Современная российская модель федерализма рождена в период полномасштабной рецепции западного права в России в 90-е годы, найдя свое закрепление в Конституции Российской Федерации.

Но известно, что только во второй половине XX в. более десятка федераций, использующие в качестве своей основы западную модель федерализма, просуществовав незначительные сроки, подверглись распаду: Соединенные Штаты Индонезии (1949-1950), Соединенное Королевство Ливии — конституционная федеративная монархия (1951-1963). Федерация Родезии и Ньясаленда (1953-1963), ОАР (1958-1961), Федерация Южной Аравии (1962-1967). Конго (Леопольдвиль) (1965-1967), Сенегамбия — конфедерация, включавшая Сенегал и Гамбию (1982-1989), Федерация Сент-Китте и Невис в Карибском море (1983-1998). Не так давно распались три социалистические федерации (СССР, СФРЮ, ЧССР).

Прогнозируемый итог процессов федерализма для нашей страны наглядно отражен в футу-ристической карте мира 2015 года, составленной главным картографом Госдепартамента США У. Вудом совместно с рядом «независимых экспертов» — председателем комиссии Международного географического союза Д. Найтом, директором Дартмутского колледжа Рокфеллер-центра Дж. Демко, профессором Кентуккийского университета С. Бруином, профессором Джорджтаунского университета де Блидном. На ней вместо целостной России изображено несколько независимых государств — «Западная Россия», «Уральская республика», «Западная Сибирь» (куда войдет север нынешнего Казахстана), «Восточная Сибирь», «Дальневосточная Республика», а также «Независимые Северные Территории». Кроме того, предполагается, что полный суверенитет и международную независимость приобретут Татария и Башкирия, многие республики Северного Кавказа — Чечня, Дагестан, Осетия и т.д. Отделится от России и войдет в Европейский Союз Калининградская область, Курильские острова вернутся Японии и т.д.1

Российских граждан клятвенно заверяют, что при этой форме российского федерализма ни-какого выхода республик из состава Федерации быть уже не может: «Федерализм — это залог це-лостности государства, так как регионам незачем стремиться к отделению от России, если им уже гарантировано самостоятельное развитие».2 Однако такие заверения — это всего лишь красивые и малоубедительные слова. Реальность, особенно за рубежом, достаточно наглядно показывает современные проблемы федерализма в России. Слабость Центра, отсутствие современной армии, неконтролируемый рост самостоятельности других субъектов Федерации, выдавливание русского элемента из субъектов Федерации, безграмотная экономическая и правовая политика Центра по отношению к субъектам Федерации закономерно приведет к распаду Российской Федерации.

Как справедливо отмечает А.Н. Кольев, сегодняшняя форма государственного устройства Российской Федерации — это, по сути дела, форма, направленная на разложение, распад, стиму-лирующая сепаратизм и внешнюю агрессию. Российский федерализм стал идеологией государ-ственной измены и паразитического существования ряда этнических номенклатур. Он во всем противоречит русской правовой традиции, в которой главнейшей и важнейшей задачей власти являлось обеспечение единства и неделимости России3.

Таким образом, полномасштабный федерализм закономерно приведет к уничтожению федерального государства. Но отдельные элементы федерализма жизненно необходимы для России, населенной множеством народов. Здесь необходимо повернуться лицом к историческим традициям Российской империи, которая стремилась учесть национальные особенности различных народов. Такой учет был, удачный либо неудачный — это уже другой вопрос. Сейчас же такого учета в принципе нет. Речь идет, прежде всего, о признании этнического правосудия. В науке под этническим правосудием понимается рассмотрение и разрешение народом (этносом) на основе обычного права повседневных дел, спорных ситуаций, иных значимых вопросов, возникающих в процессе его жизнедеятельности. Система этнического правосудия — механизм реализации обычного права, как юридического гаранта сохранения этноса, упрочения его жизнеобеспечивающих систем4.

Российский законодатель, находясь в плену западных мифов об универсальности учения о правовом государстве, об универсальности правовой системы, основанной на западных правовых ценностях, осуществляет непродуманную, зачастую — бессмысленную, правовую экспансию на Кавказе.

О такой политике прекрасно знают в субъектах федерации, но «почему-то» не догадываются в центре. Так, У.Т. Сайгитов справедливо рассуждает, что в Дагестане сложилась ситуация, когда существование традиционных естественно-преемственных феноменов культуры народов Север-ного Кавказа и, в частности, Дагестана, их наследуемость и развитие в жизни этнического со-циума не прерывалась, их учет в управлении государством и обществом — как древнейшая тра-диция в России, несколько прервался. Политика России не базируется на глубоко осмысленной концептуальной основе, не обладает необходимой гибкостью, ей не достает дифференцирован-ного подхода, предметного учета исторического многообразия вековых традиций, самобытности культур и духовности, уклада жизни кавказских народов, отношений между нациями и народ-ностям, населяющими Кавказ, их обычаев, неповторимого характера. Налицо безмерная поли-тизированность российского права, утрата им в результате рациональной институционализации этнической, религиозной и моральной определенности, и это притом, что традиции и обычаи достаточно органично существуют в структуре социальных норм. Как говорится в дагестанской поговорке «Лучше село разрушить, чем обычай нарушить». Следствием этого становятся массо-вые факты отторжения навязанной общероссийской нормативности5.

В соответствии с Конституцией Российской Федерации, Россия представляет собой правовое государство, основанное на принципе федерализма. Однако игнорирование российской модели федерализма, сложившейся и апробированной на протяжении веков, приводит к действиям, под-рывающим идеологическую основу интернационализма, возбуждая религиозный и этнический федерализм, как защитную реакцию населения от правовой экспансии извне.

Федеральный законодатель в принципе не желает учитывать национальную специфику пра-ва. Этого так же не дает сделать и российская конституция. Так, статья 71 Конституции РФ от-носит уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство; амни-стию и помилование; гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство и др. к исключительному федеральному ведению (п. «о»). Одновременно к со-вместному ведению Федерации и ее субъектов ст. 72 Конституции относит такие отрасли зако-нодательства, как административное, трудовое, семейное, жилищное, земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды и др. (п. «к» ч. 1 ст. 72 Конституции). Таким образом, изменение политики в области права зависит только от центра.

Соответственно, идет постоянное противоречие между федеральным законодательством и правовыми обычаями, традициями, устоями, религиозными установками населения. Такое противоречие, конечно же, решается не в пользу федеральной власти. Этим подрывается авторитет государства и восприятие России как чуждого по духу образования. Думается, данное положение нуждается в скорейшем пересмотре. Нет ничего страшного в том, что гражданское, семейное право, может быть — жилищное, уголовное, административное право должно находиться в ведении субъектов Федерации. Включение особенностей национальной культуры в правовую систему будет способствовать эффективности самого законодательства и снимет противоречия между центром и субъектами федерации. Соответственно, по прохождении шестнадцати лет по принятию Конституции Российской Федерации, необходимо не только признать нежизнеспособность отдельных положений Конституции, но и в некотором смысле — вредоносность их идеологии для национальной безопасности России. Это в большей степени касается идеи федерализма, как угрозе национальной безопасности.

Исторический опыт свидетельствует о невозможности применения единых правовых стандартов. чуждых правовой ментальности населения. Так, известна безуспешность попыток «цивилизовать» чеченский народ Советским правительством. Несмотря на все требования центральных и местных властей ввести российские нормы в судебную практику и даже на отдельные показательные суды и демонстративно суровые приговоры, традиционные предписания адатов и шариата продолжали широко бытовать, лишь уйдя в подполье. Брачный выкуп никогда не выходил из обыкновения: он только был более скрытым во времена террора и более явным во времена относительной либерализации. Так же обстояло с многоженством. Многоженцы, опасавшиеся своих односельчан, проживали с разными женами врозь, часто поочередно. Нередкие случаи многоженства у чеченцев и ингушей можно было встретить на протяжении существования всего советского режима.6

Но, в то же время известно, что функционирование в Дагестане трехзвенного суда (адатного, шариатского и российского) в XIX веке свидетельствует о том, что Россия не применяла насилия к горцам, более того, она учитывала интересы всех слоев населения и поэтому создала относительно гармонизированную правовую систему, отражавшую весь спектр стремлений народонаселения и учитывающую их желания и надежды.7

Зачастую исследователи отмечают факты несовпадения единых правовых правил с ментальностью населения. Так, в правоохранительной практике довольно часто имеют место факты, когда отдельные представители дагестанского этноса, освободившись после отсидки 15-20-ти а то и более лет, из мест лишения свободы, осужденные за преступления против личности, оказывались убитыми от рук своих кровников. Нередко месть кровников проникает сквозь затворы уголовно-исполнительной системы. Таким образом, главная цель Уголовного закона РФ — восстановление социальной справедливости — не достигается. Понятие справедливого наказания в соционормативной культуре дагестанцев существенно отличается от аналогичного понимания в обществе с чисто европейской культурой. На Кавказе порой простое извинение имеет большее значение, чем многолетняя изоляция от общества.8

И это — только отдельный элемент огромной проблемы! Для сохранения целостности Рос-сийской Федерации необходимо пересмотреть существующую правовую идеологию отношений центра с субъектами федерации. Для этого необходимо отказаться от бессмысленного диктата (к которому, кстати, практически никто не прислушивается) в области права и реализовать отече-ственный опыт взаимоотношений с Кавказом.

Проблема углубляется тем фактом, что современный кризис российской идентичности актуализировал северокавказскую самоидентификацию. Влияние глобализации и давление массовой культуры ведут к тому что кавказские народы опасаются утратить свою идентичность. Поэтому они ищут спасение от этого в поисках связи со своей малой «родиной», своими местными, региональными корнями.9 И, конечно, лучше способствовать данной тенденции, а не противоречить ей.

В большинстве случаев этому будет способствовать налаживание диалога с национальными религиозными лидерами. Так, в отношении Дагестана исследователи отмечают, что преодоление экстремизма просто невозможно без участия духовенства Дагестана. Надо учитывать то обстоятельство, что большинство населения республики исповедует мусульманскую религию. Важно иметь в виду, что ислам — это не только канон верования, но и образ жизни, стиль поведения, мораль и право, свод обязательных для каждого верующего концепций верховной власти, механизм регулирования взаимоотношений человека с человеком, семейных отношений. Ислам есть целостная система социально-психологических, этнопсихологических установок, способ мировосприятия, философия, а также своеобразная этика и эстетика. Ислам может держать под контролем и регулировать все формы личной и общественной жизнедеятельности мусульман. Государство, не способное найти взаимопонимание с верующими, может оказаться не у дел. Поэтому такой их диалог должен быть налажен. Особая роль здесь должна принадлежать, как уже отмечалось, религиозной элите Дагестана. Религиоведы от науки не всегда бывают убедительны, даже если и хорошо знают тему. Их аргументы все равно воспринимаются верующими не так. как аргументы алимов, которые преподносят свои идеи в виде откровений из Корана и Сунны. Как представляется, духовенство Дагестана, его влияние и авторитет должно быть максимально задействовано в разрешение возникающих в дагестанском обществе конфликтов, в том числе и в деле нейтрализации негативных тенденций традиционно-национального и религиозного возрождения.10

В этом аспекте справедливы слова Ч.А. Агакеримовой. что ислам — не посторонний для России феномен. Некоторые принципы шариата, не противоречащие Конституции, законодатель-ным органам Федерации и соответствующих субъектов можно рассматривать как потенциальный материал для внедрения в систему права с целью ее улучшения и усиления.11

Л.A. Баширов убежден, что «будущее ислама в России связано с развитием реального федерализма. Только в условиях подлинного федерализма ислам может быть субъектом социума и иметь возможность реализовать свой богатый гуманистический, социально-политический потенциал».12

Соответственно, исследователи пытаются выявить общие черты правовых систем, в том числе и на основе ислама, позволяющие найти бесконфликтное решение в области правовой реформы в России. Так, Ю.К. Манукян отмечает, что в составе семейного права шариата, бытующего сегодня в России, существует значительная часть норм семейного права, которые по своему нор-мативному содержанию относятся к сфере диспозитивного регулирования семейных отношений в Российской Федерации и потому в случае их добровольного сознательного исполнения могут быть непротиворечиво включены в систему права Российской Федерации в качеств норм корпо-ративного права.

Это:

— большинство шариатских препятствий к заключению брака: степени кровного родства, родство по кормилице, свойство, неправоверие и др.;

— некоторые основания прекращения брака, такие как дача разводной, выход из ислама и др.;

— в сфере обязательств по содержанию родителями детей и детьми родителей, если они со-храняют или улучшают материальное и личное положение тех, кого содержат, в сравнении с соответствующими нормами действующего семейного законодательства Российской Феде-рации.13

Кстати, данная проблема учета требований ислама является актуальной и для Запада. Из-вестно, что архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильяме заявил о неизбежности включения некоторых норм шариатского права в британское законодательство. Духовный лидер англикан считает, что включение определенных правил шариата в юридическую практику способствовало бы сохранению единства в британском обществе, поскольку в таком случае мусульманам «не пришлось бы выбирать между преданностью национальной культуре и верностью стране».14

Но для того, чтобы ориентировать законодателя на учет правовой ментальности населения федераций, должна произойти целая федералистская революция. В России есть не только православие, ислам, но и католичество, буддизм, конфуцианство и проч. Учет основных религий при правовых реформах просто необходим. Однако такой учет в настоящее время заменяет одна единственная западная традиция, несовместимая с правовой ментальностью большинства населения субъектов федераций. Противоречие между волей федерального законодателя и правовой ментальностью населения зачастую вызывает феномен этнического и религиозного экстремизма на Северном Кавказе, в дальнейшем угрожая национальной безопасности России как федеративного государства.


Примечания

1. См.: Калашников, М. Гнев Орка / М. Калашников, Ю. Купнов. М., 2003. С. 163-165.

2. Баранов Н.А. Эволюция современной демократии: политический опыт России/ Н.А. Бара-нов. СПб.. 2009. С.ЗЗ.

3. Кольев, А.Н. Политическая мифология: реализация социального опыта / А.Н. Кольев. М., 2003. С.349.

4. Сушкова Ю.А. Этноправосудие у мордвы в конце XIX — начале XXI в.: автореф. дисс. ... докт.истор.наук / Ю.А. Сушкова. М., 2009. С. 18.

5. Сайгитов У. Т. Основы противодействия организованным формам преступной деятельно-сти в условиях традиционно-национального и религиозного возрождения в республике Дагестан: автореф. дисс. ... докт.юрид.наук. / У.Т. Сайгитов.— Махачкала, 2009.

6. См.: Нечепуренко, П.Я. Процессы чеченского этносоциального самоопределения: госу-дарственно-правовая институционализация: дис. ... канд. юрид. наук / П.Я. Нечепуренко. Ростов-на-Д., 2002.

7. Агакеримова Ч.А. Взаимодействие в Дагестане адата, шариата и законов Российской империи: историко-правовой аспект: автореф. дисс. ...канд.юрид.наук / Ч.А. Агакеримова. Краснодар, 2008. С. 18.

8. См.: Сайгитов У. Т. Основы противодействия организованным формам преступной дея-тельности в условиях традиционно-национального и религиозного возрождения в республи-ке Дагестан: автореф. дисс. ... докт.юрид.наук/У.Т. Сайгитов. Махачкала, 2009.

9. Жаде З.А. Геополитическая идентичность России в условиях глобализации: автореф. дисс. ...докт.полит.наук./ З.А. Жаде. Краснодар, 2007. С.42.

10. Сайгитов У. Т. Основы противодействия организованным формам преступной деятель-ности в условиях традиционно-национального и религиозного возрождения в республике Дагестан: автореф. дисс. ... докт.юрид.наук. / У.Т. Сайгитов. Махачкала, 2009.

11. Агакеримова Ч.А. Взаимодействие в Дагестане адата, шариата и законов Российской империи: историко-правовой аспект: автореф. дисс. ...канд.юрид.наук./ Ч.А. Агакеримова Краснодар. 2008 С. 18.

12. Баширов J1.A. Ислам в контексте этнополитических процессов в современной России: автореф. дисс. ...докт. полит, наук./ Л.А. Баширов. М., 2009. С. 15.

13. Манукян, Ю.К. Процессы взаимодействия и противоречия семейного права и шариата в современной России: дис. ... канд. юрид. наук/Ю.К. Манукян. Ростов-на-Д., 2002. С. 10.

14. Куркин Б.А. Права человека в контексте «ПОСТМОДЕРНА» / Фемис. Ежегодник истории права и правоведения / Б.А. Куркин. 2007. Вып.8. М. С.130.




Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 278 - 282.