Южнокавказские конфликты, несмотря на кажущуюся простоту и ясность, имеют довольно сложную природу и происхождение. Эта особенность обусловлена переплетением целого комплекса совершенно разнородных противоречий: исторических, политических, этнокультурных, конфессиональных, уходящих, как правило, корнями вглубь истории. Воздействие этих факторов привело к тому, что конфликты на Южном Кавказе изначально формировались и продолжают существовать как конфликты преимущественно ценностной природы, демонстрируя столкновение не столько интересов, сколько ценностных систем этнических групп - непосредственных носителей конфликтов.

Именно по этой причине южнокавказские конфликты не поддаются разрешению. Вот уже более 15-ти лет не видно существенного продвижения в плане их хотя бы частичного урегулирования. Стороны, вовлеченные в эти конфликты, как правило, с большим трудом идут на контакты друг с другом, отказываются от любых политических компромиссов, предпочитая использовать стратегию дистанцирования. Пробуксовывают и усилия многочисленных посредников, вовлеченных тем или иным образом в процессы урегулирования, и они также не справляются со своими задачами. И в этом отношении не просматривается совершенно никаких перспектив на будущее.

В то же время, на наш взгляд, не стоит излишне драматизировать положение в зонах этих конфликтов. Очевидно, что поиски эффективных моделей, способных кардинально переломить ситуацию, могут серьезно затянуться и поэтому не стоит возлагать больших надежд на успех в этом плане. Основную ставку по нашему мнению следует делать не столько на окончательное разрешение и урегулирование южнокавказских конфликтов, сколько на поиски наиболее эффективных путей снижения межэтнической напряженности, обеспечения мира и стабильности в регионе.

Неоценимую помощь в этом плане могло бы оказать создание любого рода свободных экономических зон, способствующих развитию экономического сотрудничества и торговли между конфликтующими сторонами как на бытовом, так и на правительственном уровне. При этом, безусловно, такое сотрудничество следует рассматривать не как какую-либо модель или путь разрешения этнического конфликта, а как определенный способ формирования устойчивых предпосылок и условий для налаживания мирного взаимодействия этносов в конфликтных зонах. По мнению исследователей, такое сотрудничество «способствовало бы изменению структуры конфликта в общественном мнении, этнические различия могли бы смягчиться и более активную роль стали бы играть профессиональные, производственные и другие идентификации. Этнические споры уступили бы место спорам производственным, проблемам прав и распределения, общим задачам экономического развития»1.

Следует опровергнуть некоторый пессимизм и скепсис, часто выражаемый в научных и политических кругах относительно того, насколько жизнеспособны могут быть экономические программы в зонах этнических конфликтов. На наш взгляд, экономические проекты могут и будут работать в конфликтных зонах при условии их продуманной организации и реализации. Во все времена даже в условиях крупномасштабных и ожесточенных военных столкновений примитивная торговля продолжала сохраняться и обеспечивать хотя бы минимальную жизнедеятельность воюющих сторон, когда все связи и налаженные каналы взаимодействия разрушались. К тому же, не секрет, что торговля и война идут рука об руку, поскольку сама война зачастую становится самым прибыльным бизнесом.

Экономические проекты наиболее успешными могли бы стать в зоне грузино-осетинского конфликта, поскольку здесь нет такого жесткого «разведения сторон» и контроля границ, как это имеет место в Абхазии и Нагорном Карабахе. При прекращении военных действий в зоне этого противостояния торговые отношения между осетинским и грузинским населением возобновляются практически моментально. Поэтому проект, в основу которого могла бы лечь идея создания межгосударственной зоны экономического развития, был бы здесь наиболее приемлем. В такую зону помимо предприятий Южной Осетии вошли бы предприятия прилегающих территорий Грузии и Северной Осетии.

Одним из важнейших результатов развития экономического сотрудничества в конфликтных зонах Южного Кавказа могли бы стать существенные перемены в общественном сознании конфликтующих этнических групп. К примеру, в случае успешной реализации экономических программ серьезной трансформации могла бы подвергнуться роль негативных стереотипов и образа врага, что способствовало бы сглаживанию конфликтного взаимовосприятия и укреплению толерантности в обществе. Такие перемены могут быть достигнуты в результате того, когда «в ходе решения совместных социально-экономических задач сформируются и люди, которые смогут преодолеть на основе своего индивидуального и группового опыта взаимодействия взаимное недоверие и решить со временем по-своему вопросы о границах, формах сосуществования и порядке государственного устройства»2.

Одним из ключевых механизмов деэскалации межэтнической напряженности и налаживания мирного взаимодействия в южнокавказском регионе может стать неофициальное миротворчество, или народная дипломатия. Как известно, у кавказских этносов с древнейших времен наряду с военной практикой активно развивались также и традиции примиренчества, когда «кавказская культура мира и связанные с ней процедурные механизмы становятся оборотной стороной ее воинственности и агрессивности, т.е. своего рода компенсаторным инструментом сдерживания агрессии»3. Поэтому, при условии умелой организации и использования этот механизм, без сомнения, имеет все шансы обрести благодатную почву на кавказской земле.

К примеру, в Абхазии, где со второй половины 1990-х гг. достаточно активно проводились неофициальные мероприятия в рамках народной дипломатии, стали укрепляться общественные настроения в пользу того, что мирный диалог соответствует интересам абхазов. По оценкам абхазских исследователей, «эта мотивация в условиях перманентных страхов и слухов по поводу возобновления войны является в большей степени следствием эффективности разнообразных программ в рамках неофициального урегулирования»4. Данные социологических исследований в Абхазии также показали достаточно высокий процент опрошенных респондентов среди населения и экспертов, высказавшихся в пользу неофициального урегулирования (30% и 65%). Отрицательное отношение при этом высказали соответственно 39,8% и 35%5.

Однако в целом следует признать, что неофициальное миротворчество пока ещё не очень далеко продвинулось в процессе урегулирования межэтнических отношений и тормозится рядом факторов и обстоятельств. В частности, немаловажную роль здесь играет деятельность медиаторов, которая нередко носит политически ангажированный характер, а по сути должна быть ориентирована исключительно на стимулирование инициативности участников процесса. Немаловажным препятствием результативности миротворческих инициатив становится также их недостаточно высокий уровень организации и проведения. Как правило, это приводит к тому, что «позиции, озвучивающиеся в двустороннем диалоге, довольно часто не отражают реальных предпочтений и настроений самого общества, что и приводит к отрыву неофициального миротворчества от реальной почвы конфликта, а иногда и к недоверию со стороны национальных элит и властей»6. Именно по этой причине неофициальная миротворческая деятельность зачастую вызывает негативное отношение внутри этнических сообществ, «обвинения в двойных стандартах и критику самого процесса народной дипломатии»7.

Восстановление системы мирного взаимодействия конфликтующих этнических групп может быть реализовано на практике лишь при непосредственном управляющем воздействии на конфликт внешних его участников - России и США. Эти страны обладают определенными рычагами воздействия на прямых субъектов противостояния и могли бы способствовать налаживанию мирного межэтнического взаимодействия в регионе. Однако следует признать, что на сегодняшний день посредничество России и США оказывает скорее деструктивное, чем конструктивное воздействие на общую динамику конфликта. Опыт 1990-х годов свидетельствует о том, что ни России, ни США не удалось нащупать оптимальные пути урегулирования южнокавказских этнических конфликтов. Проекты Д.Бодена для Абхазии, Баденский документ для Южной Осетии и работа Минской группы по Нагорному Карабаху не дали практических результатов, поскольку посредники заняты более проталкиванием своих интересов в регионе, чем урегулированием конфликтов.

Так, США стремятся закрепить свое экономическое и военное присутствие на Южном Кавказе, объявив его зоной своих жизненных интересов, и использовать этнические конфликты для активного проникновения в регион. Россия, в свою очередь, старается не сдавать и сохранить здесь свое былое присутствие и влияние. Поэтому вмешательство этих стран в процессы урегулирования этнических конфликтов становится практически частью глобального геополитического соперничества между Россией и США, «разногласия которых наиболее сильно проявляются на постсоветском пространстве»8. Отсюда сходство и отличия в позициях США и РФ в отношении урегулирования южнокавказских конфликтов. Общим для обеих стран является признание территориальной целостности южнокавказских государств. Отличия в том, что РФ рассматривает власти этих стран и непризнанные территории как равных партнеров, а США настаивает на разрешении конфликтов в интересах безопасности и сохранения территориальной целостности.

Наиболее отчетливо американо-российские разногласия проявились в зоне грузино-осетинского конфликта летом 2004 года. Правительство Российской Федерации, несмотря на различные прогнозы о том, что Россия, исходя из признания территориальной целостности Грузии, не будет вмешиваться в конфликт, заняло довольно жесткую позицию. Подобный поворот событий явился, скорее всего, реакцией на попытки грузинской стороны вытеснить РФ из процесса югоосетинского урегулирования. В этом контексте российские власти пытались урезонить грузинскую сторону и сохранить свое присутствие в Южной Осетии (миротворческий контингент). Так, российские СМИ указывали, что «Грузия фактически находится в состоянии, в котором она была до присоединения к России, т.е. 200 с лишним лет назад»9. Такая позиция подтверждалась и на официальном уровне в изложении российского президента: «Грузия - искусственно образованная республика, где отношения между осетинами и грузинами, грузинами и абхазами на протяжении веков были очень сложными»10. Факт же прихода к власти самого Саакашвили российский председатель Совбеза И.Иванов прокомментировал следующим образом: «Никаких «розовых революций» в Грузии не было, а был насильственный захват власти»11.

В отношении же югоосетинского урегулирования российская сторона сохраняла приверженность своей посреднической миссии и учету интересов всех сторон в зоне конфликта, справедливо считая, что «сдача Южной Осетии нанесет невосполнимый урон авторитету России в Северной Осетии и на Кавказе, а войну (между Южной Осетией и Грузией) все равно предотвратить не удастся. Для России потеря Южной Осетии - это есть потеря всего Кавказа»12. Поэтому российская позиция была официально сформулирована в заявлении представителя РФ в ПА ОБСЕ В.Кулакова: «Россия из Южной Осетии не уйдет»13. При этом в российских СМИ весьма активно стала обыгрываться тема возможного признания независимости Южной Осетии, для которого «у России есть веские основания: 1. территориальная целостность Грузии ни исторически, ни юридически не обоснована; 2. Южная Осетия вышла из состава ГССР еще до того, как Грузия стала независимым государством; 3. референдум 1992 года в Южной Осетии: 98% высказались за присоединение к России»14.

Более того, курс Саакашвили на открытую конфронтацию с Россией (угрозы топить российские суда и задерживать российских граждан, направляющихся на отдых в Абхазию) способствовал появлению в российской политической элите и СМИ открытых требований о том, что «России пора перейти к демонстрации силы в отношениях с Грузией»15, и что «Россия должна дать надлежащий силовой отпор Грузии»16.

Несмотря на то, что «России трудно самостоятельно урегулировать конфликты в СНГ»17, российское правительство также активно выступило против идеи интернационализации конфликта в Южной Осетии, поскольку, согласно экспертам, «если Россия допустит интернационализацию конфликта, то она начнет терять авторитет в СНГ»18.

Другая причина, подталкивающая Россию выступать против интернационализации формата переговоров по Южной Осетии — это угроза появления войск НАТО на ее южных рубежах. По мнению российских аналитиков, в случае реализации такой угрозы, т.е. «размещения войск НАТО в Грузии, Россия пойдет на признание независимости Южной Осетии и Абхазии»19. Именно по этой причине российское правительство «требует от Грузии подписать договор, гарантирующий, что после вывода российских баз на ее территории не появятся базы третьих стран»20.

Грузино-осетинское столкновение 2004 года продемонстрировало позиции еще одного, нового игрока. В раскладе сил летнего конфликта более или менее отчетливо обозначилась роль США, открыто заявивших о наличии в Закавказье своих «жизненных интересов». В этом отношении стратегический план США на 2005-2010 гг. «Project for New American Century» предусматривает вытеснение России из СНГ и ее развал21. По оценкам российских экспертов целью США является «создать по периметру границ РФ цепь недружественных государств, которые станут плацдармом для поддержки вооруженного сепаратизма в национальных регионах РФ. Это будет держать РФ в корсете этнических конфликтов»22. Отсюда становится понятным пристальный интерес США к направлению развития внутриполитической ситуации в Грузии, когда в полном соответствии со стратегическими целями США «революция роз» в Грузии стала частью плана «Project for New American Century»23.

Усиление роли США в Грузии дало повод многим аналитикам предсказывать её участие в той или иной форме в грузино-осетинском конфликте. Однако в этой ситуации позиции США отличались, как всегда, большим прагматизмом и осторожностью. Американское правительство, достаточно внимательно наблюдавшее за развитием летних событий вокруг Южной Осетии, не решилось открыто портить отношения с РФ из-за Грузии. Более того, внешнеполитическое положение самих США не позволяло им занять в этот момент более активную позицию в этом регионе.

Поэтому прогнозы американских экспертов о том, что «США не дадут себя вовлечь в еще один конфликт в Южной Осетии в условиях войны в Ираке и борьбы с международным терроризмом, когда ей нужна поддержка России»24, почти полностью подтвердились, и США не дали себя втянуть в летний конфликт. Администрация Буша была вынуждена открыто выступить против эскалации грузино-осетинского конфликта летом 2004 года25. Более того, в адрес грузинского руководства были направлены определенные претензии, предлагавшие «Саакашвили подумать о более умеренном курсе воссоединения страны»26.

Современная динамика внутренних социально-политических и внешних геополитических процессов в южнокавказском регионе указывает на то, что ни РФ, ни США не смогут в ближайшей и среднесрочной перспективе установить на Южном Кавказе свое исключительное доминирование. Поэтому было бы наилучшим вариантом для них перейти «вместо соперничества к стратегическому сотрудничеству с целью раздела сфер влияния»27. Это бы дало возможность наладить поиск наиболее эффективных путей конструктивной деэскалации этнических конфликтов. Такая задача могла бы быть решена в случае выработки общей платформы, полностью гарантирующей соблюдение прав и свобод всех заинтересованных сторон и способствующей предотвращению дальнейшей эскалации межэтнической напряженности в регионе.

Таким образом, на наш взгляд не следует излишне фатализировать ситуацию в зонах южнокавказских конфликтов. Умелое применение неполитических мер и методов воздействия на эти конфликты, может, и не приведет к разрешению всех проблем и противоречий, накапливавшихся веками, но, несомненно, будет способствовать эффективной деэскалации межэтнической напряженности, обеспечению безопасности и росту взаимного доверия между конфликтующими народами Южного Кавказа.


Примечания

1 А.Г.Плиев. Экономическое сотрудничество - путь преодоления межнационального противостояния на Кавказе // Бюллетень Владикавказского Института управления. 2003. №9. С. 10.

2 Там же.

3 Тания Л. И. Общественное мнение и грузино-абхазский миротворческий процесс // Новая Евразия: Россия и страны ближнего зарубежья: Сб. статей / Под ред. Е.М.Кожокина; Рос. ин- т стратегич. ис-след. М, 2002. Вып. 14. С. 82.

4 Там же, с. 92.

5 Там же, с. 80.

6 Тания Л. И. Тактические и стратегические подходы к проблеме урегулирования грузино-абхазского конфликта // Бюллетень Владикавказского Института управления. Владикавказ, 2004. №№ 11-12. С. 26.

7 Там же.

8 Качинс Э., Никонов В., Тренин Д.. Российско американские отношения: как добиться большего (Совместный доклад Центра Карнеги и Фонда «Политика») // http://www.kreml.org 21.01.2005.

9 Советская Россия. 2004. 14 августа.

10 Известия. 2004. 11 сентября.

11 Северная Осетия. 2004. 13 июля.

12 Александров М. Осетинский узел // Литературная газета. 2004. 11-17 августа.

13 Независимая газета. 2004. 20 августа.

14 Александров М. Осетинский узел // Литературная газета. 2004. 11-17 августа.

15 Кадохов В. К вопросу о природе и перспективах конфликта в Южной Осетии // Северная Осетия, 2004. 13 июля.

16 Александров М. Осетинский узел // Литературная газета. 2004. 11-17 августа.

17 Независимая газета. 2004. 20 августа.

18 Там же.

19 Александров М. Осетинский узел // Литературная газета. 2004. 11-17 августа.

20 http://www.kornmersant.ru: 12/08/2004.

21 Дугин А. Кровавые шахматы Кавказа // Северная Осетия, 2004. 13 августа.

22 Александров М. Осетинский узел // Литературная газета, 2004. 11-17 августа.

23 Дугин А. Кровавые шахматы Кавказа // Северная Осетия, 2004. 13 августа.

24 ЛозанскийЭ.,ШтраусА. Американские иллюзии Саакаш-вили // Известия, 2004. 20 августа.

25 Независимая газета, 2004. 20 августа.

26 Лозанский Э., Штраус А. Американские иллюзии Саакашвили // Известия, 2004. 20 августа.

27 Ливен А. Россия и США в Закавказье: уроки, которые следует извлечь // Россия: Ближайшее десятилетие: Сб. статей к десятилетию Московского Центра Карнеги / Под ред. Э.Качинса и Д.Тренина; Центр Карнеги. М.: Генгдальф, 2004. С. 130.


Источник:
Кавказоведение: опыт исследований
Материалы международной научной конференции (Владикавказ, 13-14 октября 2005 г.)