Современная цивилизация представляет собой сложнейшее коммуникативное сообщество. В этом плане Кавказский регион является местом интенсивного культурно-цивилизационного взаимодействия народов.

Основанием для выделения общекавказской социокультурной целостности является многолетняя история сосуществования различных народов в одной географической среде. Соседствующие этносы перенимали друг у друга те или иные культурные достижения и одновременно сохраняли свои особенности. Сегодня общекавказская целостность коренится в нравственных ценностях народов Кавказа. Если эти связи будут подорваны, то никакая общность экономических и политических интересов сама по себе социокультурной целостности не создаст. Осмысление этого опыта может оказаться особенно злободневным сегодня, в век глобализации. В этом плане сохранение своей идентичности стало проблематичным.

Прежде всего, требуется глубокий анализ взаимодействия социокультурного, этнокультурного и политического факторов жизни в регионе — с одной стороны, этнического, конфессионального и национального многообразия — с другой. В то же время следует отметить, что народам удалось сохранить свое лицо, свои традиции, доказывая свою правоту в непростой истории — во время войн, депортаций, репрессий и прочих испытаниях.

В современных условиях интерес представляет не только факт существования духовного своеобразия, но и знание механизмов, позволяющих этносам разговаривать друг с другом, сохраняющих их межкультурные особенности, модели многообразия мира, этнической и национальной идентичности.

Как справедливо отмечают некоторые ученые, в авангарде человечества в XXI веке будут не те народы, у которых лучше налажено производство, а те, менталитет которых созвучен универсальности цивилизации XXI века, его потребностям, главное — нравственно-ценностным ориен-тациям. При правильном подходе к этой проблеме многокультурный и разнообразный опыт России станет полезным мировому сообществу в сохранении и реализации нравственно-культурных ценностей.

Известно, что современный мир характеризуется многообразием конфликтов, среди которых важнейшими являются: внутриличностный; межличностный и групповой; межгрупповой, системный или массовый и др.

Такая классификация даёт системное видение любого конфликта. Она в состоянии "расширить и углубить» — воспринять и понять сложные взаимосвязи, сопровождающие любое столкновение интересов людей.

В мультикультурных конфликтах возможность системного анализа особенно важна. Именно благодаря системному анализу становятся понятными источники или "слои» разжигания или разрешения крупных массовых конфликтов: от обиженного человека — к воинственному и воюющему этносу, от государства-агрессора — к развитию обиды на весь мир у большинства его граждан, или от толерантных и образованных граждан — к толерантному гражданскому обществу, от общества, признающего толерантность и мультикультурализм как ценности бытия — к гражданам, способным быть толерантными.

В отличие данной классификации, некоторые современные исследователи приводят иную классификацию этнических конфликтов, относя к ним все те разногласия, которые возникают между людьми, относящими себя к разным этносам. Например:

а) конфликт на государственном уровне, или институциональный статусный конфликт. Этнос ведёт борьбу за свою независимость. Например, республики бывшего СССР, которые в свое время решили повысить свой суверенитет и этнический статус, чтобы иметь собственную государственную систему. Весь этнос, целая культура борется за то, чтобы иметь собственное независимое государство;

б) статусный конфликт. Этнос не требует собственной государственности, но требует повышения статуса своей национальной территории. Существует национальная автономия, которая требует признания или придания ей статуса субъекта Федерации, то есть большего объема властных полномочий (например, Адыгея, Карачаево-Черкесия повысили свой статус);

в) этно-территориальные конфликты. Этносу не требуется особого юридического статуса, не требуется ни независимости республиканской, ни изменения статуса автономии на статус республики, требуется только определить, что он, этот этнос, может жить на этой территории, декларируя и подчеркивая свою особенность и соблюдая свои традиции. Таких проблем в нашей стране можно насчитать огромное множество. Например, Абазины КЧ после долгих обсуждений получили территориальное определение в своей республике. Такая же проболема в Дагестане.

г) многообщинные конфликты, когда никто не требует никакого изменения правового статуса, какая-то, некая община, живущая в бывшем, в составе субъекта Федерации или суверенного государства (как русские в бывшей СНГ), начинает конфликтовать с титульным народом, требуя большего равноправия, борется за свои гражданские права. Эти конфликты называются межобщинными именно потому, что не выходят за границы данной территории, данного субъекта политической деятельности;

д) базовый уровень, или этнокультурные конфликты, когда конфликт между двумя культурами существует "только» на уровне индивидуального сознания. Это касается не только интернациональных семей, но и о мигрантов, которые оказываются на границе двух культур, и надо принять решение, идентифицировать себя или с той, в которую переехал, или с той, из которой выехал. И начинаются различные, не всегда осознаваемые разногласия между людьми.

Научное этнокультурное сообщество России пытается во избежание межкультурных конфликтов многосторонне изучить данную проблему. Государство создаёт механизмы равноправного участия всех представителей этносов в общественно-культурной деятельности в соответствии с особенностями национальных ценностей каждого из субъектов Федерации. Ценностные установки различных языков настолько многообразны и многоаспектны, что единая языковая (государственная) политика не в состоянии в одинаковой форме соответствовать стремлениям всех языковых групп и меньшинств. Поэтому новые положения не всегда срабатываются. Они остаются на бумаге. Эти положения должны содержать принцип дополнительности и соответствовать потребностям малочисленных этносов. В таких случаях в полиэтнических республиках многоязычие должно выступать как стабилизирующий фактор сохранения равноправия и мирного сосуществования. Многоязычное коммуникативное общение должно в этом случае открывать доступ к различным культурам, создать новую идентичность и новую общность интересов, которые способствуют повышению социального статуса, и, в результате, достижению мирного состояния общества. Как нам видится из опыта, знание многих языков и культур ограничивает этноцентризм, особость. Многоязычие, в первую очередь, должно включать языки и культуру окружения на всех уровнях преподавания. Вместе с тем, по нашему мнению, здесь должны быть такие защитные положения, практикуемые на европейских и тихоокеанских многоязычных континентах: поступающие на государственную службу чиновники обязаны знать все титульные языки данного сообщества. Знание титульных языков должно поощряться государством как преимущество члена языкового сообщества.

Современная обстановка на Кавказе требует совершенствования форм делового межэтнического, межкультурного и межгосударственного общения на основе принципов народной дипломатии, в первую очередь, института посредничества и Совета старейшин, чьи корни уходят во времена функционирования обычного права. Практика показала, что возникшие конфликты невозможно урегулировать в рамках одной официальной деловой дипломатии. Большое воздействие на процесс ослабления межэтнической напряженности, нейтрализации конфликта, поиска неофициальных решений могут оказывать как этноэтикетные особенности культуры общения, так и народная дипломатия. Обычно война или конфликты развязываются односторонне и вовлекают другую сторону, мир же устанавливается только совместно, обеими сторонами отношений. Но каждый для другого в данный момент — чужой, поэтому надо не преодолевать сопротивление друг друга, а принимать этические нормы, принятые в культуре каждого.

Другой в коммуникативном отношении является не просто вторым, а чужим именно в аспекте обсуждаемого содержания, неприемлемого для него. Эта чуждость является основанием для коммуникативной инициативы в общении. В то же время коммуникация должна выступать как условие возможности мира. Как нигде в таких случаях выпукло вырисовывается миротворческая миссия языка. При этом посредник — представитель народной дипломатии — должен владеть ораторским искусством и речевым этикетом, знать нормы обычного права и обладать определенными личностными качествами: честностью, порядочностью, неподкупностью. Такой человек способен выполнять примиренческие функции, быть посредником коммуникации, носителем метакоммуникативной компетенции. Тогда переговорный процесс может иметь успех. Посредник не приходит с готовым решением, как это бывает в политике, а организует коммуникативное воздействие, в основе которого новое понимание, новое видение и, наконец, новое слово.

В новых условиях возможности народной дипломатии могут быть реализованы только при условии координации деятельности в рамках официальной и народной дипломатии. Этические формы делового общения имеют важное значение как для гражданской ответственности стиля и образа жизни, так и для языкового самосознания и права. Надо знать ценностные установки культуры тех, с которыми находишься в тесной связи во всех сферах деятельности. Федеральные органы государственной службы должны более серьезно изучать и учитывать эти особенности, воспринимать факты культуры как норму. В данном случае недопонимание или незнание этнокультурных фоновых правил делают межъязыковое деловое общение нецелесообразным. В свою очередь, знание особенностей культуры, иногда даже языка, влияет на положительное решение поставленных задач. Такое взаимодействие в регионах в будущем должно иметь более тесный характер.

Важно, чтобы контактирующие стороны не подавляли друг друга, а старались сблизиться в общении и сотрудничестве, опираясь и на общечеловеческое, и на специфическое, заложенное в них. В этом плане должна быть разработана единая государственная научная программа РФ по развитию теории и практики межкультурной коммуникации. Здесь народная дипломатия, как нам видится, должна рассматриваться не в качестве альтернативы официальной дипломатии, а в качестве дополнительного средства ослабления конфликтов. В то же время считаем целесообразным, чтобы в условиях межэтнического конфликта использовались нормы народной дипломатии в качестве концептуальной основы для официальной дипломатии. Это может значительно повысить эффективность переговоров и способствовать результативности официального делового общения.

Степень влияния народной дипломатии зависит от многих-факторов, но главным образом — от ее значения для сторон конфликта: военного, материального, угрозы жизни, агрессии, мораль- но-психологического характера и т.д.

Одним из главных факторов при рассмотрении данного вопроса является готовность сторон согласиться на вмешательство, что неизбежно предполагает желание конфликтующих найти взаимовыгодные, новые формы достижения компромисса. Кроме этого, на начальном этапе конфликта вмешательство третьей стороны (представителей института посредничества) обладает рядом достоинств, что и позволяет:

— выиграть время, необходимое для того, чтобы стороны до конца разобрались в сути конфликта и его дальнейшем плачевном результате; еще раз оценить и взвесить основные проблемы;

— восстановить при помощи посредников коммуникацию;

— выяснить, действительна ли несовместимость интересов; имеются ли ценностные глобальные противоречия;

— укрепить веру сторон в возможность цивилизованного ведения переговоров и их успеха;

— установить наличие стереотипов, мешающих продуктивному обмену;

— снять по мере возможности враждебное поведение сторон (взаимные обвинения, ненависть, злость, недоверие), ведущее к блокированию переговоров;

— вернуться к вопросу о графике переговоров.

Принципиальное отличие народной дипломатии народов Кавказа от официальной дипломатии состоит прежде всего в том, что она предполагает максимально активное участие сторон в разрешении конфликта, а также и в характере поведения. На начальном этапе конфликта посредники терпеливо выслушивают требования и претензии сторон, анализируют их истоки, на последующих — подталкивают стороны к оптимальному для них решению, т.е. усиливают свою активность и указывают на возможные решения, направленные сугубо на пользу сторон. Для этого, в зависимости от фазы конфликта, посредники должны, во-первых, найти оптимальные варианты переговоров на данном состоянии событий, во-вторых, быть признанным авторитетом в роли посредника и продемонстрировать такие личностные качества, как порядочность, компетентность, искренность и т.д., одновременно являясь нейтральным лицом для обеих конфликтующих сторон. Выдвинутые положения реализуются в избранной стратегии поведения.

Эффективность стратегии в значительной степени зависит от того, насколько она будет адекватна конкретному сочетанию всех факторов и обстоятельств: с одной стороны, от степени остроты и проблематичности конфликта, с другой — от степени совпадения позиций сторон по вопросам, затрагиваемым конфликтом. Посредничество становится совершенно беспочвенным и бесперспективным в тех ситуациях, когда уже участвующие стороны конфликта довели разногласия до тупика, до жертв и не за что зацепиться и т.д. При этом, как свидетельствует практический опыт, конфликтующие не осознают, что не обладают достаточными навыками и знаниями для того, чтобы прийти к мирному решению.

Народная дипломатия в каждом отдельном случае имеет свою специфику в зависимости от сферы, в которой разворачивается конфликт, масштабы сторон, социокультурного контекста, этнических требований и т.д. Особые трудности всегда представляют этнические и межгосударственные конфликты. Участники конфликта, соглашаясь принять посредничество, надеются на справедливое решение вопроса (хотя у каждой стороны может быть и свое понимание справедливости). Здесь ключевой вопрос — полное доверие к институту посредничества обеими конфликтующими сторонами.

В таких случаях можно говорить, что взаимное доверие субъектов друг к другу предполагает такое отношение, которое строится на взаимопроникновении взаимодействующих лиц в ценностно-смысловую сферу друг друга, их картину мира, в результате чего чаще всего создается общее ценностно-смысловое поле. Оно проникает во все, с чем человек сталкивается, а потому от наличия или отсутствия доверия в процессе взаимодействия человека с миром во многом зависит и само взаимодействие, и его результат, которое должно сформироваться внутри человека. Поэтому взаимное доверие и не предполагает ущемления ни личностных, ни этнических, ни культурных ценностей народа. В таких случаях главной причиной непонимания является различие национальных особенностей мировосприятия, а не различия языков. Не зная культуры определенного народа, т.е. системы предметных значений, нельзя быть уверенным в ее правильной интерпретации, поскольку мир «презентирован отдельному человеку через систему предметных значений, как бы «наложенных на восприятие этого мира»».1

Примечания

1. Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993. С. 43.

Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 252 - 256.