Духовная ситуация на протяжении многих веков на Северном Кавказе была неоднородной и часто изменчивой.

Местное население Чечни и Ингушетии вплоть до конца XVII — начала XVIII вв. придерживалось древних языческих верований. Памятники материальной культуры, сохранившиеся на территории нынешних Чечни и Ингушетии и изученные отечественными учеными, а также письменные источники и предания чеченцев и ингушей свидетельствуют о том, что к XVII в. ислам стал господствующей религией среди вайнахов, но проникать в этот регион он стал значительно раньше.

В народе считается, что окончательное утверждение ислама в Чечне произошло при Берсе Курачалинском (нач. XVII в.), которого называли имамом и святым шейхом.

В Ингушетии ислам утвердился под влиянием учения Кунта-Хаджи в третьей четверти XIX столетия. Ислам сыграл объединяющую роль для многочисленных народов Северного Кавказа. Он распространился в форме шейхизма, то есть культа святых шейхов, а затем и суфизма. Шейхизм стал первой формой, в которой ислам утвердился в Чечне и Ингушетии. Святой шейх воспринимался верующими как покровитель и заступник, ответственный за веру и нравственный облик своих мюридов. К началу XIX века в Чечне на базе шейхизма распространяется суфизм, а затем оформляется движение мюридизма.

В начале XIX в. на Северном Кавказе появилось местное ответвление тариката «накшбандийа». В 30 40 х гг. XIX в. из «накшбандийи» вырос мюридизм и распространился на значительной территории Чечни и Дагестана.

С 1834 г. дальнейшая история движения мюридизма связана с именем Шамиля. В настоящее время тарикат «накшбандийа» сохранился в виде его местных ответвлений (араб. вирдов). Известны вирды Ташав-хаджи, Солса-хаджи, Юсуп-хаджи, Ибрагим-хаджи, Ахмад-Дукъ-хаджи, шейха Дени, шейха Абдул Азиза (Докку), шейха Бауддина (Бахьал) и Сугаип-муллы (ХIайба) и др.

В 50 60 х гг. XIX в. зародилось местное ответвление тариката «кадирийа» — нового тариката для Северного Кавказа. Основателем ответвления этого тариката считается шейх Кунта-Хаджи Киши из с. Илисхан-юрт в Чечне, спасший чеченский народ от невероятных бед. Во второй половине 50 х годов XIX в., когда значительная часть Чечни была под контролем царских войск, а имамат Шамиля доживал последние месяцы, чеченец Кунта-хаджи Киши по возвращении на родину из паломничества в Мекку, выступил с проповедью нового для земляков суфизма кадиритского направления и основал новый тарикат «зикристов». «Зикристами» кадиритов называют потому, что в основе их молитвенной деятельности лежит «зикр» (множество раз упоминание имени Аллаха. Подробно см. ниже).

Деятельность нового братства была на какое то время пресечена Шамилем, который обвинил главу братства в пропаганде против имамата. Идеология зикризма противоречила идеологии газавата Шамиля, требующей продолжения бессмысленной борьбы с царской империей. В 1861 г. после падения имамата Кунта-Хаджи попытался возродить имамат на основе движения «зикристов», фанатически ему преданных. За это зимой 1864 г. с ведома царя Александра II он был арестован царской администрацией и выслан в Новгородскую губернию. В тюрьме г. Устюжено ему пришлось испытать судьбу уголовника, в то время как Шамиль, породивший газават, стал почетным гостем российского царя.

Братство Кунта-Хаджи стало самым многочисленным на Северном Кавказе.По данным личных архивов семьи Шамаевых, проживающих в пос. Гикало (Чечня), приверженцами братства Кунта-Хаджи являются около 65 % чеченцев (из материалов П. Адуевой), а в Республике Ингушетия эта цифра по нашему мнению, составляет 70 %.256

Мюриды Кунта-Хаджи в каком то смысле, являются не просто приверженцами одного братства, но представляют собой некое этно-конфессиональное единство со своими ценностными ориентациями. От других их существенно отличает тот факт, что они, будучи суннитами, придерживаются одной важной шиитской концепции, то есть своего устаза Кунта-Хаджи они не считают умершим. С ним связаны мессианские ожидания верующих. Как шииты ждут своего Махди и не допускают мысли о том, что он умер, так и последователи Кунта-Хаджи верят в то, что он ушел, чтобы прийти и спасти своих последователей от притеснений и несправедливостей этого мира. Вера в учителя, живого, готового прийти на помощь в любую минуту, делает их отчаянными и самоотверженными, духово крепкими и уверенными в своих силах. Кунта-Хаджи, считают они, стал невидимым, скрытыми вернется в определенное время.

Авторитет Кунта-Хаджи до сих пор очень высок на Севером Кавказе. Мюриды Кунта-Хаджи привстают или встают в полный рост, когда упоминается его имя. В то же время его имя предпочитают не упоминать, а заменяют его иносказаниями.

Его учение распространилось в Чечне и Дагестане, а с конца XIX в. — в Ингушетии, в Пригородном районе Северной Осетии и Ахметском районе Грузии. Среди его последователей есть даже немцы, живущие в Чечне.

Главное в проповедях Кунта-Хаджи — принцип ненасилия. Российский исследователь К. П. Борусевич отмечал, в частности, «смиренность, набожность и незлобивость характера кунта-хаджинца. Они не употребляют табака и алкоголя, уклоняются от ссор и конфликтов, вместо оружия используют палку».

Поскольку мюриды не признают смерти своего устаза, объектом поклонения кунта-хаджинцы избрали могилу его матери. Хеди — мать великого учителя похоронена в с. Хаджи-аул Веденского района ЧР. Основателем этого села был сам Кунта-Хаджи. При советской власти село было переименовано в Первомайское. Мюриды Кунта-Хаджи постоянно посещают ее мавзолей и почитают ее как Деву Марию в христианском мире. Есть много духовных песен «назмов», посвященных ей.

Философские аспекты этих песен заслуживают особого интереса, например, тема извечности (до сотворения мира) существования души Кунта-хаджи, тема его старшинства по рождению в отношении собственной матери. Среди мюридов считается, что дух Кунта-Хаджи был прислан в мир задолго до его физического рождения. И дух его пребывает в вечной жизни, до конца этого мира и приходит на помощь по зову богобоязненного мюрида. Мавзолей Хеди, как и дом Кунта-Хаджи реставрированы в последнее время по указанию Главы Чеченской Республики, Героя России Р. А. Кадырова.

В настоящее время существуют различные ответвления братства кадиритов Кунта-Хаджи, такие как братство Баммат-Гирея-хаджи, а позднее братство Али Митаева — сына Баммат Гирея-хаджи, братство Чим-мирзы, братство Вис-хаджи, братство Батал-хаджи, братство Мани-хаджи и т.д.

За время советской власти суфизм на Северном Кавказе претерпел много изменений. Несмотря на поддержку, которую шейхи оказали большевикам, кавказским суфиям не удалось избежать общей судьбы религиозных деятелей: шейхов и их последователей начали сажать и расстреливать; тарикаты лишились не только собственности, но и самой возможности существовать открыто. Возможность действовать легально появилась только в последние постперестроечные годы.

Братство Кунта-Хаджи знаменито ритуалом отправления коллективных зикров, тихого и громкого. Громкий общий зикр начинается с прославления Аллаха и Пророка. Сначала, члены братства могут при этом и сидеть, и стоять, однако, когда постепенно убыстряется темп молитвы, все встают. Самые молодые и здоровые переходят к круговой пляске, а те, кто постарше и слабее, встают отдельно по углам помещения и исполняют духовные гимны — «назмы», поддерживая тем самым круговую пляску. При исполнении тихого зикра суфий может сидеть один и тихим голосом читать определенные суры Корана и различные формулы зикра.

В период депортации дело Кунта-Хаджи и его преемников по тарикату продолжал шейх Хамад Газиев (1924 1970 гг.).

В Казахстане и в Киргизии, в условиях концлагерного режима шейх Хамад появлялся в каждом уголке, везде, где жили выселенные чеченцы. Его проповеди были всегда короткими, но емкими по смыслу. Каждый слушающий находил в них ответы на свои выстраданные вопросы. Таким образом, выполняя функции миссионера, шейх Хамад возрождал ислам и суфийские тарикаты среди чеченцев, оказавшихся на чужбине, как в период депортации, так и после возвращения вайнахов на Родину.

История суфизма всегда находилась в центре внимания отечественных и зарубежных исследователей. Однако суфизм на Севером Кавказе изучен гораздо меньше, чем например суфизм в Иране и других странах мусульманского мира.

Определенные трудности отечественного суфиеведения связаны с утратой кавказоведения как необходимой составляющей востоковедения и видимо, далеко не случайно к сегодняшнему дню сложилось положение, при котором востоковедные центры обеих столиц России не располагают кавказоведением в необходимом объеме и на необходимом уровне.

Необходима кропотливая профессиональная работа по введению в научный оборот практически неисследованного рукописного наследия Чечни, в которое входят и исторические произведения, и поэтические сочинения. Чеченский суфизм дает почти неисследованный материал — «назмы». Огромный фольклорный материал, собранный в советское время по преимуществу в целях антирелигиозной пропаганды, практически не рассматривался с научной культурологической точки зрения. Необходима также организация планомерных полевых исследований, в частности, для фиксации произведений устной традиции, как прошлого, так и настоящего времени.

Тарикаты сегодня на Северном Кавказе и, особенно в Чечне и Ингушетии, — реальность, без учета которой едва ли возможна верная ориентация в выработке социальной и экономической политики, в стабилизации этно-конфессиональных отношений.

В свете последних событий на Кавказе и во всем исламском мире учение Кунта-Хаджи Кишиева — этого Великого гуманиста, эвлия, обретает особую актуальность.

---

Источник:


Об авторе: