Возрождение в настоящее время различных элементов традиционной политической культуры кавказских горцев заставляет обратиться к эпохе, когда эта культура существовала в ее оригинальном состоянии — до и в процессе вхождения Кавказа в Россию в XIX в. Одним из важнейших ее аспектов является лидерство, ярко проявлявшееся в абхазском обществе. У кавказских горцев персональный авторитет являлся сочетанием репутации и связей и определял успех и влияние личности. Титул, сословная принадлежность, богатство являлись подчиненными факторами, соответственно, политическая иерархия не совпадала с социальной. Персональные качества и репутация лидера лежали в основе его власти. Власть как таковая воспринималась горцами как одно из свойств личности. Власть лидера основывалась на численности его добровольных приверженцев, которые поддерживали отношения взаимовыгодного сотрудничества со своим лидером. Поскольку личность лидера была неотделима от сообщества его последователей, лидерство было, скорее, феноменом не личностным, а корпоративным. В основе абхазской культуры лежало стремление не подавить социальную активность людей, а регулировать ее таким образом, чтобы рост влияния лидера, его богатства и известности могли бы рассматриваться как достижения его группы. Более того, команда лидера не только поддерживала его, но и существенно ограничивала его амбиции. Традиции самоуправления в горском обществе не допускали политических лидеров к участию в экономической и духовной жизни общества. Эти функции выполняли лидеры особого типа — старейшины, которые были ведущей силой в неполитических областях общественной жизни. Они являлись посредниками между субъектами и объектами политических отношений, исполняя роль стороннего наблюдателя, дающего морально-правовую оценку происходящим событиям.

В статье рассматривается документ 1768 года с автографом Екатерины Великой, повествующий об анонимном посещении (1742 г.) целого ряда средневековых памятников Северного Кавказа. На основании сведений историка начала ХХ в. Н.Ф. Катанова, справедливо указавшего на существование в документе трех случаев, когда императрица ведет свое повествование «от мужского лица», в статье проверяется его предположение о том, что эта информация была «списана императрицей» из какого-то источника. Сравнение упоминания золотоордынского Маджара, легенды об атамане А. Шадре и других данных позволяет предположить, что содержащиеся в документе сведения могли быть заимствованы у В.Н. Татищева. Сегодня это мнение подкреплено и находкой почти идентичного текста в «Истории Российской» Татищева. Сопоставление текстов документа императрицы и отрывка из сочинения российского историка вполне объясняет причины повествования Екатериной «от мужского лица». При этом очевидной становится и необходимость дальнейшего (в перспективе) анализа данных о том, когда и по каким причинам посещался Кизляр, Татартуп, «Юлат» и другие памятники региона.
В отечественном кавказоведении к рассматриваемым ниже историческим сведениям — отрывку из документа Екатерины II и сведениям В. Н. Татищева — проявлялось определенное внимание, но данные на этот счет ныне нуждаются в уточнении, систематизации и комментариях.

Предлагаемая статья представляет собой самостоятельный фрагмент общего анализа республиканского мемориального пространства Великой Отечественной войны, как актуальной нравственной, историко-культурологической и образовательно-воспитательной проблемы. Статья посвящена 4-ой Воздушной Армии (ВА) в составе Северной группы войск Закавказского фронта, оборонявшей Кавказ с северного направления летом-осенью 1942 г. Ее целью является анализ одного из фрагментов боевого пути, пройденного 4-ой ВА в годы Великой Отечественной войны и характеристика мест дислокации 4-ой ВА на территории Северной Осетии, как объектов, формирующих мемориальное пространство Великой Отечественной войны. Статья не претендует на всеобъемлющий анализ данной проблематики. Предлагаемый ракурс исследования не в последнюю очередь объясняется возможностями познавательного и эмоционального воздействия мемориального пространства вообще и Великой Отечественной войны в частности на формирование гражданского сознания и эстетических приоритетов, что в условиях господствующей массовой культуры и утраты прежних ценностных ориентиров, снижения общего образовательного уровня и отсутствия интереса к общественным наукам, прежде всего к истории, достаточно сложно переоценить. Содержание предлагаемой работы выстроено на двух структурно-временных срезах. В рамках первого в краткой форме представлена история формирования 4-ой ВА и хроника ее участия в боевых действиях на Терском оборонительном рубеже и ближних подступах к г. Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ). В задачи второго входит идентификация, по возможности, объектов наземной дислокации 4-ой ВА на территории республики и характеристика современного республиканского мемориального пространства, посвященного 4-ой ВА. Выбор проблематики, как исследования в целом, так и непосредственно предлагаемого фрагмента обусловлен отсутствием работ, выполненных в данном аспекте. Поскольку речь идет об авиации, в статье также рассматриваются и мемориальные объекты, посвященные летчикам-землякам, воевавшим на разных фронтах Великой Отечественной войны. Результаты предлагаемой работы могут быть использованы республиканскими ведомственными структурами и администрациями местного самоуправления, в чьи обязанности входит учет и охрана мемориальных объектов; в образовательно – воспитательном процессе высшей и средней школ; при составлении историко-культурологических маршрутов, путеводителей и карт по республике. Исследование проведено на материалах Центрального архива Министерства Обороны РФ, полевых экспедиций автора, частично использованы архивные материалы, хранящиеся в РГБУ «Наследие».