Республика готовилась к 120-летнему юбилею Коста Хетагурова. В 1979 году на ул. Бутырина открыли Дом-музей Коста. Сотрудники музея серьезно отнеслись к этому важному делу, постарались максимально воссоздать атмосферу времен Коста. В одной из комнат устроили мастерскую художника. Для большей достоверности нужен был мольберт образца XIX века.
Помню, сотрудники музея пришли в Дом художника, спросили практически у всех живописцев, нет ли старого мольберта. Не оказалось подходящего ни у кого. А меня, скульптора, и спрашивать не стали, были уверены, что если у художников нет, то откуда он может оказаться у скульптора?..
Впрочем, обо всем по порядку. В 1971 г. оканчивал я Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова. Наши творческие дипломные мастерские располагались в бывшей мастерской Исаака Левитана – большого любимца Саввы Морозова. Эту мастерскую – двухэтажный особняк, в котором располагались 10–15 дипломников, в свое время Морозов подарил Левитану. За любовь к его творчеству. Вот тебе и меценат!
Как-то я коменданту говорю: “Скажите, Виктор Иванович, а что там, на чердаке, как утеплен, какие конструкции, как вообще строили в те времена чердаки?”. А он мне в ответ: “Я на этой должности состарился, но и сам никогда не заинтересовался, и никто об этом меня не спросил. Там вход на чердак закрытый. Замок времен царя Гороха”.
Как бы там ни было, на чердак я попал. Утеплен он был шлаком. Из-под шлака в одном месте торчала какая-то рейка. Я ее вытащил, она оказалась частью мольберта. Начал бродить по чердаку и, к своему удивлению, нашел все части.
Виктор Иванович (комендант) великодушно заявил: раз нашел – забери себе, если хочешь. Я эти детали упаковал в свой контейнер, а по приезду домой собрал.
Мне он фактически не был нужен и я временно дал его моему другу. Он им пользовался, сколько хотел, пока один мастер не изготовил ему точно такой же из вьетнамского дуба. После я его дал (опять же на время) Казбеку Хетагурову. А потом М. Кабулову.
Вот спрашивается: что же я насовсем дал кому-нибудь из них?
Оказывается, должно было прийти время, когда этот мольберт пригодится более серьезному владельцу. А им оказался Дом-музей Коста.
Когда я предложил музейным работникам посмотреть мой мольберт, они даже не верили, что у меня может быть что-нибудь стоящее. Запомнил из них одну очень симпатичную, приятную женщину, звали ее Дуней Джигкаевой. Ее восторгу не было границ. Предложили мне приличную сумму. Слава богу, тогда я резко отказался от какой-либо оплаты. Сейчас бы не мог себе этого простить. Говорю: оформите его как дар Дому-музею Коста от меня!
Но был и курьезный момент с этим моим даром. В Москве, в мраморном зале гостиницы “Москва” проходил банкет после юбилейных торжеств. Мы, четверо художников – Ч. Дзанагов, У.Гассиев, А. Арчегов и я – были в составе делегации. Напротив меня сидел всеми уважаемый, особенно художниками, С. Е. Ужегов. Когда сказали тост о Коста, Ужегов вдруг говорит: все пьют до дна, кроме Дзбоева, и буквально отнял у меня бокал. Приятного, конечно, в этом мало, но, учитывая и ситуацию, и его возраст, и чин, и авторитет, я спокойно сказал: “Прошу объяснить, что это значит!”. Он, видя, что я далек от шуточной волны, ответил: “А как понять тебя, когда затребовал в три раза больше от предполагаемой тебе суммы за мольберт и этим самым ограбил Минкульт?”. Слава богу, рядом со мной сидел Умар Гассиев, который заметил Ужегову, что я и от предлагаемой суммы отказался, и что сейчас работаю над следующим подарком для Дома-музея Коста – над вывеской.
Ужегов после этого меня причислил к своим самым близким друзьям. И эти отношения у нас сохранились до конца его жизни.
По возвращении из Москвы я попросил ювелира написать на мельхиоровой пластине: “Дар Дому-музею Коста от скульптора М. Н. Дзбоева”. Сейчас на мольберте можете прочитать это, если еще не читали.
Позже я поинтересовался всеми возможными конструкциями мольбертов разных времен и уверен, что этим приспособлением мог пользоваться И. Левитан. А мы знаем, что Коста учился в стенах академии художеств одновременно со многими русскими художниками, в том числе и с Левитаном. Так что этот мольберт в музее Коста точно создает дух того времени.