Политический плюрализм в Кабардино-Балкарии в последний четверти XX века
8 июля 2012. Разместил: admin
М.Х. Гугова
Современный этап российской истории уже сегодня может быть расценен как один из самых динамичных периодов ее развития. Начиная с середины 80-х годов, в России, наряду с радикальными изменениями в политической и государственной организации, происходят глубинные изменения в общественном сознании, идет активный процесс его радикализации, освоения либерально-демократических ценностей. Действенным средством политической активизации являются политические партии и общественно-политические движения.Партии образуют один из фундаментальных устоев общества. Они не только представляют в политическом процессе социально очерченные интересы отдельных граждан, слоев и групп политически активной части общества, но и целенаправленно участвуют в их формировании, служат политической социализации граждан, внедрению в массовое сознание ценностей, которые составляют основу разделяемых всем обществом норм поведения и «правил игры» в сфере политики. Трансформируя ощущение социальной неудовлетворенности в конструктивные политические цели, они направляют спонтанную энергию социального протеста в русло организованной деятельности по их достижению через институционализированное участие в выработке и осуществлении политики государства. Партии, выступая посредником между государством и населением, выполняют функции механизма саморегуляции общественной системы, благодаря которой антагонизм, внутренне присущий отношениям между обществом и государством, удерживается в безопасных для жизнедеятельности пределах, а политическая борьба между конкурирующими партиями становится пружиной развития, способствуя формированию демократическим путем общенациональных интересов и целей. С их помощью гражданское общество интегрируется в государство, государство обретает легитимность в глазах общества.
В странах Западной Европы, где утверждение демократических ценностей и институтов шло постепенно и непрерывно на протяжении нескольких столетий, условия появления партии сложились во второй половине XIX века. В России, в силу культурно-исторических особенностей развития, процесс становления гражданского самосознания и общественно-политических объединений граждан начался значительно позже, развивался неравномерно, а после октябрьского переворота 1917 года был прерван. Ослабление тоталитарного режима и общественный подъем середины 80-х годов способствовали возобновлению этого процесса, что привело к спонтанному появлению на политической арене множества разного рода самодеятельных общественных объединений (клубов, кружков, групп и пр.).
К 1989 году движение самодеятельных неформальных групп и объединений приобрело уже такие масштабы, что об его «укрощении» не могло быть и речи. Вместе с численным их ростом развивался и процесс политизации. Каждое такое формирование стремилось оказать максимальное влияние на ход событий в стране. Однако их организационные рамки уже мешали этому. Главной задачей неформалов на этом этапе была борьба с КПСС. Но невозможно было выступать против такой могущественной силы, какой была партия коммунистов, каким-нибудь кружком или объединением. Другое дело — когда сталкиваются партия с партией, когда коммунистической идеологии противопоставляются не митинговый лозунг «Долой!», а развернутая программа, какие-то определенные идеологические концепции, пусть порой даже не совсем четкие и понятные, слишком общие и размытые.
Вот и спешили самые радикальные, самые целеустремленные группы объявить себя партиями. Не останавливала даже малочисленность актива, на который лидеры этих объединений могли опереться.
Сколько партий образовалось? На этот вопрос разные исследователи отвечают разными цифрами. Так, Коваль, например, считает, что к 1991 году в Российской Федерации их насчитывалась более 20(1). Составители десятитомного сборника «Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы» В.Н. Березовский, НИ. Кротов, В. В. Червяков и В. Д. Соловей приводят документы тридцати восьми партий(2). Примерно столько же названо в книге Ю.Г. Коргунюка и С. Е. Заславского «Российская многопартийность»(3). A.M. Попову удалось по самым разным источникам установить, что к августу 1991 года существовало уже около полусотни новых партий(4). Здесь необходимо заметить, что во внимание брались только общереспубликанские партии и опускались все региональные или конфессиональные формирования, которых в тот период было великое множество.
Уже на этом, первом, раннем этапе возрождающаяся российская многопартийность представляла собой весь возможный политический спектр — от ультралиберального до ортодоксально-коммунистического.
Важным шагом на пути к многопартийности стала отмена III Съездом народных депутатов СССР конституционного положения о руководящей роли КПСС и легализация, таким образом, принципа политического плюрализма. На этой основе вскоре был принят Закон СССР об общественных объединениях от 9 октября 1990 года, определивший правовые параметры создания и деятельности партий(5).
После крушения КПСС в результате августовских событий 1991 года, распада Союза в декабре того же года процесс становления многопартийности в России вступил в качественно новую стадию. Если до этого политическая активность партий и движений самой разной ориентации была направлена против КПСС и отождествлявшегося с ней союзного центра, то теперь они были вынуждены искать новую основу для самовыражения и самоидентификации. Этого требовали и новые социально-политические реалии с характерными для них процессами стремительного социального расслоения, вызванного началом «шоковых» реформ. Изменения, происходившие в обществе в 1991-1992 годах, отразились на общем российском политическом спектре. В этот период сложились и институционально оформились основные субъекты политической жизни, противостояние которых и в настоящее время определяют характер социально-политической ситуации в стране. В целом эти годы стали для формирующихся российских партий периодом не слишком заметной извне, но вместе с тем напряженной внутренней работы по формированию своих идейно-политических платформ и поиску собственной социальной базы.
Развитие политического плюрализма и генезис политизированных структур в бывшем Советском Союзе не обошел стороной и Северный Кавказ. Более того, Кавказ оказался одним из самых «беспокойных» регионов, где процесс «ревизии» последствий национально-государственной политики бывшего СССР набрал мощные обороты. Речь идет о созданных на Кавказе искусственных бинациональных образованиях, таких как Чечено-Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и др.
С другой стороны, возник вопрос о преодолении парадоксального положения, когда единые народы оказались разделенными по автономиям различных союзных республик. Осетины, к примеру, очутились одновременно и в Грузии, и в России, адыги в КЧР, Адыгеи и КБР(6). Причины противоречий, переросшие в конфликт, нельзя свести только к национальным и экономическим аспектам. Понять их можно только с учетом исторических и современных реалий.
На заре становления Советской власти национальный вопрос был перекрыт классовым при одновременном совмещении этнического фактора с классовым. При этом классовая идеология наряду с интернационализмом стала государственной линией, что собственно и привело к созданию СССР. На этом этапе были апробированы несколько моделей национального развития, в том числе национально-культурной автономии, национально-территориального обустройства. Несомненным является то, что демократизация общества, проходившая под лозунгом перестройки, ознаменовалась беспрецедентным ростом национального движения. «Само зарождение и последующая динамика национального развития, — по мнению Анчабадзе, — свидетельствует, что в собственном сознании актуализированы идеи восстановления справедливости по отношению к своему народу»(7).
С этой точки зрения, события на Северном Кавказе последних лет высветили огромное множество проблем, вставших перед населяющими его народами. При этом на первом этапе национальные и демократические лозунги сливались в единое целое. Широко распространенная в этот период критика имперского мышления и сознания придавали демократическому движению отчетливо выраженный национальный характер и антикоммунистическую направленность. Дискредитация центральной власти высвободила националистическую идею огромной силы на всей территории бывшего СССР. Союзные республики устремились к созданию собственной государственности. Это реанимировало полузабытые исторические счеты и взаимные претензии, требования восстановить историческую справедливость, ожесточенную борьбу за власть между различными политическими группировками. В этих условиях лидеры обратились к единственному сильнодействующему, эффективному и объединяющему началу — националистическим идеям различной степени радикальности используя сложившийся миф об «ограблении» Центром регионов, республик.
Конфликт Центра и регионов, в том числе и национально-этнический, стал компонентом новой реальности. Правовая точка отсчета этой реальности — 12 июня 1990 года, когда первый съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики(8).
Ростки демократии, цивилизованной экономики и политики, надежды на национальное возрождение народов стали во многих случаях заложниками крайних сил, разного рода политических авантюристов, криминальных и коррумпированных структур.
Многие национальные движения, которые возникли как силы, ориентированные на сохранение и возрождение духовной самобытности своих народов, на обеспечение их социального и культурно-языкового выживания, скатились к политическому радикализму и экстремизму.(9)
Обострение межнациональных отношений и центробежные тенденции на Северном Кавказе, по нашему мнению, были обусловлены рядом объективных и субъективных факторов:
1. Пестрая национально-этническая карта при ограниченной территории;
2. Высокая плотность населения республик — почти в 6 раз выше, чем в среднем по Российской Федерации;
3. Кавказская война, закончившаяся геноцидом по отношению к ряду горских народов, особенно к адыгам;
4. Создание после Октябрьской революции на Северном Кавказе Горской Автономной Социалистической Республики. Единственным итогом ее недолгого существования и распада было дальнейшее осложнение проблем разграничения территории исторического проживания и распространения квот представительства в органах власти;
5. Произвольное определение границ без учета исторически установившихся территорий проживающих там народов, частые административно-территориальные изменения;
6. Депортация балкарцев, карачаевцев, чеченцев, ингушей и калмыков в годы Великой Отечественной войны и связанная с этим проблема их полной политической, социальной, экономической и территориальной реабилитации.
И, наконец, кроме сложившихся узлов межнациональных противоречий на Северном Кавказе, доставшихся в наследство от прошлого, не менее острые проблемы возникали как производные от состояния экономики, социальной жизни, политики и права. В результате действия всех этих факторов и ослабления центральной власти в конце 80-х годов резко обострились межнациональные отношения в регионе.(10)
Национальная идея или идея защиты национальных интересов стала для регионов средством политического самоутверждения и сыграла мобилизующую роль. Она придала смысл участию в политической деятельности огромного числа людей, воодушевленных возможностью внести вклад в серьезные политические преобразования. При этом соображения экономической целесообразности отступали на задний план. В национальных движениях политика в полной мере продемонстрировала способность быть самостоятельной внеэкономической силой социальных изменений. Это, прежде всего, объясняется тем обстоятельством, что национальные конфликты развивались сообразно своей собственной логике развития, где каждое новое действие порождало контрдействие, а каждое действие и контрдействие становились источником мотивации, поглощавшей и вместе с тем возбуждавшей психологические ресурсы лиц, вовлеченных в драматические события.
В Кабардино-Балкарии, считающейся одной из наименее конфликтных республик Северного Кавказа, расстановка политических сил имела своеобразную конфигурацию, обусловленную наложением двух подходов, которые определяют место той или иной общественной силы в современном политическом спектре. Первый — это классовый подход или социально-политическая ориентация партии, второй — подход к решению национального вопроса.
Из двух указанных подходов базовым остается принцип социально-классовой ориентации. Он включал в себя вопрос об отношении к рынку, экономическим реформам, проблемам социальной справедливости, а если говорить о политике — понимание свободы, демократии, прав человека.
Анализируя такой сложный и противоречивый феномен, как генезис политизированных структур Кабардино-Балкарской Республики, следует иметь в виду следующее: возможности приложения классических западных теорий и понятий к постперестроечной российской реальности в прямом виде крайне ограничены. Причина такой ограниченности — неоднозначность и специфичность событий, происходивших в последней четверти XX века. Поэтому западные концепции применимы в той мере, в какой подходят в качестве средства для понимания сущности функционирования и условий деятельности основных политических партий и общественно-политических движений Кабардино-Балкарии.
Процесс образования политических партий и общественных объединений в Кабардино-Балкарии начался в конце 80-х годов на волне преобразований того времени. Причем для первоначального этапа, когда все объединения носили еще название неформальных, была свойственна одна деструктивная линия — это четкий «антиКПССизм». Даже люди, ориентированные на идеалы коммунизма, заявляли о том, что КПСС извратила эти идеалы, предала их. На этой деструктивной волне начали возникать различные общественные организации.
Вторым источником формирования партий и движений стал рост национального самосознания. Инициативные группы по созданию общественных центров начали работать еще в 1987-1988 годах. В дальнейшем пошел процесс дробления и дифференциации по различным группам и течениям в рамках национальных движений. Первоначально некоторые национальные группы пошли на сотрудничество с «демократами», их сближал крайний радикализм, выраженный в антикоммунистической направленности.
Третий источник формирования политических сил — это сама КПСС. В ее рамках возникли различные течения, платформы. Было несколько волн выхода из КПСС, которые соответственно приводили к образованию новых политических групп.
Таким образом, можно сказать, что распавшаяся КПСС делегировала своих представителей как в российско-демократические организации, так и в национальные кабардинские и балкарские. Часть членов КПСС, не пожелавшая расстаться со своими убеждениями и партийными билетами, создала республиканские коммунистические организации, позднее преобразованные в Коммунистические партии.
Четвертой и самой мощной силой в Кабардино-Балкарии было и остается государство в лице его Президента и правительства.
Генезис политизированных структур еще обусловлен наличием в обществе множества социально-классовых и социально-этнических групп, которые имеют свои интересы и в условиях демократизации и гласности в открытой, а возможно, и иных формах изыскивают пути их реализации. Например, в КБР к таким движениям можно было отнести кабардинское национальное движение, которое состояло из общественно-политической организации «Адыгэ Хасэ», Конгресса кабардинского народа, общественно-политического движения «Кабарда», женской общественной организации «Сатаней» и др.; балкарское национальное движение, объединяющее в себе народную общественную организацию «Тёре», Национальный Совет балкарского народа, политическую партию «Лига возрождения Балкарии» и др.; русское национальное движение («Русскоязычный конгресс», «Славяне», «Вече» и др.); политические партии (Коммунистическая партия, Аграрная партия), отделения российских политических партий и блоков — ЛДПР, Яблоко, Единство, НДР и др.), а также национальные культурные центры (общество немцев КБР «Видергебурт» («Возрождение»), осетинский культурный центр «Нихас», еврейский общественно-политический центр «Товуши», ассоциация советских корейцев «Чинсен»).
Признаками общественно-политических движений являются: наличие идеологии, организации и законных способов деятельности, определенное наименование (демократические, национальное, либеральное и т.д.), механизм политического представительства (программы).
Предварительный анализ этих признаков у общественно-политических движений в Кабардино-Балкарской Республике показал, что у большинства движений в полной мере были выражены лишь формальные и статусные признаки: наименование, программа и устав, свидетельство о регистрации. Однако констатация наличия или отсутствия этих признаков у той или иной организации малозначимы для понимания природы этих движений и их роли в политической системе КБР. Более важным является анализ функциональных характеристик общественно-политических движений. Это связано с тем, что функциональные характеристики движений в условиях определенной политической системы в большей степени помогают раскрытию ее конкретной деятельности.
Процесс становления политического плюрализма в КБР в последней четверти XX века имел общие черты, во многом отражающие мировые тенденции, и значительную специфику, обусловленную особенностями региона, вчерашними и сегодняшними экономическими, социальными, этническими и собственно политическими процессами. В реалиях Кабардино-Балкарии переплелись и российские и местные тенденции развития политических партий и движений, партийной системы в целом. Партийная мозаика КБР складывалась под влиянием целого ряда особенностей, связанных с историей и настоящим республики. Еще в XVIII веке Кабарда вошла в российское государство, и за столетия совместной жизни этносы научились жить, избегая крайностей во взаимоотношениях. В конце XX века по этническому составу население нашей республики состояло из более 70 национальностей(11) и отношения между ними не являлись биполярными. Ни на бытовом, ни на производственном уровне практически не было межэтнических конфликтов, происходило взаимопроникновение культурных интересов людей, очень велика была доля сме-шанных браков.
В то же время, в последние два десятилетия XX века наблюдался процесс снижения доли русского населения в республике. Только за промежуток времени между переписями 1979 и 1989 годов удельный вес русских сократился с 35,1 % до 32%. По экспертным оценкам, сокращение численности русских продолжается и в последующие годы. С1992 года число выбывших из республики постоянно превышает число прибывших. В 1993 году республику покинуло 17252 человека, в 1994 году— 15094, а в 1995 году— 14951 человек.(12) Внешний миграционный поток имел тенденцию к сокращению, но, тем не менее, оставался достаточно высоким. Основная причина миграции из республики — тяжелое экономическое положение большинства промышленных предприятий, их простой, а отсюда безработица и безденежье, которые вынуждали искать другое место жительства и работы. Серьезное влияние на миграционные настроения населения оказывала непродуманная национальная политика федеральных органов власти на Северном Кавказе и чеченские события. Кроме русских, значительную часть мигрантов составляли немцы и евреи, в том числе горские, эмигрировавшие в страны дальнего зарубежья.
В 90-е годы XX века в условиях социальной незащищенности населения резко упал уровень рождаемости в республике и повысилась смертность. По данным Госкомстата КБР с 1994 года в республике в среднем ежегодно рождалось около 11 тысяч человек, а умирало около 9 тысяч(13).
Во всех политических движениях, партиях, депутатских группах довольно широко были представлены этносы региона. В то же время чистого противостояния в традиционной российской схеме между коммунистами (консерваторами) и демократами (радикалами) не существовало.
Особенностью партийной системы Кабардино-Балкарской республики является то, что она сложилась путем наложения друг на друга известных двухполюсных конфигураций, присущих России в целом (консерваторы — радикалы) и национальным республикам (этнос-этнос), и стала четырехполюсной. Ее составили: коммунистические организации, демократические, этнонациональные, общегражданские движения. Причем популярность первых трех падала, а последней росла.
Такая ситуация сложилась постепенно, и можно выделить узловые моменты политического развития республики. Вначале, с 1985 по 1989 годы, шла стихийная политическая плюрализация вне КПСС, а затем и в ее рамках. 1990-1991 годы отмечены дифференциацией политической структуры, появлением зачатков новых партий и протопартийных структур. Переход к фактической многопартийности в виде системы крайнего плюрализма с поляризацией политических сил начинается после августа 1991 года.
Постепенно кристаллизуется своеобразная ориентация основных политических сил. Главным критерием для их выделения может служить их отношение к такому базовому приоритету, как права личности или социума. Приоритет права личности — основная ценность двух из четырех политических сил Кабардино-Балкарской Республики. Его выдвинули и последовательно отстаивали, прежде всего, общегражданские движения, которые являлись нетрадиционными, ибо благодаря специфике КБР имели многонациональный состав, ориентацию на межэтнический мир и согласие и на союз с демократическим движением. В Кабардино-Балкарии гражданские движения были представлены в лице Кабардино-Балкарского отделения партии Российского единства и согласия и Кабардино-Балкарским региональным отделением общероссийского общественного движения «Честь и Родина».
Близко к общегражданским по своим базовым ценностям было демократическое движение. В Кабардино-Балкарской Республике оно включало как отделения российских партий и движений, так и республиканские. Это общественно-политическое движение «Вперед, Россия!», Кабардино-Балкарская организация Республиканской партии РФ. Движение за сохранение единства КБР.
Этнонациональные движения в КБР были представлены такими организациями, как общественная организация «Адыгэ Хасэ», Конгресс Кабардинского народа, общественная организация «Тёре», Национальный Совет балкарского народа, Адыгская народная партия, общественно-политичёское движение «Кабарда», а также общественно-политическое движение «Русскоязычный конгресс», «Славяне» и др. Их роднил отказ от приоритета прав личности в пользу «суверенитета нации». Они отстаивали первенство прав этнических общностей во всех сферах общественной жизни, вплоть до политической.
Коммунистическое движение состояло из Коммунистической партии КБР и коммунистического союза молодежи КБР. Его члены считали, что права личности вторичны по сравнению с интересами класса (социального слоя). Ставка делалась как на традиционный рабочий класс, так и на люмпенство, слой которого рос вместе со структурными реформами.
Среди общественных объединений были и организации чисто профессионального характера — профсоюзы, творческие союзы, объединения по интересам (охотники, кинологи, книголюбы), спортивные общества и другие.
Особо надо сказать о национально-культурных обществах. К концу 90-х годов XX века их насчитывалось в республике более десятка (ассоциация корейцев «Чинсен», общество греков «Эллада», общество немцев г. Нальчика «Видергебурт», республиканское общество месхов (грузин-мусульман) «Спасение», еврейский общественно-культурный центр «Товуши», осетинский культурный центр «Нихас» и др). Несмотря на небольшой срок своего существования, эти организации немало делали в области укрепления межнационального мира и согласия в республике.
Необходимо учитывать, что среди общественно-политических объединений были и такие, которые, провозгласив свое существование, на том и остановились (например, общественная организация «Кавказ-Крым»). Многие объединения были крайне малочисленны, иногда они представлены несколькими членами (например, общество греков «Эллада», осетинский культурный центр «Нихас»). Ряд организаций существовали чисто номинально, ничем не проявляя себя в политической жизни.
Кроме того, существовали организации, которые по Уставу и целям деятельности не являлись собственно политическими объединениями, но, тем не менее, активно участвовати в политической жизни (культурно-национальные организации).
Можно утверждать, что в конце XX века республика находилась на стадии формирования многопартийной системы. Партия — это достаточно серьезная влиятельная политическая сила, способная оказать реальное воздействие на политические процессы в республике, способная провести своих кандидатов в парламент, отстаивать через них свои законопроекты, решения. Такие партии к концу XX века в Кабардино-Балкарии только оформлялись, в них была очень сильна ориентация на лидеров и весьма слабая социальная база. Но мы должны быть заинтересованы в том, чтобы в республике сложилась работоспособная многопартийная система с влиятельными действительно работающими политическими партиями.
Примечания
1. Россия сегодня. Политический портрет в документах. 1991. С. 13.
2. Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Собр. В 10 кн. М., 1992-1993.
3. Конгунюк Ю.Г., Заславский С.Е. Российская многопартийность. М., 1996.
4. Попов A.M. Становление многопартийности: история и идеология. Вологда — Ярославль, 1997. С. 7.
5. Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1990. №42. С. 339.
6. Национальная доктрина России: проблемы и приоритеты. М., 1994. С. 276-277.
7. Анчабадзе Ю.Д. Динамика этнополитической ситуации на Северном Кавказе//Социальные конфликты: экспертиза. Прогнозирование. Технология разрешения. Вып. 3. М., 1993. С. 64.
8. Советская Россия. 1990. 14 июня.
9. Национальная доктрина России: проблемы и приоритеты. М., 1994. С. 50.
10. Государственная служба Российской Федерации и межнациональные отношения/Под. ред. Абдулатипова Р.Г. М., 1995. С. 222.
11. Согласно переписи населения 1989 года в Кабардино-Балкарии насчитывалось 753,5 тысяч человек, в том числе кабардинцев — 363,5 тыс. (42,2%); балкарцев — 70,8 тыс. (9,4%); русских — 240,7 тыс. (32,0%); прочих — 78.5 тыс. (10.4%). Среди последних наиболее значительно представлены: украинцы — 12,8 тыс. (1,7%), осетины — 9,9 тыс. (1,3%); немцы — 8,5тыс. (1,1%); корейцы — 4,9 тыс. (0,7%); турки-месхетинцы — 4,1 тыс. (0,4%); грузины — 2 тыс. (0,3%); азербайджанцы — 2 тыс. (0,3%).
12. Аккиева С.И. Состояние и перспективы развития межэтнических отношений в Кабардино-Балкарской Республике//Центральная Азия и Кавказ. 1999. № 1. С. 142.
13. Аккиева С.И. Указ. соч. С. 142.
Об авторе от адм. сайта:
Гугова Марина Хабасовна – к.и.н., доцент КБГУ.
Гугова Марина Хабасовна – к.и.н., доцент КБГУ.
Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 306 - 313.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Вернуться назад