В современной России, находящейся в процессе реформирования всех сфер жизнедеятельности общества, социокультурная среда должна приспосабливаться к изменившимся потребностям. Анализ трансформаций, прогнозирование перспектив развития общества и государства, требует участия представителей науки, госструктур и широкой общественности. Поэтому одной из актуальных задач современной исторической науки остается изучение городов, городского населения и образа жизни. Подтверждением чего и представляется рецензируемая работа ученого-кавказоведа Б. В. Туаевой «Город и городские сословия Северного Кавказа в условиях российских преобразований второй половины XIX — начала XX вв.», в которой исследованы особенности формирования, развития социокультурного и экономического пространства северокавказских городов в условиях общероссийских преобразований.
В XIX веке в Российской империи складывается своеобразная сословно-социальная структура, в которой сосуществовали традиционные и новационные черты. Уровень аккультурации, образованности, общественной активности, интенсивность социальной мобильности сословий имели свою специфику в каждом регионе. В условиях пореформенной модернизации эволюция сословий Северного Кавказа являлась отражением особенностей развития российского общества в целом. И как справедливо отмечает автор, «в этой связи исследование одной из наиболее многочисленных категорий городского населения дореволюционной России, носителей урбанистических начал — мещанства, приобретает особое значение; а историческое исследование опыта участия горожан в экономических и социокультурных преобразованиях представляется особенно актуальным».

В статье рассматривается деятельность российских православных миссий как механизм формирования российской государственности и общероссийской идентичности в Осетии. Определяются конкретные факторы влияния православной церкви на общественно-политические и культурные процессы – строительство храмов и развитие приходской жизни, основание школ и распространение грамотности, формирование осетинской церковной интеллигенции и осуществление ее просветительских проектов. Выявляются результаты реализации неспецифических (социальных) функций православия, которые в условиях пореформенной модернизации активно воздействовали на осетинское общество в нескольких взаимосвязанных направлениях и способствовали интеграции Осетии в общероссийские общественно-политические, конфессиональные и социально-культурные процессы.

В статье исследуется мещанское сословие Северного Кавказа в контексте экономических, хозяйственных и социально-политических процессов. Рассматриваются особенности формирования и развития мещанского сословия в городах Северного Кавказа; анализируются правовые, социальные и экономические аспекты. Созданная для удовлетворения государственных нужд, мещанская община внедрялась и утверждалась в среде горожан на протяжении позднеимперского периода российского государства. Постепенно, став неотъемлемой частью городского общества, мещане стали участвовать в формировании городских бюджетов, в их расходной части. Денежные суммы, собранные с мещан, расходовались на содержание учреждений, полиции, городские службы, на благоустройство дорог и пр. Государство стремилось регламентировать их занятия, участие в управлении, контролировало поступление и выход из сословия. Принадлежность к мещанству во многом определяла статус и материальное положение горожан. Анализ источников, в частности, Первой Всеобщей переписи населения Российской империи за 1897 г. по Терской и Кубанской областям и Ставропольской губернии, а также материалов Центрального государственного архива Республики Северная Осетия-Алания, позволил воссоздать картину происходивших в Терской области социально-экономических и политических преобразований и выявить место мещанского сословия в этих процессах. Исследование жизнедеятельности мещанского сословия позволяет сделать вывод о том, что мещане северокавказских городов отличались социальной активностью, и, в отличие от мещан крупных российских городов, они принимали более активное участие в формировании дум, в собраниях городского общества. Однако эта особенность не могла повлиять на общую тенденцию нивелирования сословий как страт трансформирующегося общества.

Изучение истории формирования северокавказских диаспор на Ближнем Востоке является важной предпосылкой адекватного понимания их дальнейшей этносоциальной трансформации и современного положения в странах региона. В настоящей статье рассмотрены основные принципы организационно-административного регулирования приема, расселения и первичной адаптации северокавказских иммигрантов в Османской империи в 1830‑х — 1870‑х гг. В частности, охарактеризованы издававшиеся центральным руководством директивные документы — инструкции по поселению иммигрантов, — достаточно детально регламентировавшие правовую базу процесса северокавказской колонизации. Статья опирается главным образом на данные османских архивных материалов, большая часть которых впервые вводится в научный оборот. В ходе исследования установлено, что подходы Порты к проблеме поселения северокавказских иммигрантов претерпели в течение рассматриваемого времени определенную эволюцию, корректируясь в соответствии с текущими обстоятельствами и вызовами. Анализ содержания инструкций недвусмысленно указывает на стремление османского руководства добиться скорейшей экономической реабилитации и ресоциализации своих новых подданных и их превращения в производительный элемент аграрного населения. Вместе с тем, по мере нарастания иммиграционного потока, особенно с середины 1860‑х гг., все очевиднее просматривается тенденция к постепенному сокращению объема государственных расходов на колонизационные проекты и перекладыванию их бремени на местное население и самих иммигрантов. В документах нашли отражение также сложности практической реализации положений инструкций, проистекавшие как из низкой эффективности османской административной системы, так и из специфики традиционной общественной структуры переселенцев. Тем не менее в целом не вызывает сомнения последовательное совершенствование Портой методов и механизмов поселения и социально-экономической адаптации северокавказцев на их новой родине.

Статья посвящена исследованию похоронно-поминальной обрядности карачаевцев. Согласно А. ван Геннепу, в совершении похоронных и поминальных обрядов выделяются два этапа. К первому этапу относятся обряды, отделяющие покойного от общности живых людей: обмывание тела, заворачивание в саван, прощание и вынос тела. На втором этапе совершаются обряды, направленные на включение покойного в общность умерших предков. Между этими этапами существует своеобразная лиминальная фаза, которая состоит в чтении молитвы, уберегающей душу умершего в сложный переходный период. На основе анализа имеющейся по теме литературы, а также полевого материала, собранного автором в ходе экспедиции в 2017 г., прослежены изменения в похоронно-поминальной обрядности у карачаевцев на современном этапе. Некоторые элементы, сохранившиеся до наших дней, достаточно ярко показывают влияние язычества, христианства и ислама. В советский период обрядность похоронно-поминального цикла у карачаевцев претерпела определённые изменения: покойников начали хоронить в гробах, на памятниках появились портреты усопших и т.д. Как показывают исследования, в настоящее время похоронные и поминальные обряды народа сохраняют значительное число элементов традиционной национальной культуры, но в то же время испытывают на себе сильное влияние ислама. Относясь к числу этнических традиций, похоронно-поминальная обрядность занимает важное место в системе традиционных связей. Это проявляется в практике взаимопомощи и разделении горя с семьей усопшего.

В статье на основе анализа оригинальных англоязычных терминов, использованных Дж. С. Беллом для обозначения родственных групп, а также эквивалентов этих терминов в русском и адыгских языках, рассматривается структура родовых коллективов, принятая у черноморских черкесов (убыхов) в первой половине XIX в. Приводится критика переводов соответствующих фрагментов в русскоязычных изданиях «Дневника» Белла. Кроме того, разбирается ряд аналогичных терминов в языках таких народов Северного Кавказа, как ингуши, чеченцы, осетины, народы Дагестана, а также приводятся соответствующие термины, имевшие хождение в русском языке. Ряд этих терминов сопоставляется с современным научным термином «патронимия», использующимся в отечественной традиции для обозначения патриунилинейных родственных групп. На этой основе упорядочиваются возможные межъязыковые соответствия в терминологии и указываются обозначаемые этими терминами родовые структуры, присущие социальной организации перечисленных народов Кавказа. Проведенное исследование позволило установить, что Белл для описания порядка организации черкесских братств употреблял такие оригинальные англоязычные термины, как fraternity (братство), clan (клан) и sept (септ). Делается вывод о том, что последние два термина использовались для уточнения значения термина fraternity (братство), которым автор также обозначал соприсяжный родственный союз. Отмечается, что отсутствие в современном русском языке эквивалентов терминам sept (септ) и clan (клан), ведет к использованию для их перевода слова «род», которое не является их полным эквивалентом. Неопределенность передаваемого им понятия, в свою очередь, ведет к путанице и двусмысленностям, устраняемым при употреблении указанных оригинальных терминов, использованных Беллом для описания порядков организации родственных коллективов черкесов, и имеющих хождение в современной научной традиции.

Статья посвящена рассмотрению общественно-политической ситуации на Ставрополье, сложившейся в ходе Февральской буржуазно-демократической и Октябрьской социалистической революций. Анализ событий, связанных с революционным прошлым нашей страны, представляется актуальным в связи с столетним юбилеем Октябрьской революции 1917 года. Показано формирование новых органов власти, в частности комитетов общественной безопасности, земских управ. Рассмотрен партийный состав возникших профсоюзов и советов депутатов. Выявлены причины, способствовавшие дальнейшему углублению кризиса, приведшего к установлению советской власти. Охарактеризованы особенности победы советской власти на Ставрополье. Дан анализ деятельности партии большевиков в Ставропольской губернии после октябрьских событий в столице. На примере Ставрополья показана специфика большевистских организаций в российской провинции. Основываясь на материалах регионального архива и местной прессы, автор анализирует процессы, связанные с организацией и проведением в Ставропольской губернии выборов в Учредительное собрание и роль в них политических партий. Подводятся итоги избирательной кампании на Ставрополье и в стране в целом. Отдельное внимание уделяется работе Общегубернского Народного собрания, на котором было принято постановление об организации в губернии советской власти. Особо отмечено значение центра в революционных событиях на окраине страны.

В статье рассмотрено формирование фабрично-заводской промышленности. Отмечено, что включение Дагестана в состав России приводило к появлению товаров фабрично-заводской промышленности и вытеснению некоторых изделий местного ремесленного производства. К концу XIX в. в Дагестане возникли новые отрасли промышленности: винокуренная, рыбная, текстильная, горная, консервная. Значительная роль в создании промышленных предприятий принадлежала русскому и иностранному капиталу. Дальнейшее развитие фабрично-заводская промышленность получила в начале XX в. Почти все предприятия были небольшими и технически слабо оснащенными. Однако имелись и предприятия, оборудованные по всем техническим требованиям времени. Быстрое развитие промышленности, транспортных связей в Дагестанской области с 1890‑х гг. по 1917 г. привело к значительному росту численности рабочего класса. Он формировался двумя способами: за счет притока рабочей силы из экономически развитых районов страны, а также путем вовлечения в ряды рабочих представителей местных национальностей. Был еще один источник — это отходники из Северного Ирана (преимущественно иранские азербайджанцы). Русские работали в основном в промышленном производстве. В большинстве они являлись квалифицированными рабочими. Процент квалифицированных рабочих среди местных национальностей был невелик, он составлял примерно 15‑20 % от общего числа постоянных рабочих. Значительная часть из них была занята на предприятиях фруктово-консервной, кожевенной и оружейной промышленности, где традиционно преимущественно работали коренные дагестанцы. Кроме постоянных в Дагестане ежегодно трудились еще десятки тысяч временных рабочих — дагестанские, русские и иранские крестьяне, выполнявшие сезонные работы.