Заслуженному работнику культуры России, кинорежиссеру и оператору Султану Цориеву – 70
…Кинорежиссура – это одна из тех профессий, в которых, наверное, вряд ли можно состояться по-настоящему, став мастером и асом, если ты, поднимаясь шаг за шагом по ступенькам мастерства, погасил в своей душе главное: жаркую искорку мальчишества, помноженного на беспощадную требовательность к себе и на одержимость любимым делом.
Особенно если ты – режиссер-документалист. Которому вдвойне необходимо быть со зрителем абсолютно, предельно честным. Чтобы – ни грамма и ни капли фальши. В документальном кино не спрячешься за ширму блескуче-трескучих компьютерных спецэффектов – и талантливой актерской игры. Тут режиссер – весь на виду. В полный рост. И как мастер. И как человек.
А он, мой собеседник, кинорежиссер, оператор, сценарист, заслуженный работник культуры России, лауреат Государственной премии имени Коста Хетагурова Султан Цориев – как раз из тех, кто железно убежден: неинтересных и проходных тем в кинодокументалистике, дотошно фиксирующей на пленке неповторимые в своей многоцветности и сложности мгновения окружающей нас живой жизни, попросту нет. «С пониманием природы человека и профессии он снимет металлурга и художника. Может провести литературный или искусствоведческий анализ любого произведения, думаю, лучше многих критиков и «ведов» – еще одно слагаемое к портрету личности. И, конечно, это верный друг. На него всегда можно положиться – не подведет, выстоит, поможет, поймет…» – такие теплые строки оставил о нем, о Султане Татаркановиче, в свое время на страницах очерка с «говорящим» названием «В кадре и за ним» его товарищ, коллега и соавтор, светлой памяти кинорежиссер и писатель Герман Гудиев. А главная тема в творчестве Султана Цориева, которого совсем недавно, 2 января, «кинематографическое братство» Северного Кавказа поздравило с 70-летием – при этом, по большому счету, одна: Осетия. Ее прошлое – и настоящее, ее люди – и их дела и мечты, тревоги и радости, ее надежды – и боль. Все то, что вкладываем мы в короткое и емкое слово: «Родина»...
«Камикадзе» с Транскама
…Один из тех мастеров осетинской школы кинодокументалистики, благодаря чьим таланту, подвижничеству, вдохновению ее статус сегодня котируется среди российских коллег по кинематографическому цеху по-настоящему высоко. Лауреат не одного престижного отечественного и международного кинофестиваля. Автор картин, вошедших в золотой фонд не только осетинского, но и всего северокавказского документального кино: «Я всегда хотел летать» – о капитане атомохода «Арктика» Юрии Кучиеве, «Ваятель» – о скульпторе Сосланбеке Едзиеве, «Южная Осетия: над пропастью в крови»... «Я взялся за кинокамеру в 18 лет. И в жизни у меня был только один перерыв, когда я на два года расстался с документальным кино: служба в армии», – улыбается Султан Татарканович. А начался его путь в кинематограф в 1963 году, с прихода на Северо-Кавказскую студию кинохроники. Потом были учеба в Москве – и операторский факультет ВГИКа, оконченный в 1974-м…
А в 1977 году была работа в качестве оператора над фильмом «Еще шаг вперед» – о строительстве Транскама. Режиссировал эту картину Герман Гудиев. И сегодня она воспринимается не только как потрясающей силы кинодокумент, рассказывающий о том, «как это было» – и о невыдуманном героизме тех, кто Транскавказскую автомагистраль строил. Каждый кадр этого фильма – подтверждение: чтобы снять ТАКОЕ кино, одного голого профессионализма мало. Для этого нужно быть романтиком. И – одержимым. В самом высоком смысле слова.
– Эту картину мы сняли за две недели. Работа была сумасшедшая. Декабрь месяц, мороз – лютый, снега в горах навалило в человеческий рост… Жили в вагончике, отапливавшемся масляными батареями. За время съемок одичали, обросли бородами. Побывали на всех участках строительства магистрали. На ногах приходилось быть с раннего утра и до позднего вечера, потому что мы дрожали буквально за каждую минуту короткого зимнего светового дня, – вспоминает мой собеседник. – И что значит молодость: как мы ни уставали, но и без шуток в нашем вагончике не обходилось, и без розыгрышей, и без карточной игры в «гусарика»… Ну, и без вечерних задушевных посиделок за «наркомовскими ста граммами» – само собой, тоже: потому что иначе согреться после работы было иногда просто невозможно…
…Вязаная пестрая шапочка набекрень, лихие черные усы и кинокамера – таким запечатлен Султан Цориев на фотографиях той, «транскамовской» поры. О которой все тот же Герман Гудиев писал так: «Зимой 1977 года в Зарамаге в термометрах замерзла ртуть… Съемки были трудными. Опасными для жизни на каждом шагу. После съемки направленного взрыва на расстоянии сорока метров от ада, когда меня чуть не убило захлопнувшейся с дикой силой дверцей машины, а Султан в двух ватниках и каске отмахивался от летящих на него градом камней, от нас ушел наш ассистент. Так и заявил: «Я с этими камикадзе работать больше не намерен…» Мы работали в две камеры. Когда лавина впрессовала в толщу снега два «Катерпиллера» и их пытались из этой толщи извлечь, мороз зверствовал так, что одну камеру приходилось греть на радиаторе «УАЗика». Но ради хорошего кадра настоящий кинематографист идет на все!..»
Память, снег и камень
– Султан Татарканович, а сколько всего у вас уже киноработ? – без этого вопроса наше «юбилейное» интервью тоже, понятно, не обошлось.
– Более 50 только документальных фильмов. Плюс, кинохроника, сюжеты для киножурналов – наших и московских. Ну, а если какие-то конкретные эпизоды из своей «киношной» жизни вспоминать, особенно врезавшиеся в память… В 2002 году, например, делал я картину к 300-летию Санкт-Петербурга – о наших земляках, петербургских осетинах. И надо было на Пулковском кладбище найти могилу одного из них, героя Великой Отечественной войны – лейтенанта Сабанова. А стоит зима. Кладбище снегом занесено, надписи на надгробиях – тоже. И я тогда голыми руками, чтобы эту могилу отыскать, расчистил там где-то 300 памятников, не меньше… То же самое и на Пискаревском кладбище было, где я искал могилу лейтенанта Хамикоева…
Работу над фильмом о Юрии Кучиеве тоже не забыть. А фильм «Ваятель», о Сосланбеке Едзиеве, в свое время у меня попросил разрешения использовать как учебное пособие для своего курса во ВГИКе Марлен Хуциев. Под угрозой физической расправы, если я ему такого разрешения не дам: он его увидел в Москве, когда там проходили очередные Дни культуры Осетии (улыбается – Прим. «СО»). Конечно, очень приятно было…
– Судьба творческого наследия Сосланбека Едзиева – это вообще острая и больная тема, к которой у вас особое отношение. И привлечь к ней в республике внимание общества и власти вы тоже пытались не раз – и не только с помощью такого «инструмента», как кино…
– На самом деле проблема – в том, что сегодня ведь это наследие, фактически, гибнет. Скульптурные памятники-надгробия работы этого мастера рассеяны по разным кладбищам Осетии – особенно это касается селения Карман-Синдзикау и его окрестностей. Никакого ухода за ними сплошь и рядом нет. Они постепенно приходят в небрежение, разрушаются – от непогоды, от времени… А ведь каждая из этих скульптур – шедевр. И потомки нам не простят, если мы их не сбережем, если эти сокровища разбазарим… Кое-что из работ Сосланбека Едзиева, выполненных в камне, хранится во Владикавказе, в фондах «Тугановского» художественного музея. Но это – капля в море. Хотя выход из ситуации есть – забрать эти скульптуры с кладбищ в музей, а взамен установить людям, которые в этих могилах похоронены, именные памятники… Да, это будет сопряжено с финансовыми затратами. Но тут уж республика должна четко для себя решить: исключительно на словах она гордится именем и наследием Сосланбека Едзиева – или ей действительно не все равно, что дальше с этим наследием будет.
В свое время мне и моим единомышленникам удалось учредить в республике Фонд спасения творческого наследия Сосланбека Едзиева. Вместе с нынешним Председателем Правительства Северной Осетии Сергеем Такоевым и супругой тогдашнего Президента республики, Фаризой Борисовной Дзасоховой, мы ездили в Карман-Синдзикау. Были попытки повлиять с помощью этого фонда на ситуацию, о которой идет речь. На общественных началах был отремонтирован сгоревший дом скульптора – родовое гнездо Едзиевых. Но проблемы, связанные с тем, как сохранить для будущего эту бесценную страницу в книге культуры Осетии, своего окончательного решения еще ждут…
От Зарамага – и до Лхасы
– Фильмов о путях осетинского народа сквозь века, о его «истоках и корнях» и о том, как переплетались исторические судьбы наших предков с судьбами других древних народов Евразии, вами за последние годы снято тоже немало. «Загадка Геродота», «Зарамагский узел», «Ясыня»… А «география» мест, где велись эти съемки – широчайшая: от Ставрополя, Азова, Владимира и Суздаля – до Алтая, Тибета и Монголии. Ответ на вопрос, чем вам близка и дорога эта тема – из тех, что лежат на поверхности. Но – все-таки?...
– Без прошлого нет и будущего. Как бы хрестоматийно это ни звучало. Тот же «Зарамагский узел» – он ведь сначала задумывался как фильм о больших достижениях нашей электроэнергетики. Но потом, в процессе съемок, акцент был сделан совсем на другом – на проблемах, связанных с охраной археологических памятников Осетии, которые возникли во время строительства каскада Зарамагских ГЭС. Снять эту картину по-другому я не мог. Несмотря на то, что она, в итоге, сильно не понравилась руководителям соответствующих ведомств.
А киноэкспедиция в Китай и на Тибет вместе с коллегами с владикавказской независимой киностудии «Нарт-Арт студия», которую возглавляет Темина Туаева, у нас состоялась около трех лет назад. Там мы собирали материал для новой картины из ее цикла об «аланском следе» в истории и на географической карте Евразии: Темина Давидовна работала над этой лентой как режиссер, я – как оператор. Интереснейшая была поездка: мы «прочесали» вдоль и поперек едва ли не весь Китай. Побывали и в Пекине, и в Шанхае, и в провинции Сычуань, и в Лхасе – столице Тибета, и в Урумчи... В рамках этого же проекта вели мы съемки и в Казахстане, на Алтае, в Туве и в Монголии. Искали материальные и духовные свидетельства пребывания там наших предков – и, как ни удивительно «за давностью лет», находили!
Встреча с Тибетом, конечно, впечатлила. В Лхасе мы своими глазами увидели изнутри знаменитую Поталу – резиденцию тибетских далай-лам. И заодно убедились: за пресловутой «дикой восточной экзотикой» на Тибет нынче ехать бесполезно. Туда проведена железная дорога, а туристов и паломников, которые съезжаются в Лхасу со всего мира, встречает там вполне современный сервис… Вообще, в Китае все, что касается отношения к истории страны, ее культуре, охране ее исторических памятников, поставлено везде и всюду просто образцово.
А в горной китайской провинции Сычуань меня до глубины души потрясли средневековые каменные башни – похожие на наши, осетинские, просто как близнецы. И, что вдвойне интересно, по-китайски они называются «голон». Почти «галуан».
И Алтай – тоже сакральное такое место. Где потрясающая энергетика – и не покидает ощущение, что когда-то, в другой, прошлой жизни, ты здесь уже был… Там мы снимали знаменитые Пазырыкские курганы, находки из которых, хранящиеся в Государственном Эрмитаже, отсняты еще в одном нашем с Теминой фильме – «Загадка Геродота»…
Ну, а что до новых проектов и планов… Сейчас, тоже на «Нарт-Арт студии», делаю этнографически-видовой фильм о Туалгоме. А в прошлом, 2014 году начал работу над большим спецпроектом, профинансированным Министерством культуры России – документальной картиной о наших, осетинских дирижерах: Веронике Дударовой, Валерии Гергиеве, Тугане Сохиеве… Скорее всего, на экран этот фильм выйдет тоже где-то через год. А вообще, для всякого «киношника» в работе над картиной главное – чтобы тема, которую ты поднимаешь, обязательно давала резонанс. Чтобы находила отклик у зрителя. Если это получается – значит, ты работал не зря…