Территориальные споры как угроза национальной безопасности
15 декабря 2014. Разместил: admin
А. В. Бязров
соискатель кафедры новой, новейшей истории и исторической политологии СОГУ
соискатель кафедры новой, новейшей истории и исторической политологии СОГУ
Советский период отечественной истории, как известно, ознаменовался подъемом национального (этнического) самосознания народов. Отсюда и стремление союзных республик, образованных по национальному принципу к государственности, самоопределению. Данные процессы были вызваны определенными историческими предпосылками и по сути были закономерны. Таким образом, в результате распада СССР на карте мира появились новые государства, образовавшие союз, именуемый Содружеством Независимых Государств (СНГ). Данное явление, выражаясь образно, можно назвать формой цивилизованного «развода».Кроме того, были образованы новые республики на территории Российской Федерации (Ингушетия, Чечня), что также было вызвано стремлением народов к суверенитету, государственности.
Не углубляясь в этот противоречивый процесс, в котором откровенно игнорировались исторические, национальные, культурные особенности территорий и проживающих на этих территориях народов, следует подчеркнуть, что отделившись, независимые государства, а также республики в составе Российской Федерации стали наследниками тех территорий и границ, которыми обладали, будучи в составе единого государства – СССР.
Конечно, бурный рост национального самосознания народов, как справедливо замечают историки и политологи, не является причиной территориальных споров и межнациональных конфликтов. Тем не менее данное обстоятельство было одним из условий, способствовавших развитию и эскалации конфликтов между некоторыми субъектами РФ, в частности, ингушами и осетинами, который произошел в 1992 году.
Причины и корни этого конфликта уходят в прошлое, историю нашей страны. Они связаны с беспрецедентными решениями ЦК КПСС в 1943-44 годах: депортацией целых народов из мест коренного проживания, объявлении этих народов (кабардинцев, балкарцев, чеченцев, ингушей, калмыков и др.) «народами-предателями». Вместе с тем, покинутые территории также принудительно заселялись другими народами (например, аварцами, лакцами, осетинами). Миллионы поломанных жизней, искалеченных судеб. И как следствие, обостренное чувство обиды и несправедливости к власти у пострадавших народов, которое передавалось из поколения в поколение и сохраняется, как мне кажется, по сей день.
В итоге, Северо-Осетинской АССР перешел Пригородный район, с которым уже долгое время связаны территориальные претензии ингушей к осетинам.
В 1957 году была дана негативная политическая оценка решению ЦК КПСС и репрессированным народам была предоставлена возможность вернуться на свою историческую родину.
Однако, что касается ингушского народа, важно упомянуть о том, что взамен Пригородного района Чечено-Ингушской АССР была передана часть Ставропольского края - три района: Шелковской, Наурский и Каргалинский,. В результате, был возмещен территориальный ущерб: вместо одного района ЧИАССР было передано три района. Да и неправильным будет со стороны пострадавших винить в своих проблемах другие народы, которых также вынудили переселиться на покинутые территории.
Так называемые «лидеры» ингушской нации долгое время создавали образ врага в лице осетин, искажая историю и факты, призывали к насильственному захвату земли. И не только Пригородного района Северо-Осетинской АССР, но и правобережной части города Владикавказ.
Напомним, 9-10 сентября 1989 года в Грозном во дворце Культуры и техники имени В. И. Ленина состоялся второй съезд ингушского народа, придавший важное историческое значение судьбе ингушского народа, оказавший определенное влияние на соседние с ингушами народы, в первую очередь на осетин. Спор из-за Пригородного района Северной Осетии стал серьезной помехой в установлении добрососедских отношений между осетинами и ингушами. Претензии ингушей не ограничивались только Пригородным районом. Желая создать свою, отдельную от чеченцев национальную государственность,- они видели своей столицей правобережную часть города Владикавказ
Начало 90-х годов 20 века – период социальных потрясений. Сложная социальная, экономическая обстановка, высокий уровень безработицы в стране – стали достаточным условием для недовольства народа и взрыва преступности. Этим драматичным периодом в истории страны не преминули воспользоваться так называемые «лидеры» нации Ингушетии, создавшие и придумавшие себе врага в лице осетин. Тревожное развитие событий в 1991-1992 годах было вызвано крайне конфронтационной позицией лидеров различных общественных движений, развязавших кампанию за пересмотр границ, создававших у народа Ингушетии иллюзию о том, что такой передел возможен. То, что это привело к трагическим последствиям для граждан Северной Осетии, в том числе ингушей всем известно. И по сей день многие политики делают акцент на установлении границ между Республикой Северная Осетия-Алания и Республикой Ингушетия, доказывая их отсутствие. Действительно границы Республики Ингушетия до сих пор не установлены, в то время как границы Республики Северная Осетия-Алания, четко установлены в 1957 году соответствующими указами Президиума Верховного Совета РСФСР. В 1992 году на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР республики образовались Чеченская Республика и Республика Ингушетия. Совершенно очевидно, что совокупная территория Чечни и Ингушетии не может быть больше территории бывшей ЧИАССР в границах 1992 года. Так же очевидно, что границы Чеченской Республики на севере и востоке совпадают с границами ЧИАССР, что, безусловно, касается и западных границ Республики Ингушетия.
Сегодня мы являемся свидетелями усилий, которые предпринимают федеральные власти, а также власти на местах для стабилизации обстановки в регионе, решения социальных и бытовых проблем. Возвращаются в родные места вынужденные переселенцы, выплачиваются компенсации, активно идет строительство города Грозный, других населенных пунктов. Выполнение вышеуказанных задач способствует предупреждению негативных тенденций, которые имели место быть. Речь идет об угрозе терроризма и сепаратизма, являющихся угрозой национальной безопасности страны. Территориальные споры по поводу Пригородного района РСО-Алания, а также спор между ингушами и чеченцами по поводу Сунженского района накаляют ситуацию в регионе, являются благоприятной почвой для указанных тенденций.
Надо признать, обостряют конфликт средства массовой информации. В этой связи хотелось бы отметить деятельность не только местных СМИ но, и центральных, которые, не зная сути вопроса либо преднамеренно искажая факты, накаляли и без того сложную ситуацию вокруг конфликта. Обостряла конфликт деятельность некоторых средств массовой информации и пропаганды. Отметим, что многие из них плохо знают подробности этой проблемы. Заметка в «Комсомольской правде» «Ингуши остаются в России» рассказывает о третьем съезде ингушского народа, завершившегося 3 июля 1993 года в г. Назрань (Ингушетия). «Декларация о необходимости создания Ингушской республики,- пишет газета,- со столицей в правобережной части Владикавказа принята на третьем съезде ингушского народа в Назрани». При этом газета не упоминала о том, что это необоснованная претензия к соседней республике, ее столице. Существуют и другие подобные примеры. Это касается некоторых политологов. Так, например, вырванные из контекста осетино-ингушского конфликта 1992 года, оценки А. В. Тишкова. По мнению Тишкова, осетино-ингушский конфликт «представлял собой по форме «этническую чистку» - а именно изгнание представителей ингушского меньшинства с территории Северной Осетии»1. При этом умалчивается о причинах этого явления, о том, почему в столь многонациональной республике как Северная Осетия, где мирно сосуществуют самые различные народы и конфессии, это стало возможно. Подобные односторонние оценки рассматриваемой проблемы вызывают сомнения в компетентности этих лиц.
Обращают на себя внимание, заявления некоторых высокопоставленных чиновников, должностных лиц, в том числе Президента Республики Ингушетия Мурата Зязикова. Так в интервью одной солидной газете М. Зязиков задает вопрос:«…кому должна принадлежать территория Пригородного района Осетии? – И сам же отвечает. -Если взять историю, то этот район, а также Владикавказ были исконно ингушскими землями, которые в Советское время по распоряжению свыше, с нарушением всех прав были отданы соседям».2 О какой истории идет речь неясно. И потом, президент республики, на наш взгляд, должен аппелировать в первую очередь не к истории, а закону.
В чем заключается опасность подобных заявлений? Как показал опыт 1992 года, подобные высказывания со стороны руководства республики воспринимается народом, как призыв к тому, чтобы он отстоял свои интересы в этом вопросе. Подобные слова служат оправданием и находят поддержку в некоторых слоях общества этнорелигиозной преступности, сепаратизму. Невозможно решить в правовом поле проблему присоединения Пригородного района к Ингушетии, а говоря точнее, у республики Ингушетия не имеется правовых оснований для претензий на вышеуказанную территорию. В связи с этим, речи должностных лиц, лидеров общественных движений только будоражат народ, создают ощущение в несправедливости нынешнего положения дел, что чревато вышеупомянутыми негативными явлениями.
Различные общественные движения Ингушетии во главе с их лидерами создали иллюзию среди народа о правомерности территориальных претензий к Республике Северная Осетия-Алания.
В Основном законе Российской Федерации четко определен механизм изменения границ субъектов федерации. Согласно Конституции РФ изменение административных границ субъектов федерации должно осуществляться на основании соглашений между представительными органами субъектов федерации, волеизъявления народа путем проведения референдума. При этом изменение границ между субъектами Российской Федерации не может затрагивать основы конституционного строя, государственную целостность Российской Федерации, нарушать права и свободы человека и гражданина, интересы других субъектов Российской Федерации, Российской Федерации в целом и интересы других государств.3 Кроме того, определение Конституционного Суда № 365 поясняет, что недопустимо решение территориальные вопросов, изменение границ между субъектами Российской Федерации в одностороннем порядке.4
Не для кого не секрет, что беспрецедентный чудовищный теракт в г. Беслан в сентябре 2004 года, аналогов которому история не знает, имел своей целью столкнуть два народа, тем самым дестабилизировать обстановку в регионе. В связи с этим весьма интересны рассуждения журналиста Владимира Воронова: «…захвативший школу отряд пришел из Ингушетии… В Ингушетии действительно существует достаточно мощное террористическое подполье, действующее если не под контролем чеченского, то уж точно в кооперации с ним. Подполье это уже не чисто национальное – ингуши-боевики могут участвовать в акциях не только у себя дома или в Чечне, но и, к примеру, в Кабардино-Балкарии или Дагестане. Равно как и наоборот. Однако интернациональность эта не столь всеобъемлюща, как, скажем, красного словца ради утверждают силовики или как того хотелось бы режиссерам терактов».5 Боевики успешны, лишь пока у них есть поддержка населения: можно у кого-то остановится, передохнуть, подлечить раны, просто подкормиться и привести себя в божеский вид. Опять же без помощи населения не будет информации. Не забудем и кадровую подпитку: она оттуда же идет, из среды местных жителей. А местные в свою очередь, помогут не каким-то чужакам из Чечни или пришельцам-наемникам – только своим.
Чеченские боевики стали использовать ингушскую территорию для маневра своих сил. К примеру, в сентябре 2002 г. отряд Гелаева совершил рейд к полигону 58-й армии «Тарское» (с. Тарское – часть Пригородного района), а после боестолкновения ускользнет через Ингушетию, где возле села Галашки отряд примет бой и прорвется из окружения, сбив попутно боевой вертолет Ми-24. Это уже походило на втягивание республики в войну. Видимо, именно 2002-2003 гг. стали переломными: новый глава республики сменивший Аушева, не смог взять в свои руки реальные бразды правления, оставшись для значительной части населения чужаком, поставленным Москвой. Власть без авторитета, опиравшаяся лишь на федеральные структуры, не в состоянии сдержать процесс «чеченизации». «При Зязикове стало явью то, что казалось практически невозможным при Аушеве: волна терроризма захлестнула республику, местных чиновников и милиционеров стали взрывать и отстреливать, в ингушских поселках появилось террористическое подполье, а в лесах стали плодиться базы. И уже невозможно понять, кто и во имя чего тут стреляет и взрывает».6
На самом деле, столь высокая непопулярность среди народа президента Ингушетии во многом связана с тем, что Зязиков до сих пор не решил проблему присоединения Пригородного района. Между тем прежние руководители республики выражали уверенность, в том, что такое развитие событий будет закономерным и справедливым итогом реабилитации народа. Как видно власти республики наступили на собственные грабли. Так же очевидно, что действия ингушских террористов имеют свою подоплеку, а именно, связаны с осетино-ингушским конфликтом.
«…Почему для своей кровавой «операции» террористы выбрали именно Северную Осетию? – Задает вопрос Наталья Ратиани. – Возможно потому, что эта территория оставалась островом стабильности в этом регионе».7 Действительно, Северная Осетия на протяжении многих лет была и остается проводником политики России на Северном Кавказе. В многонациональной республике не находят поддержки радикальные религиозные и националистические идеи.
«…Нынешние события доказали, что конфликт 1992 г. между Северной Осетией и Ингушетией способен разгореться с новой силой. Тем более, в отношении конфликта в Осетии Южной это уже произошло. Напомним о пока стабильном конфликте в Нагорном Карабахе, где в реальности идут каждый день перестрелки между армянами и азербайджанцами, пытающимися отвоевать оккупированные Карабахом районы. Добавим сюда Кабардино-Балкарию, где недавно спецслужбы провели операцию по обезвреживанию боевиков. Карачаево-Черкесию с ее проблемами. Традиционно сложную в криминальном отношении обстановку в Дагестане».8
Отвлеченность России до теракта в Беслане на другие более яркие международные проблемы привели к тому, что обстановка на Кавказе стала выходить из-под контроля. Смыслом захвата школы в Беслане является создание непоправимых последствий для построения межнационального мира между осетинами, ингушами, чеченцами. Также подрыв ростков авторитета России на международной арене, изоляция Южной Осетии от помощи России. При этом цена вопроса сейчас столь велика, что организаторы этой жестокой акции даже не посчитались с окончательным уничтожением остатков позитива прочеченских настроений на Западе.
Фактически сейчас Россия стоит перед лицом многовекторных угроз самых разных направлений Кавказского хребта. Дело даже не в том, насколько оперативно и вовремя ей удастся сформулировать свои новые цели на Кавказе, сможет ли она аккумулировать силовой и кадровый ресурс и учесть интересы всех игроков без исключения на Кавказе, увязав их в единый узел. Определенное позитивное движение в этом направлении уже есть. События в Беслане уже вызвали массовые митинги протеста, как в Чечне, так и в Ингушетии. В Северную Осетию приехал южноосетинский президент Эдуард Кокойты, армянские влиятельные политики предложили свои посреднические услуги. Все это свидетельствует о том, что внутренне регион готова сделать последнюю попытку и остановиться на краю пропасти, не то что бы новой кавказской войны, а, по выражению Дмитрия Рогозина, «балканизации» региона. Активная позиция России как кавказской державы в урегулировании этого вопроса выглядит намного более естественной и ожидаемой, чем усилия США по примирению народов бывшей Югославии».
Значение Кавказского региона, являющегося перспективным источником высококачественной нефти, возрастает. Те, кто получит право на добычу и транспортировку ее основных потоков, получит не только политические, но и экономические выгоды.
Это и предопределяет попытки ряда нефтедобывающих стран спровоцировать дальнейшую дестабилизацию обстановки как на Северном Кавказе, так и в Закавказье. Именно этим в первую очередь, а неисламской солидарностью, можно объяснить щедрую финансовую помощь террористам со стороны ряда арабских государств. С точки зрения внешних условий истинная ценность Северного Кавказа для них заключается не в его геополитическом положении и добываемой здесь нефти, а в том, что Северный Кавказ в настоящее время является инструментом, с помощью которого можно изменить геополитическое положение России.
В то же время исламскими экстремистами взят курс на практическое осуществление программы по созданию мусульманского государства на Северном Кавказе. Все это ведет к переносу политики панисламизма на территорию России, напрямую противоречит интересам ее национальной безопасности и создает угрозу целостности государства.
Можно отметить, что международное террористическое сообщество научилось маневрировать силами и средствами, перебрасывать нелегальными каналами большие массы оружия и боевиков. Иначе как появилось бы на территории той же Чечни, Ингушетии, Дагестана эмиссары международных террористических организаций, инструкторы, проповедники и боевики из Афганистана, Пакистана, Саудовской Аравии, Турции, Албании и других стран.
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что территориальные споры обладают большим разрушительным потенциалом. Не являясь причиной терроризма и этнорелигиозной преступности, тем не менее, создают условия, способствующие указанным тенденциям.
Примечания
1 Этнополитический конфликт: пути трансформации. Настольная книга Бергхофского центра/Под ред. В. Тишкова, М. Устинова. М., 2007г. С 457
2 «Известия». 05.03.2005.
3 Конституция РФ 1993г.
4 Определение Конституционного Суда РФ №365-0. «Российская газета». 10.12 2005.
5 «Новое время», № 25. 2006.
6 См. там же.
7 «Известия». 03.09.2007.
8 См. там же
Бязров А. В. Территориальные споры как угроза национальной безопасности // Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Выпуск № 1 / Под ред. докт.полит.наук, проф. Б.Г. Койбаева; Сев.- Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2008.
Вернуться назад