Итоги пятидневной войны в Южной Осетии можно оценивать в различных аспектах. С одной стороны эксперты по праву подчеркивают гуманитарную и миротворческую составляющую: «Достаточно убедительно после окончания конфликта выглядят позиции России. Защитив Южную Осетию от физического уничтожения, Москва показала, что обладает политической волей и военными возможностями для того, чтобы играть свою традиционную роль на Кавказе, — быть гарантом мира и спокойствия в регионе»1. С другой стороны отмечается возрастание роли России как мощной военной державы: «На самом деле итоги Пятидневной войны вселяют некоторый оптимизм относительно будущего страны: российское руководство сдало тест на адекватность. Оно показало, что умеет принимать жесткие, рискованные, но единственно верные решения. Это касается не только ввода войск в Южную Осетию, но и последующего признания Южной Осетии и Абхазии в качестве суверенных государств»2.

С нашей точки зрения в плане международной политики совершенно очевидно одно: Москва выиграла очередной раунд геополитического соперничества с Западом и в первую очередь с Соединенными Штатами на Южном Кавказе. И тому есть вполне реальное подтверждение.

Во-первых, признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии привело к оформлению новой геополитической конфигурации, характеризующейся появлением на геополитической карте Южного Кавказа новых политических акторов — Южной Осетии и Абхазии. Для Российской Федерации особое значение этого обстоятельства выражается, безусловно, в том, что Южная Осетия и Абхазия стали полноправными игроками на южнокавказской геополитической арене, активно выступающими на стороне Москвы. Это значит, что помимо Армении Москва получает двух активных союзников в борьбе за реализацию своих военно-политических и экономических проектов на Южном Кавказе.

Геополитическое значение новопризнанных государств обусловлено в первую очередь их географическим расположением: территория Абхазии — это ворота в восточную акваторию Черного моря, откуда легко контролировать весь восточно-черноморский бассейн. А Южная Осетия, расположенная в самом центре Главного Кавказского хребта и контролирующая важнейшие перевальные дороги с Севера на Юг, позволит осуществлять военно-политический контроль всего Южного Кавказа и в особенности Грузии: от ближайшей к столице Грузии точки территории Южной Осетии до Тбилиси буквально полчаса езды. Поэтому «степень понимания геополитической роли, которую сейчас играют Южная Осетия и Абхазия, очень велика у самих этих народов»3.

Признание новых государств даёт России возможность легитимизировать свое присутствие на Южном Кавказе. И в этом отношении трудно переоценить значение заключенных между Москвой и Цхинвалом и Сухумом военно-политических соглашений о сотрудничестве. Эти договоры, безусловно, позволяют Москве значительно расширить правовую базу своего военно-политического присутствия. По мнению А.Дугина «Подписанные договора легитимизируют присутствие наших вооруженных сил на территории независимой Южной Осетии и независимой Абхазии. Без этого статус российских военных на их территориях оставался крайне неопределенным. Отныне они присутствует здесь легитимно. И в том в количестве, в каком стороны посчитают необходимым»4.

Согласно условиям подписанных соглашений Москва получила право на размещение на территории новопризнанных государств новых военных баз, что позволяет России окончательно утвердиться в этом регионе. Эти базы, в особенности база в Гудауте, где с советских времен сохранился важный аэродром для стратегической авиации, позволит России контролировать не только Южный Кавказ, но и весь Ближний Восток, Средний Восток и Южную Азию. Также важна для России военная база в Южной Осетии, которая будет держать под контролем Рокский тоннель и все Закавказье.

Военно-политическое значение подписанных между Россией и Южной Осетией и Абхазией соглашений состоит также и в том, что теперь Россия, Абхазия и Южная Осетия являются членами одного военно-политического блока. В случае возможного конфликта России с какой-либо третьей стороной не только российские вооруженные силы, но и абхазские и южноосетинские военные должны будут прийти друг другу на помощь. Причем не только в случае конфликта с Грузией.

Во-вторых, в результате войны позиции главного геополитического союзника США на Южном Кавказе — Грузии оказались значительно подорваны, вследствие чего США лишились надежного плацдарма для своей военно-политической экспансии в Закавказье. После событий августа 2008 Грузия стала слабой и уязвимой страной, на которую делать ставку в сложной геополитической игре на Южном Кавказе стало слишком рискованно. Необратимо пострадал также имидж Грузии не только как «маяка демократии» в регионе, но и вообще как адекватной и предсказуемой страны с эффективной системой управления.

Наиболее сильно пострадали внешнеполитические позиции Грузии в связи с потерей ею своей территориальной целостности уже де-юре. Пятидневная война и в особенности признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии легитимизировали государственно-политический распад Грузии. Американский аналитик Н. Злобин, подводя геополитический итог изменений на пространстве постсоветской Грузинской ССР, отмечает в этой связи: «Говорить о территориальной целостности Грузии смысла уже нет. Я думаю, в обозримом будущем этот вопрос закрыт, и теми подходами, которыми правительство Саакашвили пыталось решить эту проблему, ее решить нельзя будет никогда».5

Подрыв внешнеполитических позиций Грузии в период августовской войны был наглядно продемонстрирован и отношением к Тбилиси, которое продемонстрировали страны ГУАМ — партнеры Грузии по одноименному блоку: Азербайджан, Украина и Молдова не поддержали действия своих грузинских коллег по силовому сценарию разрешения своих территориальных проблем.

Так Азербайджан, несмотря на риторические заявления о поддержке территориальной целостности Грузии, занял выжидательную позицию и не стал предпринимать никаких практических шагов в поддержку Тбилиси, делая весьма осторожные заявления в отношении России.

Заявление МИД Азербайджана от 8 августа 2008 года в поддержку территориальной целостности Грузии содержало общие фразы «о соответствии грузинской операции «международному праву» и не получило дальнейшего развития. На митинге в Тбилиси 12 августа 2008 года были представлены пять лидеров государств, проявивших свою солидарность с Грузией: Балтии. Польши и Украины, президент Азербайджана Ильхам Алиев предпочел воздержаться от поездки в Тбилиси.

Реакция же официального Кишинева на события в Южной Осетии была также весьма осторожной и невнятной. Эксперты отметили «фактическое молчание официального Кишинева по поводу событий в Южной Осетии»6. Министерство иностранных дел и европейской интеграции Молдовы ограничилось сообщением для печати о поддержке заявления Европейского союза по поводу «осложнения ситуации в Южной Осетии».

Президент Молдавии Владимир Воронин вскоре после пятидневной войны встречался с Медведевым и заверял его в приверженности Молдавии мирному решению приднестровской проблемы. «Таким образом, из четырёх букв осталось две — ГУ». — отмечает Ремизов7.

Официальная же поддержка режима Саакашвили со стороны Украины была обусловлена преимущественно личной позицией украинского президента, которая не нашла должной поддержки в украинском обществе. Более того эксперты отметили определенный раскол внутри правящей элиты и народа Украины по вопросу о поддержке Грузии. Позиции Ющенко по Грузии поддержали преимущественно западные регионы страны, тогда как восточные области Украины высказали свое отрицательное отношение к действиям грузинского президента в Южной Осетии.

Наиболее сильно пострадали внешнеполитические позиции Грузии в связи с планами по вступлению в Североатлантический Альянс. Согласно комментариям западных аналитиков: «Маленькая грязная война свела к нулю шансы Саакашвили. Это вызовет нервозность НАТО по поводу приема страны с нерешенными вопросами о границах. Есть группа тех, кто считает, что Грузию надо принять, если она удовлетворяет всем критериям, и есть другая, которая полагает, что Грузии там быть не должно, безотносительно критериев».8

Среди причин, вследствие которых Грузия лишилась всех шансов на вступление в Североатлантический альянс — это также проблемы, с которыми сталкивается и сам Альянс в последнее время: Афганистан и Ирак. В ситуации неразрешенности этих военных проблем НАТО вряд ли захочет вешать на себя новые проблемы, которые, скорее всего, приведут к ухудшению отношений и с Москвой. По словам немецкого дипломата Вольфганга Ишингера было бы ошибкой принимать в альянс новых членов, при этом не выстраивая отношений с Россией в новом ключе. Хотя участники блока и продолжают критиковать действия России в Грузии и признание Абхазии и Южной Осетии «большинство членов альянса настроены на возобновление диалога с Москвой».9

Еще в апреле 2008 г. два члена альянса — Франция и Германия — официально высказались против предоставления Украине и Грузии ПДЧ, поскольку на Украине против вступления в НАТО выступает большинство населения, а Грузия не решила свои территориальные конфликты. Несколько скорректировал свою позицию по вопросу приема Грузии в НАТО и ее давнишний стратегический партнер — США. Даже уходящая администрация Буша высказалась в пользу замораживания этого вопроса на некоторое время. Госсекретарь США Кондолиза Райе, курировавшая вопрос о принятии в НАТО двух новых стран, вынуждена была признать, что «Грузия и Украина не готовы к членству в НАТО, это совершенно ясно» и эта затея была преждевременной. Госсекретарь заявила также на встрече с представителями стран-участников Альянса, что Вашингтон не будет настаивать на скором предоставлении Тбилиси и Киеву ПДЧ и что, в конце концов — Грузия и Украина могут и подождать.10

Однако самый существенный для Запада итог ослабления Грузии — это резкое снижение ее транспортно-коммуникационных возможностей в плане доставки энергоресурсов из Каспия на Запад. Интерес к использованию транспортно-коммуникационных возможностей Грузии страны Запада начали проявлять сразу после распада СССР, когда Грузия оказалась единственной республикой, транзитом через которую Европа могла получить транспортный коридор из стран Южного Кавказа и Центральной Азии «в обход России». Поэтому ключевым участником финансируемого Евросоюзом транспортного проекта ТРАСЕКА стала Грузия, через территорию которой проходят основные железнодорожные, автомобильные и морские магистрали, связывающие страны Черноморско-Каспийского региона с Европой.

В 2000-е гг. Грузия стала важной транзитной страной, через территорию которой пролегли трубопроводы, связавшие Азербайджан с черноморскими портами Грузии и Турцией и, прежде всего, нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан (БТД), проложенный в обход России и Армении по территории Азербайджана, Грузии и Турции до побережья Средиземного моря.

Строительство БТД, который принадлежит консорциуму западных нефтяных компаний во главе с британской BP, началось в 2003 г. В 2005 г. было завершено сооружение грузинской части БТД, а в 2007 г. нефтепровод был введен в эксплуатацию. Протяженность трубы составила 1773 км, в том числе по территории Грузии — 235 км, а максимальная пропускная способность — 50 млн. тонн нефти в год. Для сравнения — мощность Каспийского трубопровода, по которому осуществляется транспортировка нефти из казахстанского Тенгиза в Новороссийск, сегодня составляет всего 28 млн. тонн. Мощность второго грузинского нефтепровода Баку — Супса. запущенного в 1999 г. и предназначенного для транспортировки нефти из Азербайджана до черноморского побережья, небольшая — около 6 млн. тонн в год. Поставки нефти также осуществляются по Грузинской железной дороге до терминалов в Батуми и Кулеви. Кроме того, в 2006 г. был введен в эксплуатацию транзитный газопровод Баку — Тбилиси — Эрзерум пропускной способностью около 6,6 млн. куб. метров газа в год.

В период августовской войны работа практически всех грузинских трубопроводов была приостановлена. С разными временными промежутками во время и после боевых действий в зоне конфликта прекратили функционировать практически все масштабные международные энергетические и коммуникационные проекты, проходящие через территорию Грузии. Встали нефтепроводы «Баку-Тбилиси-Джейхан» и «Баку-Супса», газопровод «Баку-Тбилиси-Эрзерум», не транспортировалась нефть по железнодорожному маршруту «Баку-Батуми», приостановилось на неопределенный период строительство железной дороги «Карс-Ахалкалаки». 10 августа Азербайджанская национальная нефтяная компания (ГНКАР) заявила о прекращении поставок нефти через грузинские порты и эвакуации персонала с терминала Кулеви, оказавшегося в непосредственной близости от зоны военных действий.

Поставки нефти через терминал в Батуми прекратил и Казахстан, которому принадлежит сам порт и базирующийся в нем танкерный флот. Излишки нефти было решено переориентировать на внутреннее потребление. Между тем один день простоя терминала в Батуми обходится Казахстану, вложившему в грузинскую экономику около 10 млрд. долл., в 500 млн. тенге. Помимо того, Казахстан принял решение отказаться от строительства крупного нефтеперерабатывающего завода в районе Батуми.

Показательно, что вопреки прогнозам аналитиков мировые рынки сразу же среагировали на остановку работы трубопроводов. «Сокращение экспорта азербайджанской нефти оценивается аналитиком ИФК «Солид» Д. Борисовым в 0,5-1% потребности мирового рынка, что, скорее всего, не окажет сильного влияния на мировые цены». Тем не менее, цены на нефть после начала «пятидневной войны» заметно выросли. 11 августа стоимость сентябрьских фьючерсных контрактов на нефть марки WTI на Нью-Йоркской товарной бирже к середине дня достигла $116,9 за баррель, что было на $1,7 выше итоговой котировки 8 августа, а стоимость фьючерса на нефть Brent на Лондонской бирже выросла на $ 1.99 — до $ 115,32 за баррель.

Остановка работы трубопроводов, проходящих по Грузии, привела к тому, что конкурирующие в этом регионе с Россией западные геоэкономические проекты потеряли свою привлекательность. Запад испугался за свои инвестиции в Грузии. «Крупные инвестиции в трубопроводные проекты, осуществленные в Грузии после распада СССР, — одна из главных причин резко негативной реакции Запада на разгром Россией грузинских войск, вторгшихся в Южную Осетию»11.

В результате войны многие инвесторы та Западе стали сворачивать свои финансовые проекты, направлявшиеся в регион Южного Кавказа. Комментируя сложившуюся ситуацию, автор книги «Политика трубопроводов: каспийская и мировая энергетическая безопасность» Джон Роберте отмечает: «Одно дело — защита уже сделанных инвестиций, и совсем другое — направление финансовых ресурсов в строительство новых линий и расширение существующих мощностей».12

Об укреплении внешнеполитических позиций Москвы на Южном Кавказе свидетельствует также и процесс существенного потепления в российско-турецких отношениях, отчетливо наметившийся после пятидневной войны. Это обстоятельство было сразу же подмечено американскими наблюдателями, указавшими на то, что «после пятидневной войны начался процесс геополитической переориентации Турции с Запада на Восток и в частности на Россию».13

Сближение российско-турецких позиций, отчетливо наметившееся после августовской войны, не носило, как это обычно бывает на начальном этапе, завуалированного характера и было открыто продекларировано обеими сторонами во время визита президента Турции в Москву в сентябре 2008 года. На встрече с президентом РФ Медведевым Абдулла Гюлль заявил, что в региональных и международных вопросах Анкара и Москва выступают с единой позиции. «Мы обсудили региональные и международные вопросы, и нас обрадовало, что в данных вопросах мы выступаем с единой позиции», — сказал Поль.14 Он также добавил, что турецко-российские отношения многосторонние и будут предприняты шаги для их улучшения. Гюль выразил уверенность в том, что его визит в Москву откроет новую страницу в двусторонних отношениях. Во время визита Гюлля в Москву была также подписана совместная декларация, зафиксировавшая совместные подходы сторон в деле урегулирования южнокавказских конфликтов. «Осознавая, что стабильность и безопасность Евразийского региона напрямую связаны со стабильностью на Южном Кавказе, стороны согласны с необходимостью принятия эффективных мер для урегулирования замороженных конфликтов, являющихся элементом потенциальной дестабилизации Южного Кавказа», — говорится в декларации.15

Геополитическое сближение Москвы и Анкары не ограничилось однако рамками политических деклараций и было подтверждено в совместном одобрении новой турецкой инициативы, выдвинутой Анкарой. Согласно этой инициативе, получившей название «Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе» Армения, Азербайджан, Грузия, Турция и Россия должны подписать договор об обеспечении безопасности в регионе. Среди принципов создания платформы указаны полное восстановление мира и безопасности на Кавказе, обеспечение экономического сотрудничества и энергетической безопасности в регионе.

Безусловно, «Платформа стабильности и сотрудничества на Кавказе», выдвинутая Турцией, означает не просто декларацию российско-турецкого сближения, а по — сути, попытку создания совместной организации кавказских и соседних с ними государств по обеспечению региональной безопасности без участия каких-либо внешних игроков. Необходимость выдвижения подобной инициативы назрела уже давно, поскольку «и Россия, и Турция обладают сетью двусторонних отношений со странами региона, но не могут похвастать наличием комплексной системы или хотя бы сугубо региональной организации, на площадке которой могла бы проходить дискуссия поверх идеологических границ и навязанных извне геополитических конструкций».16

Необходимо отметить, что создание подобной международной региональной организации, отвечающей интересам всех действующих в регионе игроков, со временем приносит выгоду для всех участников, поскольку позволяет всем заинтересованным сторонам разрешать периодически возникающие в регионе противоречия в конструктивном политико-правовом русле без привлечения международных посредников. Поэтому будущие дивиденды от создания такой организации на Кавказе наверняка не заставят себя долго ждать.

Сближение внешнеполитических позиций России и Турции по проблемам южнокавказского урегулирования вызвало определенное удивление и было воспринято остальными политическими акторами на Южном Кавказе как попытка монополизации Турцией и Россией кавказского геополитического поля. Согласно этим оценкам «Получается, что Турция полностью согласна с позицией России в урегулировании конфликтов в регионе Южного Кавказа. И такой позиции придерживаются государства, которые являются членами Минской группы, а один из них — даже сопредседателем МГ ОБСЕ. Кроме того, Турция, по крайней мере, пока еще является и членом НАТО».17 По мнению Ариэля Коэна «Турция и Россия после войны в Южной Осетии стремятся взять на себя роль лидерства и разделить сферы влияния на Южном Кавказе».18

Между тем совершенно очевидно, что российско-турецкое сближение обусловлено не попыткой монополизации региона двумя странами, а более реальными причинами. Среди ведущих факторов российско-турецкого сближения — это, несомненно, четко обозначившаяся в последнее время общность внешнеполитических целей и ориентиров двух стран: «Интересно, что на Кавказе сближаются национальные интересы России и Турции. Для обеих стран сейчас одинаково необходимо «перезагрузить» свою кавказскую политику».19

Одна из главных сфер соприкосновения интересов двух стран—-это урегулирование в НКАО. Диалог между Анкарой и Ереваном, начатый в сентябре 2008 года, был активно поддержан Москвой и нашел также понимание и в Баку. Впоследствии лидеры стран региона провели целую серию дополнительных встреч и консультаций. О роли Турции в этом процессе свидетельствует и тот факт, что предложение президента России Дмитрия Медведева руководителям Азербайджана и Армении встретиться в Москве для обсуждения путей урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта, стало возможным не в последнюю очередь благодаря усилиям Анкары. «Активность Москвы в этом вопросе Анкару не смущает. Главное — результат. Турецкие политики прямо заявляют, что турецко-российское сближение может непосредственно отразиться на решении этого застарелого очага напряженности».20

Совпадение внешнеполитических интересов России и Турции также прослеживается и в акватории Черного Моря. Политика Турции в Черном море традиционно связана с нежеланием видеть в Черноморском бассейне корабли нечерноморских стран, считая этот регион сферой первостепенных национальных интересов. Поэтому неудивительно, что Турция активно отслеживает ситуацию в отношении проблем развития флота Российской Федерации в Черном море. При этом оба государства выступают против постоянного присутствия американских кораблей и расширения операций НАТО в акватории Черного моря.

После августовских событий активизировал свои взаимоотношения с Москвой также и Азербайджан, что дало повод аналитикам говорить о пророссийском крене в политике Ильхама Алиева.

Причины такого поворота в политике азербайджанского руководства после войны в Южной Осетии кроются преимущественно в стремлении получить определенные политические дивиденды при вероятном разрешении карабахской проблемы в том или ином варианте, поэтому, конечно же, Азербайджан чрезвычайно волнует позиция России по нагорно-карабахскому урегулированию.

После событий в Южной Осетии руководство Азербайджана стало осознавать, что собственными силами решить проблему Карабаха будет невозможно и что в случае инициирования войны в Карабахе внешнеполитические риски для Азербайджана значительно повышаются.

С одной стороны, начало военной операции против Карабаха будет воспринято на Западе с большим неудовольствием, чем аналогичная попытка Грузии в Южной Осетии. С другой стороны, и поддержки со стороны Москвы в этой войне Азербайджан тоже не сможет получить. Более того, по мнению экспертов «В случае повторения силового сценария в Нагорном Карабахе Баку получил бы гораздо более жесткую реакцию со стороны Запада. Здесь можно было бы говорить о консолидированном мнении США, России, ведущих стран ЕС (особенно учитывая роль армянского лобби с его мощными медиа-ресурсами)».21

Именно поэтому после неудачного «цхинвальского похода» Саакашвили официальные представители Азербайджана гораздо реже, чем раньше, стали выступать с заявлениями о возможном силовом возвращении контроля над Карабахом.

Необходимо отметить, что подобная позиция в целом не противоречит и вписывается в привычное русло азербайджанской политики в том смысле, что у Азербайджана, в отличие от Грузии, внешняя политика не строилась и не строится на жесткой конфронтационной основе. Так, с одной стороны Азербайджан довольно часто критикует российскую политику за «проармянские действия». С другой стороны, несмотря на прозападную ориентацию во внешней политике Азербайджан не является как Грузия столь ревностным приверженцем западного курса и рассматривает Россию, как противовес Западу. Боле того, Азербайджан не хотел бы также быть вовлеченным в «иранскую игру» Запада, в которой ему суждена роль взлетно-посадочной полосы. «Отсюда и стремление ценить пусть и порой не простые, но в целом дружественные отношения с РФ. И это, безусловно, создает позитивный фон двусторонних отношений».22

Таким образом, в результате пятидневной войны произошло существенное укрепление геополитических позиций России на Южном Кавказе. Москва восстановила свое прежнее внешнеполитическое положение начала 1990-х гг., наверстав упущенное за последние 18 лет и вернув себе роль лидера в решении южнокавказских проблем. Именно поэтому «общая конфигурация и геополитический расклад внутренних и внешних акторов в регионе после августа 2008 весьма напоминает ситуацию на Южном Кавказе в начале 1990-х гг.: ослабленная и политически нестабильная Грузия, находящийся в смятении Азербайджан и пытающаяся найти свое место в новой ситуации Армения, при значительно повысившейся роли России».23

В плане прогноза дальнейшего развития ситуации необходимо признать, что после проведенной миротворческой операции России необходимо продолжить свои миротворческие усилия и закрепить полученный результат в регионе. И в этом плане следует согласиться с мнением ведущих экспертов о том, что: «Если Россия проявит последовательность, она не позволит войти в регион вооруженным силам третьих стран и побудит Запад признать все юридические и исторические аргументы Осетии и Абхазии как основу для поиска решения мирным путем».24


Примечания

1. Пилько А. Итоги «пятидневной войны» // http://www.rian.ru 14/08/2008

2. Якуба А. Уроки Пятидневной войны //http://www.rosbaltsouth.ru/2008/09/01/519207.html 01-09-2008.

3. Дугин А. интервью Накануне.RU. // http://www.sorokinfond.ru. 2007.

4. Дугин А. Пример Абхазии и Осетии научит мир дружить с Россией // http://www.osetinfo. ru 26.09.2008.

5. Маслов О., Прудник А.Геополитические итоги 2008 года (новейшая глобальная история в формате direct) http://www.polit.nnov.ru /02/10/2009.

6. Молдова должна выйти из ГУАМ, если хочет вернуть npnaHecTpoBbehttp://www.forpost- tezis.ru/pages/view/93 15. 07. 2009.

7. Ремизов М. После «пятидневной войны» организации ГУАМ как таковой не существует // http://www.regnum.ru/news/1059059.html 23.09.2008.

8. Блэр, Дэвид. Пятидневная война, которая изменила лицо Европы. The Daily Telegraph. 13.08.2008.

9. НАТО говорит: пройдите в зал ожидания http://www.inopressa.ru/inotheme 2. 12. 2008.

10. Попов Е. Кондолиза Райе: Грузия и Украина не готовы к членству в НАТО// http://epopov. ru/?p=355 28.11.2008

11. Шустов А. «Пятидневная война» и геополитика трубопроводов. http://www.rusbeseda.ru/ index.php?topic=3375.0. 30 Августа 2008.

12. Шустов А. «Пятидневная война» и геополитика трубопроводов. littp://www.rusbeseda.ru/ index.php?topic=3375.0. 30 Августа 2008.

13. Коэн. Ариэль. Интервью «Day.Az», Азербайджан, 13 февраля 2009 // http://www.inosmi.ru/ translation/247432.html.

14. Миркадыров Р. Турция помогает возвращению России на Южный Кавказ. («Зеркало.az», Азербайджан), http://www.inosmi.ru/translation/247472.html 16 февраля 2009.

15. Миркадыров Р. Турция помогает возвращению России на Южный Кавказ. («Зеркало.az», Азербайджан). http://www.inosmi.ru/translation/247472.html 16 февраля 2009.

16. Караваев А. Переформатирование Южного Кавказа, http://www.rian.ru/analytics/2008 1101/154243183. html 01/11/2008.

17. Миркадыров Р. Турция помогает возвращению России на Южный Кавказ. («Зеркало.az», Азербайджан), http://www.inosmi.ru/translation/247472.html 16 февраля 2009

18. Коэн, Ариэль. Интервью «Day.Az», Азербайджан, 13 февраля 2009 // http://www.inosmi.ru/ translation/247432.html.

19. Караваев А. Переформатирование Южного Кавказа, http://www.rian.ru/analytics/ 20081101/154243183.html 01/11/2008.

20. Ирхин А. А.Российско-турецкие и американо-турецкие отношения: дилемма внешнеполитического выбора турецкой элиты http://rusprostranstvo.com/?p=l 8 29/ 03/ 2009.

21. Маркедонов С.Москва, Баку и геополитический ландшафт большого Кавказа http://www. globalaffairs.ru/articles/0/10318.html 16-09-2008.

22. Маркедонов С.Москва, Баку и геополитический ландшафт большого Кавказа http://www. globalaffairs.ru/articles/0/10318.html 16-09-2008.

23. Минасян С. «Пятидневная война» в Южной Осетии: некоторые военно-политические уроки для Армении и Карабаха, http://www.noravank.am/ru/ 22/09/2008.

24. Нарочницкая Н. Грузия без Абхазии и Южной Осетии никому не нужна! // «Комсомольская правда», 13.08.2008//http://www.narochnitskaia.ru. 13.08.2008.


Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 282 - 289.