Главная > Политология > К вопросу о роли непризнанных территорий в Южном Кавказе в современных региональных отношениях

К вопросу о роли непризнанных территорий в Южном Кавказе в современных региональных отношениях

23 января 2016. Разместил: admin

А. К. Дудайти,
доктор исторических наук, профессор
Северо-Осетинского государственногоуниверситета им. К. Л. Хетагурова

З. С. Дулаева,
аспирант кафедры всеобщей истории и политологии
Северо-Осетинского государственного университета им. К. Л. Хетагурова

После завершения длительного периода биполярного мироустройства обозначилось стремление США, как единственной сверхдержавы, взять на себя главную ответственность за сохранение мира и стабильности в разных частях нашей планеты. Но в этих условиях развитие человечества не стало более безопасным и стабильным. Больше того, как показали события последних десятилетий, возможности США в этом направлении ограничены, и они не способны решать весь комплекс вопросов, связанных с достижением безопасности в мире. С учетом этого, проблемы обеспечения безопасности на глобальном и региональном уровне продолжают оставаться ключевыми в современной мировой политике и международных отношениях.

Мирное и стабильное развитие отвечает национальным интересам всех, включая страны развивающегося мира, в их числе - государства Южного Кавказа, появившиеся на политической карте мира после распада Советского Союза. Особенностью их самостоятельного развития стало, с одной стороны, сохранение в неурегулированном состоянии сложных пограничных проблем, а с другой - весьма высокий уровень конфликтности, основывающийся на межэтнических разногласиях, переходящих в вооруженное противостояние. Все это препятствовало развитию мирного процесса в Южном Кавказе. Разрушительная сила межэтнических конфликтов стала реальной с первых лет существования

закавказских государств; она имеет место сегодня и, судя по всему, сохранится в обозримом будущем. Для России это тревожный факт, поскольку сохранение мира в приграничном регионе Южного Кавказа важно с точки зрения ее национальной безопасности. Как и в любой другой части своей территории, Россия, выходящая своими границами на Кавказ, должна обеспечивать здесь свою безопасность. Ведь общеизвестно, что даже при большом желании невозможно «отгородиться» от Южного Кавказа: это нереально, ибо регион самым тесным образом интегрирован в общественно-политическую и социально-экономическую жизнь России.

В нынешних условиях, когда кардинально решается вопрос о стратегии национальных интересов Российской Федерации, кавказское направление должно пользоваться особым вниманием со стороны руководства страны. Нельзя более допускать здесь грубых ошибок, ибо их цена может быть для России слишком дорогой. Тем более что провальные результаты политики на Кавказе в 90-е гг. минувшего столетия дают еще о себе знать. Тогда, в ходе противоборства с ведущими геополитическими игроками в этом районе Россия постепенно скатывалась на вторые роли, что могло привести для нее к тяжелым последствиям. Долгое время кавказская политика России подвергалась вполне справедливой критике. Главными ее недостатками были вялость и пассивность; складывалось впечатление, что Россия добровольно отдает инициативу на постсоветском пространстве в руки геополитических конкурентов. В результате, ее отступление на север привело к нарушению на Кавказе сложившегося ранее геополитического равновесия и возникновению здесь качественно новой ситуации с геостратегической точки зрения. Она выражалась в заметном снижении влияния России и усилении присутствия в регионе нерегиональных сил, прежде всего США, а также других ведущих стран НАТО. Кавказ занял важное место в американском проекте Большого Ближнего Востока (ББВ), предусматривающего создание контролируемого Вашингтоном геополитического объединения вместо того «политического вакуума», который появился в этом регионе в результате распада СССР. Роль составных частей ББВ была отведена всем государствам Центральной Азии и Южного Кавказа, которые должны были объединиться с расположенными к югу от них странами. В случае успеха этого американского проекта политика России в кавказском направлении должна была окончательно зайти в тупик, что могло привести к судьбоносным изменениям на всем постсоветском пространстве, а также в масштабах Евразии, центр которой оказывался под полным контролем США.

Развернувшаяся в районе Большого Кавказа геополитическая «игра» тесно переплеталась с проблемами безопасного и мирного развития - как для российских субъектов на Северном Кавказе, так и для стран Южного Кавказа - Грузии, Азербайджана и Армении. Внешнеполитический курс этих стран (прежде всего Грузии и Азербайджана) с самого начала независимого существования направлен на всемерное сближение с Западом. В результате прозападной ориентации своих политических элит эти страны методично стали втягиваться в сферу влияния США и других ведущих западных держав. Мало того, «миссионерская» деятельность разных западных политических и общественных организаций из закавказских государств была перенесена на территорию России, в ее северокавказские субъекты. Здесь они при активной поддержке своих правительств инициировали и финансировали процессы осознания народами Северного Кавказа своей национальной, культурной и религиозной идентичности, или же исключительности и стремления к независимости от России.

В результате, вмешательство США и их западных союзников привело к существенным изменениям в природе геополитических процессов в районе Кавказа. Здесь сложилась новая геополитическая ситуация, в рамках которой особо выделились проблемы, имеющие статус геополитических, а именно: энергетические проекты в Каспийском регионе, проблема Нагорного Карабаха, признанные Россией Абхазия и Южная Осетия, террористическая деятельность исламистов на Северном Кавказе. На протяжении более двух десятилетий активность США в кавказском направлении остается высокой. При этом главным инструментом американской стратегии является политика «двойных стандартов»: ее истинные цели камуфлируются заявлениями о «необходимости построения либеральной демократии», «обеспечении прав человека» и т.д. Политика США на Кавказе пользуется активной поддержкой со стороны «атлантических» союзников. С другой стороны, регулярные контакты со странами Южного Кавказа американцы ведут по линии ООН и ОБСЕ; при этом позиция этих организаций в вопросах урегулирования межэтнических и территориальных конфликтов формируется, как правило, под влиянием США.

Заявка на единоличное лидерство в решении кавказских проблем была сделана Вашингтоном еще в начале 90-х гг. минувшего столетия, когда между Арменией и Азербайджаном расширились масштабы военного конфликта из-за Нагорного Карабаха. Американская позиция в вопросе его урегулирования складывалась, с одной стороны, под влиянием симпатий к Армении, декларируемых в США армянской диаспорой, а с другой - намерением корректировать свою линию с позицией Турции. В конечном счете, в этом вопросе США солидаризировались с Анкарой, потребовавшей вывода армянских вооруженных формирований с территории Азербайджана. Россия, чьи позиции в Южном Кавказе к тому времени были уже заметно ослаблены, вынуждена была уступить лидерство США и ограничиться в рамках «тройки» посредников в урегулировании конфликта той ролью, которую играла Турция.

В конечном счете, отсутствие консенсуса в действиях «тройки» стало фактором, заблокировавшим шаги в направлении мирного его разрешения. Тем не менее, в условиях, когда приходилось сталкиваться со скоординированными действиями дуэта «Вашингтон - Анкара», Москве удалось привести конфликтующие стороны к подписанию Бишкекских соглашений о прекращении огня. Это был несомненный успех российской дипломатии: хрупкий мир, достигнутый тогда, сохраняется в зоне противостояния по настоящее время.

В настоящее время проблема Нагорного Карабаха является одной из сложных во взаимоотношениях России с Азербайджаном. Доверие Баку к российским властям было подорвано еще в начале армяно-азербайджанского военного противостояния.

Поражение Азербайджана в нагорно-карабахском конфликте привело к смене Баку своих внешнеполитических приоритетов, началось вытеснение России из страны геополитическими и экономическими (нефтяными) интересами США, других ведущих стран Запада. Азербайджан рассматривается ими, как плацдарм для возможного геополитического и экономического прорыва в Центральную Азию, и с этой точки зрения на Западе активно поддерживают сближение этого государства с Турцией. Со своей стороны Баку готов играть роль «продолжения» Турции на Кавказе, отведенную ему США и их союзниками по НАТО. Об этом свидетельствует и выбор турецкой модели развития как стратегического ориентира, а также плодотворное сотрудничество с Турцией в самых разных областях, включая военную сферу. Отказавшись от российского военного присутствия в стране, власти Баку преднамеренно и целенаправленно идут на расширение круга стратегических партнеров Азербайджана на Западе, стремятся втянуть страну в НАТО. В этом смысле планы расширения НАТО на Восток не осуждаются ими: наоборот, они расцениваются в Баку как важный фактор укрепления коллективной безопасности в Европе. Интенсивно продолжается процесс милитаризации Азербайджана, в которой отчетливо видно натовское участие, прежде всего с помощью Турции. Нацелившись на Кавказ, эта страна заняла прочное место среди участников геополитической «игры» в этом районе. Следует отметить, что в нынешних условиях Турция играет активную роль проводника и стража натовских интересов на Ближнем и Среднем Востоке, на Кавказе, что создает угрозу российским интересам в указанных регионах.

Сегодня ключевым направлением внешнеполитической стратегии Баку продолжает оставаться восстановление территориальной целостности страны и противодействие военно-политическому сотрудничеству между Россией и Арменией. Эту задачу азербайджанские власти намерены решать при опоре на влиятельные международные организации, а также США и Турцию. Как далеко зайдет Азербайджан в своем стремлении - покажет время, а также действия участников этого процесса. России же необходимо активизировать свои усилия в направлении Южного Кавказа; время политически пассивного ожидания прошло: в этом регионе зреет опасное военное противостояние с подключением не только региональных, но и глобальных игроков - ведущих стран Запада. Что касается перспектив развития российско-азербайджанских отношений, то они во многом будут зависеть от того, как пойдет решение проблемы нагорно-карабахского конфликта и вызванных им последствий, а именно: утраты Азербайджаном части своих территорий, выхода Нагорного Карабаха из его состава, проблемы беженцев.

На протяжении длительного времени сложными остаются отношения России с Грузией. Во внешнеполитическом плане грузинское руководство демонстрирует устойчивое намерение следовать в направлении сближения с Западом, тесной интеграции в европейские структуры, стремление стать полноправным членом атлантической системы безопасности. Западное присутствие в Грузии уже приобрело значительные масштабы. Фактически завершена работа интеграции Грузии в систему Североатлантического союза, республика стала одним из наиболее активных и заинтересованных членов натовской программы «Партнерство ради мира». Началась адаптация структуры вооруженных сил страны к принятым в НАТО стандартам. На этом фоне отношения Грузии с Россией пребывают в застойном состоянии. Тбилиси в диалоге с Москвой ведет себя неконструктивно: антироссийская риторика, начавшаяся с возрождения национализма в Грузии, продолжается по настоящее время. В ее рамках Россия воспринимается как страна, кровно заинтересованная в ослаблении Г рузии и превращении ее в безропотного исполнителя российской политики в Южном Кавказе.

Особенно тяжело складывались российско-грузинские отношения в 90-х гг. прошлого столетия. События в Южном Кавказе развивались тогда с головокружительной быстротой, причем далеко не в пользу России. Чтобы сохранить в регионе российское присутствие, требовалось незамедлительное решение накапливающихся проблем, полная мобилизация интеллектуальных сил и нервной энергии. Малейшая ошибка, неточность, несогласованность в действиях могли привести к непредсказуемым по следствиям для России, ее национальным интересам. Учитывая это, Москва, несмотря на возросшее давление Запада, настаивала на российских интересах на Кавказе и при этом выражала готовность защищать их-«по-хорошему», или «по-плохому». Прежде всего в ответ на возросшее стремление Грузии сблизиться с США и интегрироваться в НАТО Россия начала проявлять интерес в разрешении там этнополитических конфликтов. Необходимость в этом диктовалась также вследствие быстро возрастающей антироссийской риторики в грузинских националистических кругах: СССР был объявлен ими «модернизированной Российской империей», выход из которой должен был привести к полному восстановлению независимости Грузии и разрешению спорных вопросов с Абхазией и Южной Осетией по сценарию, разработанному в Тбилиси. В результате, напряженность с автономиями росла с пугающей быстротой, а вскоре и вовсе переросла в кровавые вооруженные конфликты.

Высокая активность России в закавказском направлении наблюдалась в августе 2008 г. Оказав прямую поддержку народу Южной Осетии, она одержала важную победу. Учитывая стремление Грузии войти в НАТО, в Москве допускали, что в случае успешной грузинской военной операции в Южной Осетии на территории Грузии могли появиться базы натовских сил с ракетными комплексами, нацеленными на российскую территорию. Другим, не менее опасным результатом могла стать дестабилизация (не без помощи режима Саакашвили и поддерживавшего его Запада) обстановки в ряде республик Северного Кавказа - Дагестане, Ингушетии, Чечне, Кабардино-Балкарии, и возможная цепная реакция событий по чеченскому сценарию.

Пользуясь поддержкой Вашингтона, режим Саакашвили, скорее всего, рассчитывал, что Россия не проявит решимости в защите Южной Осетии, опасаясь негативной реакции со стороны США. Но этого не произошло. В результате активных действий российских военных осетинское население избежало угрозы физического уничтожения. Уже сам по себе данный факт значительно повысил престиж России, продемонстрировавшей решимость участвовать в решении кавказских проблем в качестве великой державы. Но такой поворот событий не вписывался в планы США и их союзников по НАТО. Они не были благотворителями, и процветающая и демократическая Грузия не была конечной целью разрабатываемых годами тайных операций ЦРУ и многомиллионных инвестиций. Нагнетать напряженность на Кавказе, ослабить там позиции России, окончательно рассорить между собой братские православные народы России и Грузии, и как итог всего этого - развязать конфликты в Абхазии и Южной Осетии с последующим их раздуванием до Большой Кавказской Войны - таковы главные задачи, в решении которых заинтересованы на Западе. В этой ситуации руководству России необходимо и дальше проводить активную политику на Кавказе, с целью сохранения здесь стабильности и безопасного развития. В противном случае Россия в будущем может быть втянута в затяжную, выматывающую и бессмысленную войну с братскими кавказскими народами - на радость геополитическим соперникам, ведущим западным державам.

После августовской войны 2008 г. отношения между Россией и Грузией находятся в застойном состоянии. Вопрос об их нормализации с российской стороны не рассматривается, поскольку Грузия увязывает его со спорными территориями, а в Москве не склонны включать проблему Абхазии и Южной Осетии в формат переговоров. Она считает их независимыми государствами, связанными с Россией узами стратегического партнерства на Кавказе. Отказ от такого партнерства расценивается там как угроза потери всех российских позиций в этом районе. Грузия же свое будущее видит в стратегическом партнерстве с США - геополитическим соперником России на Кавказе, открывающим двери для вхождения Грузии в НАТО. Ее территория нужна США для утверждения широкого американского присутствия на Кавказе, а также использования в качестве плацдарма (как и территория Азербайджана) для решения ближневосточных проблем (ситуация в Сирии, Ираке, проблема с ИГИЛ и др.) в выгодном для себя виде. Исходя из этого, в Москве считают, что в вопросе нормализации российско-грузинских взаимоотношений надо определиться, в каком контексте это может произойти? Как отразится решение данной проблемы на кавказских интересах России? Тем более, что обозначив желание восстановить в полном объеме отношения с Россией, власти Грузии параллельно обвиняют ее в «военной агрессии», акцентируют внимание на «проблеме оккупированных территорий» и т.д., что считается российской стороной преградой положительному решению этой задачи. Эти заявления являются продолжением антироссийских акций, возросших после августа 2012 г.

Среди них центральное место заняла проблема «черкесского геноцида», озвученная грузинской стороной в рамках проводимой политики сближения с черкесским миром. В Тбилиси проводились конференции по черкесской проблематике, был построен памятник в память о черкесах - жертвах Кавказской войны 1817— 1864 гг., открыт черкесский культурный центр, признан «геноцид черкесов». Для создания Черкесского культурного центра в грузинской столице, открытия памятника жертвам «черкесского геноцида» в г. Анаклия, проведения дней черкесской культуры в Тбилиси были использованы финансовые средства заокеанских «спонсоров», активно продвигающих разные «кавказские проекты», направленные против России. В частности, в США черкесской тематикой занимается т.н. Джеймстаунский фонд (The Jamestown Foundation), созданный в 1984 г. по инициативе ЦРУ для подрывной деятельности против СССР. Его представители принимали участие в конференциях по тематике «геноцида черкесов». На одной из этих конференций, проведенных в Тбилиси совместно Джеймстаунским фондом и ТГУ им. И. Чавчавадзе в марте 2010 г., американские гости отмечали роль Тбилиси как «столицы Кавказа» и подчеркивали, что Грузия представляет собой естественный мост с северокавказскими народами.

При этом особый акцент делался на том, что «нестабильная ситуация на Северном Кавказе препятствует вступлению Грузии в НАТО, так как у Грузии имеется общая граница со странами Северного Кавказа». Какой же выход был виден из этой ситуации? Во вмешательстве Грузии в северокавказские дела. Логично, что вслед за этим прозвучало обращение участников конференции к парламенту Грузии о необходимости признать «геноцид черкесского народа».

В течение нескольких лет данный вопрос детально прорабатывался грузинскими законодателями, а 20 мая 2011 г. парламент страны единогласно проголосовал за признание «геноцида черкесов» (95 голосов было подано «за», и ни одного голоса «против»). Согласно принятому постановлению, массовое переселение черкесов в Турцию в период Кавказской войны было признано «актом геноцида». Вряд ли можно было считать, что это решение исходило из чувства сострадания к черкесскому народу. Интерес грузинских законодателей к черкесской проблеме возник главным образом в связи с последствиями августовской войны 2008 г. После того, как Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, власти Грузии задались целью, с одной стороны, «отомстить» России, с другой - получить дополнительные рычаги воздействия на отколовшиеся регионы. В этом смысле северокавказская тема, где у России часто возникали серьезные проблемы, выглядела логичной.

Антироссийские акции усилились в Грузии во время подготовки к проведению Олимпийских игр 2014 г. в Сочи. В парламенте страны была создана специальная комиссия с целью «выработки форм протеста против проведения Олимпийских игр 2014 г. в России». Принятое постановление о признании «черкесского геноцида» не являлись резким ударом для Москвы, но, тем не менее, надо было признать: время перед Олимпиадой для России неподходящее, и такое признание могло подтолкнуть другие кавказские этнические меньшинства, чтобы озвучить и свои накипевшие вопросы по поводу предполагаемого в их отношении российского геноцида. Со своей стороны власти Грузии постарались содействовать этому процессу.

Так, в мае 2012 г. в парламенте страны началось обсуждение проекта документа под названием «Государственная стратегия по отношениям с народами Северного Кавказа», в котором Россия называлась «главной угрозой государственности Грузии», а развитие отношений с северокавказскими народами объявлялось «естественным ответом на вызов России грузинской независимости». В рамках реализации этого документа было принято решение об отмене виз на посещение Грузии представителями северокавказских народов, при сохранении существующих ограничений для тех граждан России, которые не проживали в ее субъектах на Северном Кавказе.

Такое деление российских граждан на «наших» и «чужих» вызвало в российском обществе недоумение, а вскоре МИД России соответствующим образом отреагировало на эту «гостеприимность». Вскоре грузинские власти пересмотрели данную «инициативу», тем более что страна не получала от нее никакой выгоды. Было принято решение об отмене визового режима для всех российских граждан, включая тех, кто не проживал в регионе Северного Кавказа. При этом главным мотивом принятия такого решения являлось стремление привлечь российских туристов в Грузию.

Тем не менее, в визовой политике Грузии продолжал оставаться один существенный изъян. О чем конкретно шла речь? В Москве выразили свою готовность последовать примеру Тбилиси и также ввести безвизовый режим для грузинских граждан, но при условии обеспечения безопасности для российских граждан, посещающих Грузию. Получение виз не было больше препятствием для желающих приехать в эту страну, но многих россиян от этого шага удерживал страх: ведь после пересечения грузинской границы можно было оказаться за тюремной решеткой за нарушение местного закона «Об оккупированных территориях», к которым в Грузии относят Абхазию и Южную Осетию. Власти страны не высказали своего прямого отношения к требованию Москвы о предоставлении гарантий безопасности российским гражданам в Грузии, недопущения их судебного преследования за посещение «оккупированных территорий». Не было обозначено ими понимание того, что в случае, если возникнут подобного рода вопросы, их нужно решать исключительно в международноправовом поле.

Россия и Грузия являются участниками международных конвенций, которые позволяют обеспечивать эффективное взаимодействие в сфере оказания взаимной правовой помощи, и надо полагаться на эти инструменты. В этом смысле одностороннюю отмену официальным Тбилиси визового режима можно было с осторожным оптимизмом оценить как попытку вернуть грузино-российские отношения в нормальное русло. Хотя объективно вряд ли следует ожидать, что этот шаг многое изменит в данном направлении: сложно прогнозировать установление в ближайшем будущем «режима содействия» между двумя странами, не имеющими официальных отношений.

Таким образом, после августовской войны 2008 г. отношения Грузии с Россией пребывали в тупиковой ситуации. Но, как говорится в известной латинской пословице, «времена меняются, и мы меняемся в них». Первые проблески перемен появились вскоре после победы движения «Грузинская мечта» (осень 2012 г.) на парламентских выборах в стране.

Так, новый премьер-министр Б. Иванишвили учредил специальную должность для налаживания грузино-российских отношений. Пост личного представителя руководителя правительства занял известный грузинский дипломат, бывший посол страны в России 3. Абашидзе. Со своей стороны Москва также ввела аналогичную должность в МИДе. Позиция грузинской стороны состояла в том, что отсутствие диалога между двумя странами вредит не только Грузии, но и России, у которой имеются свои интересы в Грузии. В этом смысле, считали в Тбилиси, приход к власти в стране новой политической силы дает России шанс на нормализацию отношений с южным соседом.

Однако для решения этой задачи грузинской стороне надо было проявить добрую волю. На практике же этого не было видно. Наоборот, приметой продолжающихся передряг Тбилиси с Москвой стали заявления премьера Б. Иванишвили и его протеже на президентских выборах Г. Маргвелашвили о том, что вопрос о восстановлении дипломатических отношений с Россией находится в тесной связи с вопросом территориальной целостности Грузии.

Со своей стороны Москва не раз выражала заинтересованность в мирном урегулировании абхазской и юго-осетинской проблемы, но при условии прекращения насилия и перехода к конструктивному диалогу. В рамках переговорного процесса должны были быть учтены, прежде всего, национальные интересы абхазов и осетин, ставших жертвами грузинской агрессии. Следовательно, прежде чем приступить к переговорам, следовало договориться об его параметрах, т. е. получить согласие абхазской и осетинской стороны.

С учетом сказанного, в Москве не были склонны считать заявления грузинских властей как сигнал доброй воли в отношении России. Они были сделаны в одностороннем порядке и, скорее всего, рассчитаны на внутреннее потребление. Постановка вопроса об Абхазии и Южной Осетии в том виде, как это делают нынешние власти Грузии, заведомо неприемлема для России. Мятежные автономии объявили о своей независимости после вооруженной агрессии в августе 2008 г.

Признание Россией их независимости последовало после этого трагического события. Поэтому российская дипломатия считает, что только грузинской стороне решать, включать или нет в формат будущих переговоров проблему «спорных территорий», чтобы достичь результата в деле нормализации отношений Г рузии с Россией. В Москве не захотят вести разговор с грузинскими властями путем отзыва подписи под российским признанием независимости Абхазии и Южной Осетии. Для России это важный стратегический плацдарм для наращивания своего присутствия на Кавказе (в том числе военного) и отказываться от него - значит поставить крест на российских позициях в этом регионе. И еще: в свое время в Москве исключили возможность общения с президентом М. Саакашвили. Может быть, нынешним грузинским властям повезет больше, но все-таки диктовать условия «замирения» продолжит российское руководство. Несмотря на все старания режима Саакашвили, Грузия так и не смогла стать сколь-нибудь серьезным региональным игроком, скорее наоборот.

Нынешние власти страны попытаются решить эту задачу, но и у них это может не получиться, ибо одно дело - клясться в стремлении интегрировать Грузию в структуры НАТО, а другое- следовать этому курсу и при этом рассчитывать на налаживание отношений с Россией. В Москве готовы восстановить их в полном объеме, но не представляют себе, как это может произойти: там не желают обсуждать в ходе переговоров проблему Абхазии и Южной Осетии, если она будет представлена грузинской стороной в исключительно жесткой и прямолинейной форме.

Таким образом, в нынешней ситуации вопрос о полном восстановлении дипломатических отношений между Россией и Грузией вряд ли может быть решен. В то же время, если не сужать отношения между двумя странами рамками накопившихся проблем, можно обозначить несколько направлений, где вполне возможно развитие двустороннего сотрудничества. Прежде всего это торгово-экономическая область.

Другой важной сферой возможного сотрудничества могут стать энергетика и транспорт. Здесь стороны столкнутся с некоторыми проблемами, и не только экономического характера, но они могут быть решены при взаимном желании. Сегодня в Баку с нескрываемым беспокойством следят за перспективами развития российско-грузинского сотрудничества в области энергетики.

Как известно, в нефтяном проекте Баку-Тбилиси-Джейхан Грузия является связывающим звеном, и в этом отношении приход России на грузинский энергетический рынок чреват потерей монополии Азербайджана и Турции в данном проекте. Эта опасность может возрасти для них после пуска в эксплуатацию новых месторождений в каспийском шельфе. Нефть из этих источников также будет доставляться в г. Джейхан по нефтепроводу, пролегающему на территории Грузии. Поэтому в Баку и Анкаре ревниво следят за перспективой грузино-российского сотрудничества в энергетической сфере.

Немалые проблемы предстоит решить Грузии и России в транспортной сфере. Если вопросы обеспечения бесперебойного и безопасного прохода транспорта на таможне «Верхний Ларе» (Военно-грузинская дорога) можно при желании решить с наименьшими издержками, то восстановление железнодорожного сообщения через Абхазию, которое было прервано еще в 1992 г. с началом грузино-абхазской войны, выглядит проблематичным. В транзите через территорию республики больше всего заинтересованы Россия и Армения, поскольку общей границы у них нет, и, в то же время, эти страны являются стратегическими партнерами.

Но чтобы пустить поезда через Абхазию, в Тбилиси должны фактически признать ее независимость: ведь на границе пассажиры будут проходить пограничный и таможенный контроль. Понятно, что грузинские власти на это не пойдут; в свою очередь, без такого контроля абхазская сторона поезда не пропустит. Данная тема обсуждалась в Сухуми несколько лет назад, и это чуть не привело к досрочным выборам президента. Вряд ли настроения там изменились столь радикально.

В целом анализ геополитической ситуации, сложившейся на Кавказе после августа 2008 г., позволяет констатировать, что политика США и других ведущих западных держав по-прежнему направлена на уменьшение роли России в регионе. В этом смысле интеграция государств Южного Кавказа с западным сообществом (прежде всего в рамках НАТО) и одновременно вытеснение России из кавказского района остаются главными задачами США и их союзников. Последние, при всей важности своего присутствия в Южном Кавказе, не стремятся содействовать решению жизненно важных проблем, стоящих перед государствами этого региона, но продолжают «толкать» их в сторону дальнейшего сближения с Западом и одновременно препятствуют налаживанию ими взаимовыгодных отношений с Россией. В этих условиях у России и западных держав сохраняется немало поводов смотреть друг на друга на Кавказе «недобрым взглядом».

С другой стороны, планы западного присутствия в Южном Кавказе по-прежнему будут пользоваться поддержкой со стороны властей Грузии и с некоторыми оговорками - руководства Азербайджана (но при этом Баку, как и прежде, будет настаивать на активном содействии Запада решению проблемы Нагорного Карабаха по своему сценарию). В немалой степени на ситуацию в регионе будут оказывать влияние быстро развивающиеся здесь политические процессы, а также взаимоотношения между закавказскими странами.

На раскладе сил здесь в значительной мере скажется и характер, уровень взаимодействия этих стран с Россией, ведущими западными странами, региональными игроками в лице Турции и Ирана. Наконец, геополитическая картина Южного Кавказа будет подвержена корректировке общественно-политическими процессами, происходящими на постсоветском пространстве, прежде всего в рамках СНГ.

Дудайти А. К., Дулаева З. С. К вопросу о роли непризнанных территорий в Южном Кавказе в современных региональных отношениях // Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Выпуск № 7 / Под ред. докт.полит.наук, проф. Б.Г. Койбаева; Сев.- Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2015. C. 120 — 134.

Вернуться назад