История » Кавказская война: Чечня: особенности хозяйствования; миграция на равнину и перемены в экономике

Опубликовал Gabaraty, 9 декабря 2007
К исходу XVIII в. чеченское население все еще продолжало занимать горные районы Северо-Восточного Кавказа. Лишь небольшая его часть расселилась на равнине, ближе к российской пограничной линии. Переселяясь на равнину, чеченцы обнаруживали тенденцию к переходу от скотоводческого вида хозяйствования к земледельческому. К рассматриваемому периоду для ряда чеченских поселений, возникших задолго до массовой миграции на равнину в конце XVIII — начале XIX в., земледелие стало основной отраслью их экономики. Вообще же формирование у чеченцев в этом районе земледельческой культуры как господствующей в их экономике, по-видимому, относится к рубежу XVII— XVIII вв. Во всяком случае источники XVII в. свидетельствуют, что от набегов кабардинских князей больше всего страдало «пашенное хозяйство равнинной Чечни54. Е. Н. Кушева относит к этому времени становление окоцкого (чеченского) населения в земледельческое, когда оно, имея в Терском городке собственную слободу, «пахало пашни», сеяло пшеницу и просо55. В «росписи» населения Терской слободы, составленной в XVIII в. «сыном боярским» П. Лукиным и подьячим Ф. Белковым, также сообщается о земледелии, как о важнейшем занятии чеченцев56.

В конце XVIII — первой половине XIX в. горная Чечня оказалась захваченной миграционным процессом. По Е. Н. Кушевой, именно тогда началось «медленное выселение отдельных групп» к Сунже и Тереку57. Об этом же сообщал У. Лаудаев, считавший, что «чеченцы начали селиться на плоскости с начала XVIII столетия»58. По приведенным Н. Г. Волковой данным, к XVIII — началу XIX в. относится формирование компактного чеченского населения на территории, расположенной от правого берега Терека к востоку, на землях между Сунжей и Тереком, на равнине между р. Гудермес и р. Фортангой59. Чеченцы, обосновавшиеся на равнине Северо-Восточного Кавказа, не спешили развернуть земледельческое производство и расстаться со скотом, с которым они переселялись с гор на равнину. По У. Лаудаеву, на первых порах переселенцы занимались «преимущественно скотоводством, как необходимым средством для своего существования»60. У недавних жителей гор, бесспорно, имелся определенный опыт ведения и земледельческого хозяйства. Но новые природно-экологические условия требовали от них знания и опыта в области принципиально другой системы земледелия. Поэтому переход от горского скотоводческого типа хозяйства к земледельческому на равнине становился явлением процессным, завершение которого требовало времени. На рубеже XVIII—XIX вв. это была одна из наиболее существенных черт в хозяйственной жизни чеченцев. Не случайно на нее обратил внимание У. Лаудаев, писавший, что переселенцы, «не быв ознакомлены еще с хлебопашеством, за неимением хлеба употребляли в пищу большое количество сыра»61. Подобное имело столь большое распространение, что чеченцев, поселившихся в притеречных землях, называли «калдаж юц нах», т. е. «людьми, едящими творог»62.

Скотоводческий тип хозяйствования, с которым вышли чеченцы из гор и расселялись на равнине, во многом определял выбор места для новых поселений, влиял на их вид. В этом отношении характерна история переселения в начале XIX в. из Ичкерии на равнину Ногай-Мирзы, прадеда первого чеченского историка У. Лаудаева. Ногай-Мирза «перебывал во многих аулах, но нигде не оставался доволен качеством земли, которое определял следующим средством, У него была мера для хлеба, называвшаяся гирди... Коровы его не могли нигде, одним удоем каждая, наполнить молоком эту меру. как бывало в Ичкерии, Отыскивая лучшую землю, он зашел на Терек, где, к его радости, молоко перешло через края гирди. «Вот та земля, которую я искал», — сказал он и основал аул, существующий и ныне и носящий его имя»63. Следует также учесть, что заботы Ногай-Мирзы и его соотечественников, которым предстояло освоить новые земли, состояли не только в том, чтобы продолжить на новом месте привычные формы хозяйствования и, в первую очередь, развитие скотоводства. Имело значение и экологическое состояние территории, занимаемой чеченцами. По описанию В. В. Докучаева, ссылавшегося на свидетельства участников Кавказской войны, «все пространство Грозного до знаменитой резиденции Шамиля и несколько дальше на юг еще сравнительно недавно было покрыто сплошными непроходимыми лесами, которые и оставили нам более или менее типичные серые земли. Может быть, лишь в северной, более плоской половине этого участка и тогда уже попадались открытые поймы, где действительно замечаются несколько более темные почвы»64.

Наконец, отдельно следует сказать о типе поселения, наметившемся у чеченцев на новом месте и учитывавшем требования скотоводческого вида хозяйствования. По У. Лаудаеву, чеченцы «селились малыми хуторами, только для корма своего скота и овец»65. Предпочтение хуторскому типу поселения отдавалось и по другим мотивам — сохранявшаяся в первое время неуверенность в возможности закрепиться на равнине, постоянная опасность, грозившая на открытой местности их главному достоянию — скоту; чеченцы-скотоводы, оторванные от родных мест и оказавшиеся в непривычном для себя месте, где часто совершались набеги, угон скота и другие неприятности, создавали хутора, напоминавшие собою развитую форму общинной организации скотоводства — кож66.

Исследователи, как правило, не выделяют в истории хозяйственного развития равнинной Чечни переходный этап от скотоводства к земледелию, между тем это — самостоятельный и экономически важный процесс в новой истории чеченского народа.

Особенность этого перехода состояла в том, что скотоводство — традиционное занятие чеченцев в горах — не только было свободно на равнине от каких-либо признаков деградации, но, напротив, получило новый импульс к развитию. В отдельных районах равнинной Чечни этой отрасли долгое время принадлежала ведущая роль. Ссылаясь на данные Д. А. Милютина, Ш. Б. Ахмадов насчитывает у одних только надтеречных чеченцев более 200 тыс. овец. По его подсчетам, в 40-х гг. XIX в. на каждый чеченский двор в среднем приходилось около 100 овец67. О животноводческой отрасли, как основной в экономике чеченцев, в начале XIX в. писал А. М. Буцковский. Отмечая, что на равнине чеченцы платили дань кумыкам баранами, он считал основной их пищей продукты скотоводства68. В наше время об этом же пишет Г. А. Гантемирова, обратившая внимание на распространение среди чеченцев на равнине практики заготавливания сена и соломы, предназначенных для стойлового содержания скота в зимний период69.

В свете приведенных данных явно нуждается в уточнении идея, согласно которой ведущей отраслью экономики в равнинной Чечне уже в конце XVIII — первой половине XIX в. являлось земледелие, а скотоводство рассматривается как невыгодное занятие, ограниченное «густыми лесными зарослями» и «отсутствием пастбищ»70. Ясно также, что оценка хозяйственного облика «новой» Чечни в рассматриваемое время должна быть «согласована» и с культурно-историческими переменами, происходившими в ней под воздействием новой, отличной от горной, экологической среды. Учету подлежит и другое — общественная организация, сложившаяся в горах в тесной зависимости от скотоводческого типа хозяйства, оказавшаяся неприспособленной к новым условиям, в силу чего ей предстояло пережить деформационные процессы — явление, по-сути, прогрессивное, но требовавшее времени. Иначе говоря, равнинная Чечня на Северном Кавказе становилась земледельческим районом, «житницей Северо-Восточного Кавказа» постепенно; этот процесс завершился после окончания Кавказской войны, с проникновением в чеченскую деревню товарно-денежных отношений. Что касается ее экономики в XVIII — первой половине XIX в., то ее уместнее рассматривать как симбиозную, предполагавшую одновременное развитие скотоводства и земледелия. Эта черта в особенности была присуща молодым хозяйствам, начавшим свое развитие на равнине с конца XVIII в. В этих хозяйствах занятие земледелием не привело к деградации скотоводства и даже овцеводства, которое у чеченцев было широко распространено до переселения на равнину. По В. М. Шамиладзе, овцеводство вполне отвечало интересам равнинного хозяйства71. Этот вывод этнографа согласуется с данными С. Броневского72 и Н. П. Гри-ценко73, указывавших, что на равнине большое внимание чеченцы уделяли овцеводству, а в ряде мест, например, в притеречных, его предпочитали даже разведению крупного рогатого скота. Вместе с тем бесспорным является и другое — природно-экологические особенности равнины значительно улучшили возможности для расширения кормовой базы, что, естественно, наряду с овцеводством, стимулировало производство крупного рогатого скота. Уже в начале XIX в. в этой отрасли наметилась тенденция к разведению рабочего скота, использовавшегося в земледельческом хозяйстве в качестве тягловой силы; В. М. Шамиладзе обратил внимание на зависимость увеличения рабочего скота от расширения занятий в области земледелия.

Суждение о дальнейшем развитии скотоводства в равнинной Чечне не исключает, что и здесь имелись районы, неблагоприятные для разведения скота. Как уже отмечалось, тот же Ногай-Мирза, покинув горы, «пребывал во многих аулах, но нигде не остался доволен качеством земли», пока не пригнал свой скот в притеречные районы. У населения Сунженской долины И. И. Норденштамм отмечал сравнительно небольшую численность поголовья скота вследствие «недостатка пастбищных мест»74. Вместе с тем он подчеркивал «счастливое положение» этой долины в «физическом и топографическом отношениях», благоприятствовавших высокому плодородик75. В подобных районах переход от скотоводства к земледельческому типу хозяйств возможен был в более короткие сроки.

В целом же в XVIII — первой половине XIX в. на равнине «экономическая структура» чеченцев отличалась «подвижностью». В ней обнаруживалось относительно интенсивное развитие двух отраслей хозяйства — скотоводства и земледелия. При этом, одна из них — земледелие — находилась на стадии ускоренного формирования, другая — скотоводство, — сохраняя свое прежнее положение в экономике, переживала качественные изменения. Отдельно следует рассмотреть хозяйственную жизнь горной Чечни, отличавшуюся многими особенностями. Будучи более архаичной и консервативной, в XVIII — первой поло-вине XIX в. она все еще определяла общий экономический облик Чечни, поскольку горные районы и территориально, и по численности населения продолжали доминировать над равнинными.

Относительно хозяйственного строя жителей горной Чечни в литературе нет единого мнения. Здесь различие оценок, как и в случае с «вольными» обществами Дагестана. связано с вопросом об уровне общественного строя. Те, кто склонен рассматривать общественную организацию чеченцев XVIII — первой половины XIX в. как феодальную, высказывают мысль о развитости земледелия на всей территории Чечни и завершившемся процессе превращения его в ведущий хозяйственный уклад. На этом, в частности, настаивает Г. А. Гантемирова76. Еще раньше подобный вывод был сделан И. П. Гриценко, считавшим основным источником существования чеченцев хлебопашество77. Подобные высказывания, по справедливому замечанию Е. Н. Кушевой, делаются без учета особенностей географических условий Центрального Кавказа78 . Тезису о преимущественном положении земледелия в горах Чечни возражает и В. Б. Виноградов с помощью данных, согласно которым в горных районах Чечни пашня занимала около 0,5 %, а пастбища и сенокосы — не менее 38 % общего земельного фонда79. В. Б. Виноградов указывает также на долю доходов от полеводства, составлявшую менее 1/5 части животноводческих доходов80. В литературе эти цифры приводились и ранее, однако субъективность в подходах к проблемам общественного строя в северокавказской историографии столь велика, что эти данные, как правило, не принимаются во внимание. Примером глубокого научного осмысления подобных проблем следует считать грузинскую историографию. Грузинскими историками признано, что до середины XIX в. определяющим фактором экономической жизни горца являлось скотоводство. Этот тезис они относят не только к Пшави, Тушети и Хевсуретии — типично скотоводческим районам, но и вообще к горной части Грузии81 . Верность этого подхода подтвердили последние исследования82, установившие закономерности развития такой специфической экономики, как хозяйство горных районов Кавказа. Впрочем, и для негрузинской историографии проблемы не были чужды спокойные подходы, свободные от поисков «престижных идей».

Так, еще в предвоенные годы С. К. Бушуев, основываясь на военно-статистическом и экономическом описании И. И. Норденштамма, отмечал, что население горной Чечни земледелием занималось в весьма ограниченных размерах83. К такому же выводу пришел и Б. А. Калоев, подчеркивающий второстепенность земледелия в экономике горной Чечни84. Исследователям известно, что по сравнению с другими местностями Большого Кавказа в Чечне средний пахотный надел земли на душу населения был одним из наименьших; даже во второй половине XIX в. эта доля составляла от 0,01 до 0,45 дес.85, хотя к тому времени численность населения горной Чечни в связи с миграцией на равнину значительно сократилась и, соответственно, увеличился средний размер пахотной земли. Мизерность пахотных участков, однако, не исчерпывала трудностей, стоявших на пути горского земледелия в Чечне. Тщательно и комплексно обследовавший во второй половине XIX в. горную Чечню И. С. Иваненков заключил, что земельный недостаток увеличивался еще «от того, что из тех-земель, которые уже обращены под возделывание хлебных растений, от 1/3 до 1/2 их площади, а местами и вся их площадь, расположены на таких высотах над уровнем моря и на таких крутых покатостях, что произращение на них хлебов чаще всего оказывается невыгодным»86. В контексте проблемы соотношения отраслей хозяйства в экономике горной Чечни важное значение имело «районирование» этой территории, проведенное И. С. Иваненковым в своем исследовании.

По «удобству своих земельных угодий к хозяйству и по климату»87 горную Чечню он делил на пять районов. В четырех из них «хлебопашество, по климату находящемуся в зависимости от 360 до 800 саженей возвышения над уровнем моря, могло бы стоять на одинаковой ступени со скотоводством, но для этого нет достаточной площади земли; ...имеющиеся в горах земли представляют крутые размывы горных кряжей, часто без всякого растительного покрова»88. Вместе с тем в каждом из указанных четырех районов имелись зоны более благоприятные и менее благоприятные для земледелия. Так, в районе, причисленном к третьей категории, имелись плодородные земельные участки в долинах рек Аржи — Ахк и Ак-кете, достаточно удобные «под хлебные растения»89. Подобные зоны, отличавшиеся ограниченными масштабами, встречались и в других местах горной Чечни. Но общие природно-климатические условия, определявшиеся высоким расположением над уровнем моря, даже этим относительно удобным для земледелия местам чаще всего не гарантировали устойчивых урожаев. В одном из таких районов, например, в 1906 г. И. С. Иваненков наблюдал, как 22 августа пошел снег, ударили морозы, в результате чего «большинство хлебов во всей этой местности померзло и погибло»90. В том, что видел И. С. Иваненков, не было ничего неординарного — гибель урожая в горных и высокогорных районах Большого Кавказа, сводившая на нет все усилия горца, являлась здесь обычной картиной.

«Пятый район», выделенный Н. С. Иваненковым в отдельный, относился к высокогорной зоне. Свои поселения чеченцы создавали и в этой зоне. Они занимали территорию на высоте «от 700 до 1400—1800 и 2000 сажен над уровнем моря, под самым Андийским хребтом»91. Здесь находились общества Перой, Пежинерой, Чамгой, Сакентхой, Керестхой, Горзантхой, Хингихой, Сондухой и Хулундой. Их хозяйственный уклад полностью зависел от экстремальной природно-экологической обстановки. К «пятому району» относились «самые дикие, неприветливые и недоступные ущелья гор, высшие вершины которых покрыты вечными снегами»92. Здесь чеченцы могли заниматься только скотоводством.

В свете данных Н. С. Иваненкова неубедительно утверждение Б. А. Калоева, будто в горной Чечне, по сравнению с другими районами Большого Кавказа, земледелие находилось на более высоком уровне, и что «благодаря хорошим климатическим условиям в горной Чечне возделывались почти все важнейшие культурные злаки (ячмень, пшеница, овес, кукуруза) и некоторые огородные культуры»93. В данном случае не учитывается, что выращивание названных Б. А. Калоевым культур само по себе не может служить свидетельством благоприятных климатических условий в горной Чечне. Важно учесть другое — урожаи, какие мог снять горец, занимаясь земледелием. Две культуры — ячмень и низкорослая пшеница, которые выращивали чеченцы, как и повсюду в горах, не отличались особыми урожаями. Что касается кукурузы, якобы занимавшей первое место среди других злаков94, то ссылку Б. А. Калоева на Н. С. Иваненкова по этому поводу следует рассматривать как неточность, допущенную при цитировании литературного источника. На самом деле у Н. С. Иваненкова нет подобного утверждения; на странице, на которую отсылает Б. А. Калоев, речь идет о поливе трех десятин кукурузы, а не о ее первенствующей роли. Вообще же Н. С. Иваненков, совершая свои поездки по горной Чечне, видел участки, на которых выращивалась кукуруза. О том, как они выглядели, свидетельствует его собственное описание: «При своих объездах, — сообщал он, — я часто видел загоны с кукурузою 12—16 вершков вышины, редкую, недорослую, с пустыми початками 1 — 1 1/2 вершка длины. В сел. Пешхой Газ Багомат Бециев имеет 40 загонов и обрабатывает их для соломы накорм; подобных показаний много»95. Существенно и другое — кукурузу не выращивали выше «второго» района, поскольку в последующих трех «районах» для нее не было даже минимальных почвенно-климатических условий96. Данные Н. С. Иваненкова и Б. А. Калоева о выращивании кукурузы в горной Чечне хронологически не соотносятся с XVIII — первой половиной XIX в., так как в этот период кукурузу выращивали только на равнине97 . Вопроса же мы коснулись больше в связи с тем, что точка зрения о первостепенности в горной Чечне кукурузы, требующая относительно длительной вегетации, а, следовательно, мягкого климата, способна породить ошибочное представление о природно-экологической обстановке горных районов Большого Кавказа.

В горной Чечне земледелие находилось в зависимости от закона вертикальной зональности, при которой выщелоченные черноземы предгорий сменяются на высоте 500—600 м менее плодородными бурыми горно-лесными, а отчасти подзолистыми почвами98. Оно подчинялось также достаточно суровому в горах климату, где с подъемом на каждые 100 м темпера-тура понижается на 0,5—0,6 градуса99. В нагорной Чечне большинство поселений находилось выше верхней границы черноземной полосы, в полосе климата, характерного для горных местностей Большого Кавказа. Эти два обстоятельства — состояние почв и климата и определяли в Чечне направления и типы хозяйственной деятельности. Н. С. Иваненков указывал на «влияние физических свойств местности на форму хозяйства» и подчеркивал «второстепенную» роль земледелия в горных районах Чечни100. Тем не менее, как и в других районах Большого Кавказа, в горной Чечне особое место занимал земледельческий труд. Здесь большинство земельных участков, отводилось под террасные пашни. Как и повсюду на Большом Кавказе, в Чечне террасные поля подразделялись на два типа — естественные и искусственные. Первые чаще встречались в низинах горной зоны, вторые — на высокогорье. Наиболее распространенными были искусственные террасные поля. В свое время на это обратил внимание А. П. Берже: «...вся местность (в верхних районах р. Аргуна — ред.) покрыта искусственными терраса-ми...»101 Это наблюдение подтвердил Б. А. Калоев, выполнивший ряд экспедиционных работ в Чечне. По Б. А. Калоеву, в Чечне, Ингушетии, Балкарии и Карачае террасные поля встречаются чаще, чем в других районах Большого Кавказа102. Вместе с тем неточно утверждение Г. А. Гантемировой, будто все горное земледелие в Чечне было террасным103; у Н. С. Иваненкова описаны обычные участки пашен, расположенные в низинах и речных долинах104. Так же неправомерно рассматривать распространенность террасных полей как показатель широких масштабов земледельческого хозяйства в горной Чечне. Террасы — лишь свидетельство о природных трудностях на пути развития горного земледелия, а также показатель высокой интенсивности земледельческого труда горца. В основе этой интенсификации лежали эмпирические знания о почвах, применение строго продуманного севооборота, орошения, естественных удо-брений, подбор пахотного орудия, отвечающего местным особенностям рельефа и почв105 . Но напомним еще раз: интенсивный способ хозяйствования в области земледелия не был обусловлен ни особым уровнем земледельческой культуры, ни ожидаемым экономическим результатом. Скорее это — влияние природно-экологической и социальной обстановки на труд, хозяйственный уклад горца. В горной Чечне скотоводство, в отличие от земледелия, располагало относительно обширными и тучными альпийскими пастбищами, а также превосходными покосами. Затрагивая вопрос об условиях развития скотоводства в Чечне, следует учесть идею В. М. Шамиладзе, предложившего характеристику зональных климато-географических и экологических особенностей Кавказа. Он полагает, что исторический процесс размещения и развития отраслей хозяйства должен рассматриваться в рамках сложившихся хозяйственно-исторических зон — равнины, предгорий и гор106. Верное с нашей точки зрения положение, оно в равной мере относится и к Чечне. Здесь, как и в других районах Большого Кавказа, в меньшей степени в предгорной, в большей — в горной, скотоводство являлось преимущественным занятием населения.

Вывод, которого придерживаемся мы в отношении хозяйственного облика горной Чечни, всегда доминировал в историографии. Так, в 1939 г. Р. М. Магомедов писал о скотоводстве как о ведущей отрасли экономики горной Чечни107. Одновременно на это же указывал С. К. Бушуев108. В 60-е гг. Е. Н. Кушева вновь подтвердила, что «и позднее основным занятием жителей» Чечни «было скотоводство, преимущественно разведение в горах мелкого скота»109. Этот же тезис она высказала и в другой своей работе110. Подобные оценки можно встретить у многих историков и этнографов.


Источники:
54. Кабардино-русские отношения 8 XVI—XVIII вв. М„ 1957, т. I, с. 95—96.
55. Кушева Е.Н. Указ. соч., с. 75.
56. Кабардино-русские отношения..., т. I, с. 192—197.
57. Кушева Е.Н. 0 некоторых особенностях генезиса феодализма у народов Северного Кавказа. — Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969, с. 180.
58. Лаудаев У. Указ. соч., с. 19.
59.Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII — начале XX в. М..1974, с. 168-169 и др.
60. Лаудаев У. Указ. соч., с. 3.
61. Там же.
62. Там же.
63. Там же, с. 40.
64. Докучаев В.В. Соч., т. VI, с. 446.
65. Лаудаев У. Указ. соч., с. 21.
66. Шамиладзе В.М. Указ. соч., с. 248.
67. Ахмадов Ш.Б. Из истории развития земледелия и животноводства у чеченцев и ингушей в XVIII — начале XIX в. — Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII —начало XIX в.). Грозный, 1982, с. 26.
68. Буцковский А.М. Выдержки из описания Кавказской губернии и соседних горских областей, 1812 г. — ГЭД, 1458, с. 24.
69. Гантемирова Г.А. Хозяйственное развитие народов Чечено-Ингушетии в первой половине XIX века и вопросы общественных отношений. — Общественные отношении у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII — начало XIX в.). Грозный, 1982, с. 33.
70. Калоев Б.А. Укач. соч., с. 32.
71. Шамиладзе В.М. Указ. соч., с. 68.
72. Броневский С. Новейшие географические и исторические известии о Кавказе. М., 1823, ч. II, с. 175—176.
73. Гриценко Н.П. Социалыю-экономическое развитие притеречных районов в XVIII — первой половине XIX в. Грозный, 1961, с. 46.
74. Бушуев С.К. Указ. соч., с. 24.
75. Там же.
76. Гантемирова Г.А. Указ. соч., с. 31.
77. Гриценко Н.П. Указ. соч., с. 37.
78. Кушева Е.Н. Указ. соч., с. 75.
79. Виноградов В.Б. Генезис феодализма на Централыюм Кавказе. — ВИ, 1981, № 1, с. 37.
80. Там же.
81. Шамиладзе В.М. Указ. соч. с. 262.
82. Рчеулишвили М.Д. К истории овцеводства Грузии. Тбилиси, 1953; Рухнян А.А. Овцеводство Армянской ССР и пути его качественного улучшения. Ереван, 1946; Шамиладзе В.М. К вопросу о характеристике альпийского скотоводства в Грузии. — Вопросы культуры и быта населения юго-западной Грузии. Тбилиси, 1973, т. I.
83. Бушуев С.К. Указ. соч., с. 25.
84. Калоев Б.А. Указ. соч., с. 39.
85. Там же.
86. Иваненков Н.С. Горные чеченцы. Культурно-экономическое исследование Чеченского района нагорной полосы Терской области. — ТС, 1910, вып. 7, с. 94.
87. Там же, с. 95.
88. Там же, с. 99.
89. Там же, с. 97.
90. Там же. с. 97—98.
91. Там же. с. 99.
92. Там же.
93. Калоев Б.А. Указ. соч., с. 61.
94. Там же, с. 83, 97.
95. Иваненков Ц.С. Указ. соч., с. 117.
96. Там же, с. 97 и 99.
97. Ахмадов Ш.Б. Указ. соч., с. 21; У. Лаудаев полагал, что, переселяясь в XVIII в. на равнину, чеченцы выращивали ячмень и пшеницу и что кукуруза им стала известна позднее. (Лаудаев У. Указ. соч., с. 22).
98. Докучаев В.В. Соч., т. VI, с. 393—394.
99. Калоев Б.А. Указ, соч., с. 36.
100. Иваненков Н.С. Указ. соч., с. 94.
101. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859, с. 62.
102. Калоев Б.А. Указ. соч., с. 63.
103. Гантемирова Г.А. Указ. соч., с. 31.
104. Иваненков Н.С. Указ. соч., с. 97.
105. Робакидзе А.М. Указ. соч., с. 17.
106. Шамиладзе В.М. Хозяйственно-культурные... проблемы..., с. 39.
107. Магомедов Р.М. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1939, с. 12.
108. Бущуев С.К. Указ. соч., с. 25.
109. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа..., с. 75.
110. Кушева Е.Н. О некоторых особенностях генезиса феодализма..., с. 181.


М.М. Блиев, В.В. Дегоев "КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА", Москва "Росет" 1994 г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Похожие новости:

  • Земельно-правовые отношения на Северном Кавказе
  • Набеговая система: формационные аспекты проблемы
  • Чеченский тайп (род) в период его разложения. История вопроса
  • Общественный строй горских («вольных») обществ Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа XVIII — первой пол. XIX в.
  • Хозяйственный строй «демократических племен» Северо-Западного Кавказа
  • Хозяйственный облик «вольных» обществ Дагестана
  • Хозяйственный строй «вольных» обществ Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа накануне и в период Кавказской войны
  • Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в. Занятия.
  • #1 написал АРБИ
    Когда: 3 июня 2010 21:50
    В селе. Пешхой Газ Багомат Бециев имеет 40 загонов..

    Это наш предок! Только он не Багомат, а Магомат.

    Мы называемся Бец1и-некъе! Мой отец Мугдан, его отец Магомед, его отец Туша, его отец Газ Магомат, его отец Беца!
    Зарегестрирован: -- | ICQ: |
    | | | |

    Информация

    Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.

    Цитата

    «Что сказать вам о племенах Кавказа? О них так много вздора говорили путешественники и так мало знают их соседи русские...» А. Бестужев-Марлинский

    Реклама

    Популярное

    Авторизация

    Реклама

    Наш опрос

    Ваше вероисповедание?

    Ислам
    Христианство
    Уасдин (для осетин)
    Иудаизм
    Буддизм
    Атеизм
    другое...

    Архив

    Октябрь 2021 (1)
    Март 2021 (7)
    Февраль 2021 (5)
    Январь 2021 (6)
    Ноябрь 2020 (3)
    Октябрь 2020 (1)
      Осетия - Алания