имела позитивное значение в организации различных форм межкультурного диалога. Показательным примером использования традиций посредничества во взаимоотношениях царских властей и коренного населения Нальчикского округа являлась деятельность Съезда доверенных Кабарды и пяти горских (балкарских) обществ. В общих чертах деятельность этого института уже получила определенное рассмотрение32. Отметим некоторые особенности его деятельности в связи с рассматриваемой здесь темой.

Как писал К. Хетагуров, «кабардинцам, не в пример другим народностям Кавказа, разрешено прислать в Нальчик своих доверенных для обсуждения под председательством начальника округа общественных дел и нужд»33. В их компетенцию входило избрание депутатов Нальчикского горского словесного суда, надзор за расходованием Кабардинской общественной суммы, на средства которой содержались должностные лица окружного суда, лесничества, поземельные депутаты, Нальчикская горская школа и решались многие вопросы местного благоустройства. Кроме того, в 1888, 1905 и 1911 гг. Съездом вырабатывались правила пользования Зольскими и Нагорными пастбищами. При Съезде действовал ряд комиссий, которые на постоянной основе контролировали исполнение постановлений34.

Съезд доверенных стал органом по совместному обсуждению и регламентации широкого круга вопросов хозяйственной, административной, духовной жизни коренного населения Нальчикского округа, а его решения передавались на рассмотрение окружной администрации. Важно подчеркнуть, что тем самым формировались новые формы взаимодействия в регионе, во-первых между российской системой, с одной стороны, и «туземным», северокавказским обществом, с другой, а во-вторых, между Кабардой и Пятью горскими обществами, значение которого нельзя недооценивать. По существу, в работе Съезда доверенных происходило становление новых форм поземельной, хозяйственной, административной и судебно-правовой интеграции между Кабардой и Горскими обществами, которые оказали существенное влияние на социокультурное развитие кабардинцев и балкарцев в XX в. Примечательно, что посредником в этом процессе, в свою очередь, выступал начальник округа или его заместитель.

Исключительный характер съезда доверенных подчеркивается еще и тем обстоятельством, что он не был организован по чисто административному принципу т.е. в составе съезда доверенных не обеспечивалось представительство всех низовых административных единиц — сельских обществ. Например, представители нескольких русских и казачьих общин Нальчикского округа в его работе не принимали участие. Наименование Съезда доверенных Кабарды и Горских обществ содержало в себе названия не существующих административные единиц, а этнических сообществ35. Причем, известно, что в работе Съезда доверенных, например, принимали участие и представители Малой Кабарды, в 1888-1905 гг. входившей в состав Сунженского отдела Терской области36.

К. Хетагуров отмечал весьма неприглядную картину компетентности доверенных: «все так называемые народные представители — люди поголовно безграмотные, и попадают они на эту должность не по выбору, а по административному назначению, что заседания происходят при за-крытых дверях и все участие «представителей» в совещаниях и проверке кассы ограничивается приложением их именных мухуров (печатей) к документам (если они имеются), совершенно не доступным их пониманию»37.

Оспаривать такую характеристику достаточно сложно, поскольку делопроизводство Съездов доверенных в основном представлено не протоколами, а приговорами, т.е. итоговыми документами. Рапорты начальника округа, на основании которых происходило утверждение приговоров начальником Терской области, качественных характеристик состава доверенных практически не содержат. Обратим внимание на другое обстоятельство.

Специфика деятельности Съезда заключалась в том, что и в его рамках действовала система внутреннего посредничества, когда с инициативами выступали наиболее влиятельные и грамотные доверенные, преимущественно из привилегированных княжеско-дворянских фамилий. В основе такой организации работы лежала давняя политическая традиция обсуждения вопросов на традиционных сословно-представительных собраниях (Хасэ) через «пересказателей» и «объяснителей общего дела»38. М.В. Дышеков приводит ряд примеров, когда такие доверенные как Т. Шипшев, М.-Г. Шипшев, Б. Шаханов выступали с целыми программами преобразований в округе39.

К началу XX в. этот уникальный в своем роде институт, синтезировавший традиционные и привнесенные методы организации управления, накопил немалый, и вероятно, преимущественно позитивный опыт. Не случайно, аналогичный совещательный орган впервые созывается в 1901 г. в Осетии. К. Хетагуров с удовлетворением воспринял известие о работе в слободе Алагир совещания «представителей осетин Владикавказского округа о нуждах населения», на котором было принято решение ежегодно проводить собрания народных представителей в селении Ардон40.

Таким образом, во второй половине XIX — начале XX в. традиционные формы посредничества играли связующую роль в процессах административно-правовой интеграции кабардинского общества в состав Российской империи, межкультурного взаимодействия и адаптации кабардинцев к изменяющимся социально-политическим условиям, в целом, эффективно компенсируя недостатки российской административно-судебной системы.


Примечания

1. Кобахидзе Е.И. Политико-административное взаимодействие России и горских обществ Центрального Кавказа в конце XVIII — XIX вв.: некоторые историографические итоги перспективы исследования//Исторический вестник. Вып. VI. Нальчик, 2008. С.29-38.

2. Думанов Х.М., Кушхов Х.С. К вопросу о судоустройстве и судопроизводстве в Кабарде BI второй половине XIX — начале XX в.//Культура и быт адыгов. Вып.6. Майкоп, 1986.

3. Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов (1860-е— 1990-е гг.). М., 1999. С.79-100

4. Кушхов Х.С. Общественный быт кабардинцев во второй половине XIX — начале XX в Дисс. ... канд. ист. наук. Нальчик. 2004. С. 104-]09.

5. Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. М., 2000. С.77.

6. Дмитриев В.А. Насильственные действия и их проявления в традиционном и современном социоре адыгов//Антропология насилия. Сб. статей. СПб., 2001. С.367.

7. Боров А.Х., Дзамихов К.Ф. Россия и Северный Кавказ. Современный политический опыт в историческом контексте//ПолИс. 1998. № 3.

8. Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской республики (далее — ЦГА КБР). Ф.6. Оп.1. Д.572.Т.1. Л.60. 106. 153: Т.З. Л.106.

9. Бабич ПЛ. Народные традиции в общественном быту кабардинцев. М., 1995. С.40-41.

10. Там же. Ф.6. Оп.1. Д.866. Л.193об.; Д.498. Д.215-215об.; Ф.22. Оп.1. Д.762. Л.2об.

11. Там же. Ф.6. On. 1. Д.428. Т. 1. Л. 109-109об.

12. См.: Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. С.80.

13. Тамазов М.С. Деятельность посреднических судов по освобождению зависимых сословий в Кабарде и Балкарии в конце 60-х гг. XIX в.//Вестник КБГУ. Серия гуманитарные науки. Вып.6. Нальчик, 2001. С. 14-16.

14. ЦГА КБР. Ф.22. Оп.1. Д.28. Л.1.

15. Там же. Ф.2. Оп.1. Д.1208. Л.30: Ф.22. Оп.1. Д.1909. Л.Моб., 3; Ф.6. Оп.1. Д.25. Т.З. Л.252; Д.190. Л.17,34;

16. Там же. Ф.З. Оп.1. Д.200. Л.33-34.

17. Архив Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН. Ф.10. Оп.1. Д.14.Л.141,103.

18. Кушхов Х.С. Общественный быт кабардинцев... С. 126.

19. ЦГА КБР. Ф.22. On. 1. Д.ЗЗ 11. Л.б-боб.

20. Там же. Ф.6. On. 1. Д.498. Т.2. Л.210-21 Ооб.

21. Там же. Ф.22. Оп.1. Д.2703. Л. 1-1 об.

22. Там же. Ф.22. Оп.1. Д.2014. Л.2-2об.; Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов. С.75-76.

23. Там же. Ф.9. Оп.1. Д.62. Л.241; Ф.34. Оп.1. Д.4. Л.4.

24. Там же. Ф.6. Оп.1. Д.25. Т.П. Л.359-359об.; Д.772. Т.2. Л.46-46об, 239об; Ф.22. Оп.1. Д.1070. Л.1; Д.1909. Л.1-1об; Д.2193. Л.З-Зоб.; Д.2270. Л.З.

25. Там же. Ф.22. On. 1. Д.5049. Л.4.

26. Там же. Ф.6. Оп.1. Д.719. Л. 112-112об.; Ф.34. Оп.1. Д.4. Л.1об.,5, 6, 15об„ 16, 24об., 26об.

27. Там же. Ф.9. On. 1. Д.62. Т.2. Л.241.

28. Там же. Ф.22. Оп.1. Д.3526. Л.З.

29. Хетагуров К. Горские штрафные суммы // Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Владикавказ, 2000. С. 128-129.

30. Там же. С.129.

31. Хетагуров К. Неурядицы Северного Кавказа // Полное собрание сочинений. Т.4. Владикавказ, 2000. С. 138-139.

32. Калмыков Ж.А. Некоторые общественно-политические органы управления Кабарды и Балкарии в пореформенный период // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980; Кушхов Х.С. Проблема преемственности Хасы и съезда доверенных Большой и Малой Кабарды и пяти Горских обществ//RES PUBLICA. Вып.4. Нальчик, 2003; Хромов Б.А. "Съезд доверенных» как орган местного самоуправления кабардинцев и балкарцев во второй половине XIX — начале XX века // Вестник Кабардино-Балкарского государственного уни-верситета. Серия право. Вып. 2. Нальчик, 2007.

33. Хетагуров X. Горские штрафные суммы // Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Владикавказ, 2000. Т.4. С. 127-128.

34. Калмыков Ж.А. Интеграция Кабарды и Балкарии в общероссийскую систему управления (вторая половина XVIII — начало XX века). Нальчик, 2007. С.120-127.

35. Этнические названия исчезли из официальной административной практики после переименования Кабардинскою округа в Георгиевский в декабре 1869 г.

36. Калмыков Ж.А. Интеграция Кабарды и Балкарии... С. 121.

37. Хетагуров К. Горские штрафные суммы // Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Владикавказ, 2000. Т.4. С. 128.

38. См.: Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1992. С.130-131.

39. Дышеков М.В. К вопросу о роли традиционной элиты кабардинцев и балкарцев в местном самоуправлении (вторая половина XIX — начало XX вв.) // Вестник КБГУ. Вып. 12. Серия Гуманитарные науки. Нальчик, 2008. С.65.

40. Хетагуров К. Народное совещание // Полное собрание сочинений в 5-ти томах. Владикавказ, 2000. Т.4. С.286-287.


Об авторе от адм. сайта:
Прасолов Дмитрий Николаевич – к.и.н., доцент, и.о. зав.сектором этнологии Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН.


Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 221 - 227.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад