В начальный период Великой Отечественной войны СССР потерял большое количество пахотных земель Украины, Донского района. Большинство крестьянского населения было призвано в действующую армию. По свидетельствам современников, в сельской местности остались лишь женщины, дети и старики. В стране наступила резкая нехватка продовольствия. В таких условиях особое внимание руководством страны было уделено борьбе с преступностью в сельской местности. В настоящий момент развития России широко развёрнута программа поддержки сельского хозяйства. Опыт по предотвращению и противодействию преступлений, полученный в суровые годы войны, и на сегодняшний момент продолжает оставаться актуальным.

В годы Великой Отечественной войны Ульяновская область [1] представляла собой регион с превалирующим в экономике сельским хозяйством, а в социуме - сельским населением. Следовательно, одной из основных задач региона было производство сельскохозяйственных продуктов. Эвакуация в Ульяновск в самом начале войны промышленных предприятий вместе с семьями трудящихся превратила город в промышленный центр. Таким образом, на территории региона создалось два социальных слоя, каждый из которых имел присущие себе нормы поведения. Первый группировался вокруг сельского хозяйства, второй- в г. Ульяновске, вокруг промышленности. Поэтому провести исследование специфики преступности типичного для Среднего Поволжья региона, на взгляд автора данной статьи, является для современной исторической науки актуальным.

Неуклонное снижение качества кадров сельского хозяйства, мобилизация машинного парка и тяглового скота в Красную Армию вызвали количественное падение урожая. Отчасти такие потери были связаны с преступлениями.

Динамика преступных деяний в сельской местности сохраняла рост. По данным прокуратуры Кузоватовского района Ульяновской области, в 1940 г. было возбуждено 113 уголовных дел, в 1943 г. - 156. Количество осуждённых за этот же период увеличилось на 45 %.[2]

Среди характерных для сельской местности преступлений можно выделить пласт различного рода дезертирств. Многочисленные леса Ульяновской области способствовали сокрытию в них такого рода преступников. Для борьбы с ними устраивались подворные обходы, усиленные патрули на рынках и базарах районных центров, прочёсывание лесов при помощи личного состава ближайших военных частей, партийного актива, широкой общественности.[3]

Дезертирство распространено было двух видов. Первое - уклонение от мобилизации либо дезертирство после призыва. Такой вид преступников содержал в себе огромную социальную опасность, так как зачастую становился основой для криминальных групп.[4]

Второй вид дезертирства оговаривался законом о мобилизациях на строительство оборонительного рубежа, оборонные заводы и предприятия, аэродромы. Зачастую такие преступники спокойно возвращались к месту своего проживания. Психологическими детерминантами здесь можно считать плохое материальное состояние семей мобилизованных во-первых, и отсутствие чёткого целеполагания работ во-вторых.[5]

Серьёзной общественной опасности такого рода преступления не представляли.

Самый большой по объёму пласт преступлений был непосредственно связан с сельским хозяйством. Значимость борьбы с такого рода преступлениями показывает статистика привлечённых к уголовной ответственности прокуратурой Ульяновской области за 1943 г. Количество преступлений возрастало в 3 квартале (июнь - сентябрь), т. е. тогда, когда проводились посевная и уборочная компании. Количество дел, возбужденных РКМ УНКВД по Ульяновской области, так же возрастает в 3 квартале.[6]

По числу мест, в которых совершались растраты и хищения, лидировали колхозы, составляю примерно 50 % от общего числа организаций.[7]

Во время посевной компании к уголовной ответственности привлекали за плохую сохранность и незаконное использование семенного фонда. Хищение семян в колхозах прикрывали преувеличенными цифрами засева площади. Часто семена прятали, закапывая в землю.[8]

В конце июля - начале августа отмечалась «стрижка» колосьев, достигших восковой спелости. Продолжались такие незначительные преступления вплоть до начала уборочной компании.[9]

Во время уборочной компании выделялись такие преступления как потеря зерна (ст. ст. 109, 111 УК РСФСР), крупные хищения урожая (закон от 7 августа 1932 г.), контрреволюционный саботаж.[10] Хищениям способствовало отсутствие учёта при передаче зерна от комбайна на ток и в зернохранилище. Частично ату проблему удалось ликвидировать лишь к 1943 году благодаря участию в уборочных компаниях партийных активов, работников органов НКВД, суда и прокуратуры. [11]

Во время непосредственной уборки хлеба регистрировались хищения более крупного размера, совершаемые группой преступников. По сговору хлеб из-под комбайна ссыпался в поле, откуда в ночное время либо вывозился в населённый пункт и складировался в оборудованные ямы, либо ямы сооружались под омётами соломы, скирдами, завалами бревен.[12]

Далее следовал процесс хлеба государству. На этом этапе самыми распространёнными нарушениями были саботаж хлебопоставок, перерасход хлеба на внутриколхозные нужды и хищение хлеба в процессе передачи от колхоза на пункт Заготзерно.

Основными причинами саботажа хлебопоставок являлись плохая урожайность во-первых, и нехватка рабочей и тягловой силы для сбора и доставки во-вторых. Над любыми саботажниками хлебопоставок райкомы партии требовали проводить показательные судебные процессы. [13]

Расход хлеба на внутренние нужды колхоза (совхоза) мог составлять не более 15 % от хлеба, сданного государству. Зачастую случалось так, что в первые дни уборочной компании и сдачи государству хлеба цифра в 15 % резко превышалась. Однако, в большинстве случаев, за следующие дни баланс восстанавливался, и заведённые уголовные дела прекращались. [ 14]

Преступления, совершённые в момент поставки хлеба на пункты Заготзерно, до зимы 1942 года, причиной своей имели отсутствие хорошего весового учёта. С этого же времени очень тщательно стали проводить отбор возчиков.[15] После отладки системы взвешивания преступники стали прибегать к различным наполнителям. Например, в одном их колхозов Павловского района в 1944 г. возчики вместо похищенного по дороге зерна добавляли в мешки по его весу песок и сдавали это на пункты заготзерно. Таким образом ими было похищено более одной тонны ржи. [16]

Хищения в системе заготзерно. Здесь обычно совершались самые крупные хищения, во главе которых стояли руководящие работники. Схема была крайне простой: хлеб продавался по спекулятивным, а ущерб же покрывался по государственным ценам. Излишки оставались у преступников. Кроме прямого хищения, встречалось и разбазаривание - раздача (продажа) хлеба разным лицам по «запискам» от руководства пунктов.[17]

Характерными и для посевной, и для уборочной компаний были преступления, связанные с хищением и разбазариванием горючего в МТС, зерна и картофеля в колхозах. Для председателей колхозов судебная система предусмотрела уголовную ответственность за непринятие мер к расхитителям колхозного зерна.[18] Так, за 1944 год было привлечено к уголовной ответственности за различные виды преступлений 127 председателей колхозов области, при том 110 из них по ст. 109 УК РСФСР.[19]

Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 13 апреля 1942 года повышался минимум выработки трудодней для колхозников. Невыработка минимума каралась исправительно - трудовыми работами в колхозах сроком до 6 мес. с удержанием 25 % зарплаты в пользу колхоза. Преступление оказалось очень распространённым. По Инзенскому району Ульяновской области в 1942 г. не выработали минимума трудодней 2980 колхозников, в 1944 г. - 2933. Причины невыработки были различными. Встречались случаи прекращения уголовного преследования, когда удавалось доказать, что причиной был уход за малолетними детьми, болезнь, либо другие препятствующие причины, не зависящие от подследственного. [20]

Такой вид преступлений, как спекуляция, в сельской местности тоже приобрёл свою специфику. В мае - июне 1944 года в Инзенском районе Ульяновской области в нескольких сёлах в крупных масштабах стало распространятся самогоноварение.[21] Это вызвало появление притонов и сборищ социально опасного элемента, о чём косвенно может свидетельствовать участившееся за этот период количества грабежей на лесных дорогах, проходящих через территорию данных сёл, а так же квартирных краж.[22] Кроме того, имелись факты продажи самогона личному составу находящихся по близости военных частей. В доказательство продажи можно считать наставление райкома ВКП (б) расспрашивать население о месте приобретения ими частей обмундирования, амуниции и проч. Все эти обстоятельства заставили райком ВКП (б) принять своё участие в ликвидации самогоноварения, выразившееся в укрупнении числа бригад содействия охраны общественного порядка. Как только они были созданы (середина июня), самогоноварение было пресечено.[23]

Однако, масштабы спекуляции на селе были малы. Так, в Кузоватовском районе будущей Ульяновской области за период с октября 1941 г. по март 1942 г. за воровство хлеба в колхозах и совхозах было привлечено к уголовной ответственности 67 человек, а за спекуляцию только 6 человек. В 1941 г. по сравнению с 1940 г. отмечался рост спекуляции, что стало следствием дестабилизации социума. [24]

Для ликвидации криминогенной обстановки в 1943 г. райцентр Ин- за был поделён на кварталы по 10 домов. В каждом таком квартале избирался десятник, отвечавший за исполнение паспортного режима и следивший за соблюдением правопорядка.[25]

Грабежи с применением холодного и огнестрельного оружия, в области были единичные.

Преступления, связанные с обмериванием и обвешиванием потребителей, равно как и прочие преступления в системе торга и потребкооперации, в сельской местности своей специфики не приобрели. Стоит лишь отметить, что сохранность продуктов и промтоваров была не лучшего качества. Некоторые ларьки и магазины реализовывали продукты, поеденные грызунами, вредителями. [26]

К середине периода Великой Отечественной войны ценность каждого отдельного воина была настолько высока, что постановлением пленума Верховного суда СССР от 19 июля 1943 года расследование и судопроизводство дел по тем преступлениям, которые не носили социальной опасности и рассмотрение их по возвращении подсудимого со службы в Красной Армии и ВМФ представлялось нецелесообразным, на основании ст. 8 УК РСФСР было приказано прекратить. Приговоры по таким категориям дел так же были отменены. [27]

В вопросе отношения сельчан к лицам, совершающим преступления, можно согласится с утверждением Г. А. Стругова, что сельское население не скрывало своего негативного отношения к ворам колхозного имущества, мошенникам, спекулянтам и другим преступникам.[28]

В заключении следует отметить, что преступные деяния в городе и сельской местности были различны и направленности, и по составу. Самым массовым преступлением за годы войны в сельской местности стали мелкие хищения хлебопродуктов и других сельскохозяйственных товаров, а так же отсутствие выработки колхозниками минимума трудодней. Тяжкие же преступления, имевшие серьёзную социальную опасность, в регионе распространения не получили. По мнению автора данной статьи, этому способствовала социальная и психологическая уравновешенность населения, тесное его сотрудничество с органами правопорядка, непосредственное участие в охранной деятельности, а так же отсутствие военных действий в соседних регионах.


Примечания

1. Справочник административно-территориального деления Симбирской губернии - Ульяновской области за 1948 - 1985 гг. - Саратов, 1986. - С.49-53. Ульяновская область была образована 19 января 1943 г. В её состав вошли районы Куйбышевской и Пензенской областей.

2. Государственный архив новейшей истории Ульяновской области (ГАНИУО). Ф. 12. Оп. 1. Д.447. Л. 71.

3. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 615. Л. 11.; Ф. 25. Оп. 2. Д. 100. Лл. 8., 8 об.; Д. 273. Л. 4.; Ф. 425. Оп. 1. Д. 68. Л. 125.; Д. 76. Лл. 24, 25.; Д. 73. Лл. 157., 158.; Ф. 24. Оп. 1. Д. 128. Лл. 144, 145, 145 об., 146, 146 об., 147.; Ф. 8. Оп. 1. Д. 324. Лл. 226, 276, 333.; Ф. 9. Оп. 1. Д. 376. Л. 23.

4. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 615. Лл. 11, 16 об.

5. ГАНИУО Ф. 25. Оп. 2. Д. 90. Л. 65.; Д. 273. Л. 4.; Ф. 425. Оп. 1. Д. 73. Лл. 184, 185.; Ф. 9. Оп. 1. Д. 376. Л. 23.

6. Государственный архив Ульяновской области (ГАУО). Ф. Р- 2520. Оп. 7. Д. 4. Лл. 1,2.

7. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 4. Л. 4.

8. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 11. Л. 14.; ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 754. Л. 9 об.

9. ГАНИУО Ф. 12. Оп. 1. Д.408.Л. 64.; Ф. 425. Оп. I. Д. 120. Л. 17.; Д. 124. Л. 2.; Д. 194 Л.5.; Ф. 31. Оп. I. Д. 599. Л. 120.; Ф. 8. Оп. 1.Д. 324. Л. 130 об.

10. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 4. Л. 6. Хищения зерна составили примерно 50 % от всех преступных деяний.

11. ГАНИУО Ф. 425. Оп. 1. Д. 154. Лл. 5 - 7 об.

12. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 2. Л. 39.; ГАНИУО Ф. 25. Оп. 2. Д. 2. Л. 2.;Ф. 425. Оп. 1. Д. 68. Л. 105.; Д. 120 Л. 18.; Д. 157. Л. 9., II об., 18.; Д. 165. Л. 12.

13. ГАНИУО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 408. Л. 31.; Д. 427. Л. 4.; Ф. 425. Оп. 1. Д. 74. Л. 5., 12.

14. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 11. Л. 39.

15. ГАНИУО Ф. 12. Оп. 1. Д. 450. Л. 150.; Ф. 25. Оп. 2. Д. 92. Л. 19.; Д. 210. Лл. 146., 147., 148.; Ф. 31. Оп. 1. Д. 602. Л. 36.

16. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 2. Л. 60.

17. ГАНИУО Ф. 25. Оп. 2. Д. 161. Л. 21.; Д. 211. Л. 303.; Д. 285. Л. 10.; ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 2. Л. 53.; Д. 4. Л. 7.

18. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 11. Л. 14.

19. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 11. Л. 38.

20. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 753. Л. 24.

21. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 616. Лл. 81, 81 об.;

22. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 680. Л. 90.

23. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 680. Л. 90 об.; Д. 615. Л. 16 об.; Ф. 25. Оп. 2. Д. 14. Л. 16.; Ф. 425. Оп. 1. Д. 68. Л. 125.;

24. ГАНИУО Ф. 12. Оп. 1. Д. 408. Л. 64.; Ф. 1507. Оп. 1. Д. 547. Л. 154.

25. ГАНИУО Ф. 1507. Оп. 1. Д. 680. Л. 91.

26. ГАНИУО Ф. 425. Оп. 1. Д. 159. Л. 140 об.

27. ГАУО Ф. Р-2520. Оп. 7. Д. 3. Лл.14., 57.

28. Стругов, Г. А. Государственно-правовое и идеологическое воздействие государственной системы на сознание народа в годы Великой Отечественной войны / Г. А. Стругов.: дисс.... канд. ист. наук. - СПб, 2005.-С. 52.