22 августа 2007 года на шестьдесят девятом году жизни умер известный адыгейский поэт, прозаик, драматург, публицист, общественный деятель Нальбий Куёк (Нальби)

Это был удивительный во всех отношениях человек; необычной была даже его внешность: высокий, худощавый, с удлинённым лицом, он был похож на мудрого нарта или на легендарного адыгского философа Жабаги Казаноко.
В его облике, жестах, походке просвечивала таинственная и несуетная значительность. Демократичный, приветливый, доброжелательный, он притягивал к себе людей всех профессий, национальностей и судеб. Его речи были глубоки и мудры.
В советское время Нальбий Куёк прославился как яркий и самобытный поэт. Его стихи переводили лучшие переводчики, в том числе великий русский поэт Юрий Кузнецов. Нальби дружил с Юрием Кузнецовым, который был чрезвычайно притязателен по отношению к людям. Это была дружба достойных. Русский мудрец и адыгский мудрец в своих застольных беседах покоряли высоты духа. Теперь они наверняка снова встретились - уже за пределами дольнего мира.
Проза Нальбия Куёка, к которой он обратился в девяностые годы, на мой взгляд, значима для всей мировой культуры. Адыгейская литература долгое время пребывала в канонах социалистического реализма, в границах, заданных Темботом Керашевым. Керашев, бесспорно, прекрасный прозаик, но всякие каноны рано или поздно оказываются тесны для национальной культуры. Две книги Куёка - повесть «Чёрная гора» (1997) и роман в новеллах «Вино мёртвых» (2002) волей «магического реализма» вытолкнули адыгейскую литературу на общемировую орбиту (не случайно эти книги были переведены на десяток языков). Нальбий Куёк - адыгский Габриэль Гарсиа Маркес. Он пропустил историю своего народа через чудесную призму Мифа.
Нальбий Куёк сделал очень многое для укрепления адыгского самосознания. Его имя известно представителям всей мировой черкесской диаспоры. Он правдиво и остро писал о самых болезненных страницах истории, в том числе о своей незаживающей ране - о Кавказской войне. При этом он был далёк от национализма; порукой этому было то, что русская интеллигенция Адыгеи его буквально боготворила. С каким восторгом о Куёке всегда говорили русские интеллигенты Майкопа - поэты Светлана Заволокина и Александр Адельфинский, прозаики Гарий Немченко и Александр Серебряков, художник Эдуард Овчаренко (я могу назвать очень много имён из этого списка). А как отзывалась о Куёке замечательная поэтесса Светлана Карпова (увы, её тоже нет в живых; месяц назад Куёк успел выпустить её посмертный сборник стихов).
Адыгейское республиканское книжное издательство, главным редактором которого Нальбий Куёк был долгие годы, стало оплотом высокой культуры. Куёк открывал новые литературные имена, способствовал выходу в свет многих сотен замечательных книг на русском и на адыгейском языках, составлял коллективные сборники. В условиях двадцатилетнего книготоргового кризиса в Адыгее (всё это время качественная литература из других регионов практически не поступала на прилавки местных книжных магазинов) именно издательская деятельность Куёка практически спасла Адыгею от культурной деградации.
А сколько можно рассказать о народной дипломатии Нальбия Куёка, о его неустанной работе по сплочению разных народов, о его усилиях, направленных на сохранение мира на Северном Кавказе...
Трагический уход Нальбия Куёка из жизни - огромная потеря для всего кавказского региона. Его будет очень не хватать нам всем...
* * *
Нальбий Куёк (Нальби)
Богатыри
На свет от звезды, как
старинные раны,
Бжедугская степь открывает
курганы...
На свет от звезды
Встают из курганов могильные
тени,
Могильные тени великих забве
ний
И ратной судьбы.
Не стукнет копыто, не
скрипнет подпруга.
Молчанье!... Громадные
тени друг друга
В дорогу зовут.
Немятые травы дрожат от
испуга.
Не стукнет копыто, не
вспыхнет кольчуга,
Но тени плывут.
Река омывает гранитные
плиты,
Деревья студёной росою
покрыты,
Седым серебром.
Покой и безмолвие в мире
разлиты.
Вода размывает гранитные
плиты
И боль о былом.
Приземистый месяц восходит
в долине,
И всадники в лунном
струящемся дыме
Обходят её. Но что это?
Родины вздрогнуло имя:
То месяц, угрюмо мерцая в
долине,
Задел за копьё.
А всадники едут суровым
дозором,
В пути озирая невидящим
взором
Поля и луга.
Оружие блещет богатой
оправой,
И бредят они и забвеньем,
и славой,
И смертью врага.
Но тихо кругом.
Ни звериного рыка,
Ни женского плача, ни
ратного клика...
Царит тишина.
Высокое небо горит многолико.
Ни женского плача, ни
ратного клика...
И нива тучна.
Ни свиста стрелы, ни
булатного звона,
Ни вопля «алла», ни
разбойного гона.
Над спящей землёй
Трава луговая колышется
ровно,
Ни свиста стрелы, ни
булатного звона...
Как сон золотой!
Но клонится месяц на запад,
и тени
Спешат по дороге возвратных
видений...
Чу! Топот далёк,
Всё глуше и глуше тот топот
удалый,
И клонится к западу месяц
усталый.
Сереет восток.
Как только звезда на заре
побледнеет
И свежестью в чистое поле
повеет
Большая вода,
Высокие тени уходят в
курганы,
Травой зарастают старинные
раны...
И гаснет звезда.
(Перевод Юрия Кузнецова)

Кирилл АНКУДИНОВ