Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Иранский компонент в этногенезе Южного Кавказа» № 10-01-00554а/Ос

     Грузинская литература относится к числу развитых литератур мира.
     На грузинском языке существует довольно богатый фольклор, представлены все основные фольклорные жанры. Эпос занимает одно из ведущих мест. Некоторые из эпических произведений грузин зародились в доклассовом обществе, и дошли до нас в разнообразных вариантах. Из многочисленных произведений грузинского эпоса особый интерес представляет сказание об Амирани. Оно записано в многочисленных вариантах в разных уголках Грузии. Сказание об Амирани во многом схоже с мифом о Прометее и по всей вероятности имеет колхидские корни, где этот сюжет весьма развит и композиционно более совершенен.
     Большой интерес может представить также эпический цикл – «Этериани», «Тариелиани» и «Ростомиани», в которых также заметно влияние фольклора соседних народов. Грузинские ученые, как правило, лишь вскользь упоминают о фольклорных заимствованиях.
     До принятия христианства грузинскими племенами, т.е. до 4 века, письменной литературы на грузинском языке не существовало. Принятие христианства грузинскими племенами в 4 в. оказало большое влияние на развитие грузинской культуры, связанной преимущественно с Византией. Древнейшим памятником письменности на грузинском языке является мозаичная надпись 5-го века, найденная близ Иерусалима.
     Принятие христианства объективно способствовало возникновению церковно-религиозной литературы на грузинском языке, которая сохраняла господствующее положение до конца 11 века. Образцы религиозной литературы написанные на грузинском языке с 5 по 11 век большей частью относятся к агиографическому жанру и, как правило., не увязаны с грузинской действительностью.
     Произведения подобного рода создавали в тот период и другие народы, принявшие христианство и находившиеся под сильным религиозным и политическим влиянием Византии. Например, богатая религиозная литература имеется на армянском языке, которая начала создаваться с начала 4 века (Корюн, Егише, Хоренаци и др.). Еще более богатые литературные традиции имели тогда такие языки, как арамейский, коптский, эфиопский и др., где также традиционно господствовал агиографический жанр («Жития святых»).
     В 11-12 вв. распространяется философско-теологическая литература, развитию которой, способствовали грузинские литературные колонии-школы на Афоне (Греция), в Антиохии и Иерусалиме.
     В 12 веке значение церковно-религиозной литературы существенно уменьшилось и начался классический период развития древнегрузинской литературы. Появились богатырско-фантастические рассказы «Амиран-дареджаниани». В 12 веке составлены так называемый первый грузинский роман «Висрамиани» и хвалебные поэмы «Абдул-Мессия» и «Тамариани».
     Самым крупным памятником грузинской литературы, и вообще грузинской культуры той эпохи считается поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».
     С конца 12 века по 16 век в грузинской литературе наблюдается глубокий кризис и лишь в конце 16 века наблюдается возрождение грузинской литературы. Появляются произведения на грузинском языке, где велико влияние восточных литератур.
     Грузинские ученые-литературоведы, критики в особо восторженных тонах характеризуют средневековый период развития грузинской литературы.
     Следует, однако, критически подходить к оценкам грузинских ученых-литературоведов. Если литература предыдущего периода (исключительно религиозная) развивалась под всеохватывающим влиянием византийско-греческой, то в литературе 11-13 вв. налицо мощное влияние персидской и отчасти арабской литератур. 11-13 вв. характеризуется изменением политических ориентиров Грузии, что немедленно нашло свое отражение в литературе.
     Хвалебные поэмы «Абдул-Мессия» Шавтели и «Тамариани» Чахрухадзе по существу являются касыдами (панегирик).
     Жанр касыды возник в арабской литературе еще в доисламский период. Позднее он распространился главным образом в придворной поэзии на Среднем и Ближнем Востоке и достиг высшего уровня совершенства в персидской литературе.
     По своим жанровым особенностям две грузинские панегирики–касыды, кроме языка, мало чем отличаются от множества персидских, которые создавались начиная с 9 века (Рудаки).
     Другим выдающимся произведением грузинской литературы 12 века считается первый грузинский роман «Висрамиани». Однако полностью назвать этот роман грузинским нет достаточных оснований. Это всего лишь художественный прозаический перевод поэмы «Вис и Рамин», написанной Фахриддином Гургани в 1048 году.
     Грузинские ученые весьма восторженно отзываются о грузинской версии поэмы, называя ее, с одной стороны, вершиной искусства перевода, с другой – оригинальным высокохудожественным произведением. Вот что в частности пишут А.А. Гвахария и М.А. Тодуа: «В истории всемирной средневековой литературы нет другого примера столь точного и в то же время художественного прозаического переложения поэтического произведения с одного языка на другой». [Висрамиани, 1989, с. 3].
     Некоторые деятели грузинской культуры в 19 в. (И. Чавчавадзе, А. Сараджишвили) даже пытались обосновать оригинальность этого произведения, хотя и были знакомы с текстом Гургани, опубликованном ранее. По поводу героико-фантастической повести «Амиран-Дареджаниани» выдающийся знаток древнегрузинской литературы Н.Я. Марр писал: «После всего сказанного нет никакой возможности сомневаться в тенденциозности романа: ясно также, что дело имеем с персидской национальной тенденцией. Причем же здесь грузины? Не причем: во всем памятнике нет ни слова о грузинской народности, ни одной черточки из грузинского быта. Могут ли существовать два мнения о происхождении романа, раз установлено его персидская национальная тенденция? По-нашему, нет. Занимающий нас роман происхождения персидского; исключительно в персидской литературе и следует искать его оригинал». [Марр Н., 1895, с. 363].
     Наиболее совершенным памятником грузинской культуры средневековой эпохи считается поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». В отличие от других произведений средневековой грузинской литературы, эта поэма свободна от мистики, догматики, схоластики и религиозного фанатизма.
     По заявлению грузинских ученых-литературоведов, Руставели «опередил великих поэтов и мыслителей европейского возрождения и стал первым (!) знаменосцем гуманизма, певцом возвышенных чувств любви и дружбы, мужества и отваги». Поэму «Витязь в тигровой шкуре» они считают одним из шедевров мировой литературы, оказавшим воздействие на последующее развитие не только грузинской, но и мировой литературы.
     Поэтические достоинства поэмы Руставели высоки и она весьма популярна у грузин. Однако лукавят те ученые, которые настаивают на самобытности творения Руставели. Еще в 1917 году Н.Я. Марр писал, что Ш. Руставели взял за основу своей поэмы персидскую повесть, которая до этого в грузинской прозаической форме долго ходила по рукам. По его мнению, необнаружение персидского оригинала поэмы не может служить аргументом против персидского происхождения «Витязя в тигровой шкуре» – «этого предмета лирических излияний многочисленных, малопонимающих его поклонников». [Марр Н., 1917, сс. 415-446, 475-506].
     Ю.Н. Марр даже выдвинул предположения, что прототипом поэмы Ш. Руставели может быть одна из малоизвестных поэм персидского поэта Унсури. Он призывал внимательно пересмотреть рукописный фонд Унсури, чтобы найти более убедительные доказательства. [Марр Ю., 1935, с. 613-621]
     В книге «Вопросы Вепхисткаосани и Висрамиани» Н.Я. Марр пишет: «У величайшего грузинского поэта Шота из Рустави нет ни слова о Грузии, о природе родного края, о переживаниях своих земляков в родных общественных и материальных условиях: страны и люди, о которых он говорит, географические и этнические термины, которыми он пользуется, все зарубежные». [Марр Н., 1966, с. 14-15].
     Грузинские ученые принципиально игнорируют этот факт и утверждают обратное. Вот, что в частности пишет проф. А.Г. Барамидзе: «Н.Я. Марр очень многое сделал в обосновании самобытности и оригинальности идейного содержания «Витязя в тигровой шкуре»…
     Без сомнения, талант Ш. Руставели высок. Он умело распорядился лексическими богатствами грузинского языка и создал бессмертную поэму, до сих пор весьма популярную у грузин. Однако от эпитетов в превосходной степени типа «непревзойденность» или «неподражаемость» следует воздерживаться. Разумеется, поэма «Витязь в тигровой шкуре» не могла оказать влияние и на развитие мировой литературы. Даже во много крат более богатая персидская литература, под влиянием которой развилась и светская грузинская, редко удостаивается таких громких эпитетов.
     Ш. Руставели в своем творчестве воспроизвел содержание и мотивы произведений, созданных другими, в данном случае творившими на персидском языке, народами. Эта форма была широко распространена в литературе народов Средней Азии, Ирана и Передней Азии в средние века. Кстати, Ш. Руставели и сам не скрывает первоисточник своей поэмы:
     «Это повесть из Ирана, занесенная давно,
     По рукам людей катилась, как жемчужное зерно.
     Спеть ее грузинским складом было мне лишь суждено
     Ради той, из-за которой сердце горестью полно».
      [Руставели, 1966, с. 9].
     Грузинские литературоведы и критики прилагали немалые усилия, чтобы сначала не допустить до рядового читателя информацию о значительном византийском, потом иранском влиянии на возникновение и развитие грузинской литературы. Называя поэму «Витязь в тигровой шкуре» чудом, феноменом, небывалым явлением в мировой литературе, «который мог сотворить только талантливый грузинский народ», они умалчивают об использовании его автором персидских литературных традиций.
     Грузинские ученые, приложившие огромные усилия в популяризации грузинской литературы в России и СССР, всячески старались скрыть факты, которые противоречили их целям и задачам. В подтверждение этих слов приведем отрывок из письма грузинского ученого И.В. Мегрелидзе Софье Михайловне Марр – супруге Ю.Н. Марра (сын Н.Я. Марра): «Вас прошу не допускать к архиву Ю.Н. посторонних без присутствия Володи Путуридзе. Мы знаем, как некоторые «ученики» злоупотребляют доверием близких ушедшего автора. Берите пример с вашей, во всем предусмотрительной свекрови – Александры Алексеевны, которая без моего или В. Миханковой присутствия, никому не дает даже взглянуть ни в одну рукопись покойного супруга».
     Далее И.В. Мегрелидзе пишет: «У нас отдельные лица подняли шумиху, мол, Н. Марр – отец очень старался и хотел доказать, что сюжет поэмы Руставели персидского происхождения, но ничего у него не вышло, а теперь сын – Ю. Марр старается подтвердить это мнение отца!..».
     По утверждению И.В. Мегрелидзе иранцы перевели на персидский поэму Руставели, следовательно, они и использовали грузинский первоисточник, а не наоборот.
     В последние десятилетия грузинские ученые особенно упорно отрицают значимость влияния на грузинскую литературу со стороны других литератур.
     Однако и за пределами Грузии находились ученые, которые пытались доказать самобытность поэмы «Витязя в тигровой шкуре». К их чмслу относится и крупнейший ученый-иранист 20 века В.И. Абаев. [Абаев, 1990, с. 417]. Он считает, что в основе поэмы лежат распространенные на Кавказе народные сюжеты, включающие следующие элементы:
     1. похищение возлюбленной героя;
     2. тщетные попытки разыскать и вернуть ее;
     3. аскетическое отшельничество и перевоплощение в звериный образ – как путь к обретению высшей силы и достижению цели.
     4. успешная борьба героя – барса и его друзей с каджами и освобождение красавицы.
     Первые два элемента встречаются в мировом фольклоре весьма часто и не могут служить доказательством самобытности поэмы. Что касается двух других элементов, то полные их аналогии мы находим в персидской поэмы «Шахнаме» и в нартовском эпосе северокавказских народов.
     В нартовском эпосе с целью перевоплощения герой облачается в шкуру волка, быка, кабана. Однако нартовский эпос фрагментарно бытует лишь у части грузин-горцев и основной массе грузин он не известен.
     Образ героя в звериной шкуре мы находим и в персидской поэме «Шахнаме». Эпитетом Рустама является слово «палангинапуш», что в переводе на грузинский звучит как «вепхисткаосани», т.е. «одетый в барсовую шкуру». Однако из содержания поэмы неясно, почему Рустам облачается в звериную шкуру, в чем ее сила? Неясен этот мотив и в поэме Руставели. В нартах же дается довольно ясное разъяснение магической силы шкуры.
     Утверждение о том, что и Фирдоуси и Руставели независимо использовали древний мотив героя в звериной шкуре, представляется неубедительным. Корни мотива перевоплощенного в звериный образ героя следует искать в древнеиранской мифологии и смысл этого перевоплощения донес до нас нартовский эпос.
     Следующий довод В.И. Абаева о самобытности происхождения поэмы Руставели касается описания в ней демонического племени каджей. В.И. Абаев утверждает, что корни сюжетного узла о каджах ведут к грузинским народным верованиям и никак не могли быть заимствованы из персидского. Однако, в персидской литературе встречается немало сходных сюжетов. В частности, в «Шахнаме» мазанские дэвы, против которых яростно борется Рустам, ведут себя почти так же, как и каджи в поэме Руставели.
     Поэма «Витязь в тигровой шкуре» является типичным сладкоречивым произведением восточного стиля, каких в персидской литературе большое количество. Она явно создана под значительным влиянием персидских сюжетов и в ней нет ни слова о Грузии.
     Уже в древней летописи «Картлис Цховреба» мы находим указание на грузинские варианты ряда сюжетов «Шахнаме». Поэма читалась в подлиннике и в обработках литературных кругах при дворах грузинских царей (Давида Строителя, Тамары) и феодалов. О популярности иранского эпоса говорит обилие имен этого эпоса, ставших грузинскими (Ростоми, Зураби, Придони и др.). [Стариков, 1957, с. 587].
     Выводы следующие:
     а) грузинская литература возникла в 5 веке и до 12 века существовала исключительно как агиографическая или религиозно-теологическая, велико византийское влияние, самобытные и оригинальные грузинские сюжеты почти отсутствуют;
     б) в 12-13 вв. возникает ряд светских произведений, велико влияние персидской литературы, самобытность и оригинальность в произведениях отсутствуют или наблюдаются частично;
     в) 13-16 вв. литературные произведения на грузинском языке почти не создаются;
     г) 17 век – возрождение грузинской литературы. Налицо сильнейшее влияние персидской литературы, оригинальность и самобытность отсутствуют;
     д) конец 18 – начало 19 века – новая эра в историческом развитии Грузии, господство романтизма в грузинской литературе, в отличие от предыдущих, этот этап можно назвать истинно грузинским во всех отношениях.
     
     Литература
     
     1. Абаев, 1990: Абаев В.И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ, 1990.
     2. Бертельс, 1960: Бертельс Е.Э. История персидско-таджикская литературы. М., 1960.
     3. Висрамиани, 1989: Висрамиани. Вис и Рамин. Тбилиси «Мерани», 1989.
     4. Вопросы, 1958: Вопросы изучения эпоса народов СССР. М., 1958.
     5. Конрад, 1966: Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1966.
     6. Марр Н., 1895: Марр Н.Я. Персидская национальная тенденция в грузинском романе «Амирандареджаниани». ЖМНП, 1895.
     7. Марр Н., 1917: Марр Н.Я. Грузинская поэма «Витязь в барсовой шкуре» Шота из Рустава и новая культурно-историческая проблема. ИАН, 1917.
     8. Марр Н., 1966: Марр Н.Я. Вопросы Вепхисткаосани и Висрамиани. Тбилиси, 1966.
     9. Марр Н., 1935: 65 лет академику Н.Я. Марру. Изд-во АН СССР. М., - Л., 1935.
     10. Марр Ю., 1980: Марр Ю.Н., Мегрелидзе И.В., Гайкин К.И. Переписка по вопросам иранистики и грузиноведения. Тбилиси, 1980.
     11. Руставели, 1966: Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Тбилиси, 1966.
     12. Русуданиани, 1988: Русуданиани. М., 1988.
     13. Стариков, 1957: Стариков А.А. Фирдоуси и его поэма Шахнаме. Т.1. М., 1957.


Вопросы литературы и фольклора. Сборник научных статей. Выпуск IV. Владикавказ 2010